–Ты предала меня!– зло произнесла я.– Ты рассказала бандиту, кто я есть!
–Ты про горб? Я спасла тебя! Ты знаешь, что группа, в которую тебя определили, не дожила до утра. Они умоляли убить их, но бедуины продолжали наслаждаться их обществом! Я видела, что осталось от них! поверь, это зрелище не для слабонервных. Некоторые трупы продолжали насиловать даже после того, как они умерли.
–Зачем ты пришла, Ясмин?
–Предупредить, чтобы ты не наделала глупостей. Помнишь, Джамиля нас учила не оглядываться назад? Ты умерла для него, Айсу. Он смирился, что тебя нет. Сабид счастлив со мной, не мешай нам!
После этого она швырнула горсть монет на стол и оставила меня в одиночестве. Я еще какое-то время сидела, глядя перед собой, но затем все же нашла в себе силы и встала из-за стола.
Хадижа заметила, что я расстроена и уточнила, все ли со мной в порядке.
–Да, все в порядке. Просто съела что-то несвежее,– оправдала я свое плаксивое настроение.
–Не верю тебе! Мне кажется это как-то связано с Сабидом!
Я ничего не ответила. О моем возлюбленном я приказала себе не думать, хоть это было и непросто.
–Жить дальше!– твердила я.– Пусть он будет счастлив… с Ясмин!
Я нашла в себе силы отказаться от мечты и надеялась, что Аллах будет милостив, и в ближайшее время я снова обрету смысл своего существования. Мне нужно было придумать новую цель. Чтобы изменить свою жизнь, я сделала первый шаг – ушла из кафе и устроилась на новую работу. Трудоустроилась я совершенно случайно в специальную клинику для соколов. Я бродила весь день по городу и, устав от жары, я потеряла равновесие. Я заметила крыльцо и человека в белом халате, который скрылся за дверью. Я прошла за ним, надеясь, что попрошу о помощи в лечебном заведении, но оно оказалась не для людей, а для птиц. Молодой темноволосый мужчина принес мне воды и усадил в удобное кресло из белой кожи.
–У вас здесь намного лучше, чем в больницах для людей!– произнесла я, разглядывая свежий ремонт.
–Соколы этого заслуживают!– отозвался врач, представившийся Идрисом. Я рассмеялась и стыдливо объяснила, что знаю девушку, участвующую в верблюжьих бегах, которая называет себя также. Мой собеседник захохотал, хотя, как мне казалось, ничего особенно смешного я не произнесла. Меня же на самом деле повеселили его густые брови, сросшиеся на переносице, я представила, что он – Джамиля, переодетая в мужчину.
–Вы ведь не здесь родились?– уточнил он. Я кивнула. Он извинился за то, что излишне любопытен, но я заверила его, что он может задавать любые вопросы.
В его кабинете был кондиционер, поэтому совсем не хотелось возвращаться на пыльную душную улицу, и я с удовольствием поддержала беседу:
–Я родилась в России.
–Блины, водка, балалайка,– произнес Идрис с сильным акцентом, пояснив, что в клинике бывают люди разных национальностей.– Мы лечим птиц, и нам все равно, кто их привозит. В прошлом году своего сокола лечил русский мужчина. Птица повредила крыло во время охоты, и он привез ее «чинить».
Мы приятно поговорили около часа и его пригласили в кабинет – привезли пернатого больного. Я чувствовала, что он не хочет со мной прощаться, но повода меня задержать Идрис не мог придумать.
–Спасибо за заботу,– произнесла я с благодарностью.– Может у вас найдется работа для меня? Я уволилась и потеряла жилье…
–Я что-нибудь придумаю, Айсу!– пообещал он.– Если хотите, можете отдохнуть здесь на кушетке.
Глава 15У разбитого корыта
Я была готова проститься с Россией, но отложила поездку на несколько дней – Жози попросила меня помочь разобраться с документами на квартиру. Как она говорила, ей не нравились «формальности» и обилие слов в документах.
–У меня жуткая аллергия на бумагу!– отшучивалась она.– Как увижу – так с ума схожу.
–Так ты представь, что документ – как туалетная бумага. Нужен только по нужде. Но отличается тем, что его предварительно нужно прочитать,– предложила я, чем сильно развеселила сестру, она сочла, что в моих словах, слишком много слов, содержащих три буквы: «н-у-ж».
Мы съездили повторно на кладбище к Марге, как требовали русские обычаи и даже заглянули к матери. Ее невзрачная усыпальница заставила меня содрогнуться от слез.
–Можно было, кстати, упаковать Маргу в могилу матери.– То бишь, по соседству. Там рядом старая могила, которую никто не навещает. Провалилась – значит, гроб прогнил.
Я с ужасом представила, как мы лично вырываем останки из-под земли и выбрасываем их на помойку или зарываем где-нибудь в другом месте. Я не стала вдаваться в подробности наших возможностей, искренне желая оставить все, как есть.
Квартира все еще принадлежала родителям, Марга так и не оформила недвижимость на себя.
–Я боюсь туда возвращаться,– призналась Жозефина.
–Там все по-другому. От нашего детства почти ничего не осталось,– заверила я ее.
–С определенного момента у нас было разное детство… От твоего там действительно ничего не осталось. Но мои воспоминания значительно страшнее.
–С этим не поспоришь,– отозвалась я, спеша к автомобилю, поданному ко входу в гостиницу. Несколько дней Михаил и Жозефина гостили у меня в номере. Все это время они просидели у телевизора. Меня не задевало то, что мои родственники не уделяют мне внимания, я была удивлена, с какой фанатичностью они относятся к тому, что происходит в «Зазеркалье» (как я прозвала жуткий ящик, забитый обилием ненужной информации). Жозефина с удовольствием заказывала еду из ресторана и очень нервничала, если ее сон нарушался по каким-нибудь причинам. Глядя на нее я вспомнила сказку, в которой главная героиня, увлекшись тем, что появилась возможность пользоваться услугами золотой рыбки, не справилась с аппетитом и, издеваясь над стариком, требовала все больше и больше. Но в результате захотев слишком многого, героиня поучительного повествования оказалась у разбитого корыта. Я терпеливо ждала, пока сестра придет в себя после похорон, и мы, наконец, закроем вопрос наследства родительской квартиры.
Михаил умчался в свой городок по очень важным делам, а мы с сестрой остались решать «квартирный» вопрос. Она предложила мне сделать все самой, взяв ее документы.
–Не думаю, что это хорошая идея!– произнесла я, стараясь не раздражаться, что получалось не без труда.
–Да, как в старые добрые времена: рассчитывать мне не на кого!– пыталась разжалобить меня Жозефина, но я никак не отреагировала на ее маленький плаксивый спектакль.
Я заказала такси, чтобы поехать в барак, хранящий воспоминания о моем прошлом. За нами, как обычно, следовала еще одна машина с моим «хвостом».
–Ты, наверное, чувствуешь себя очень важным человеком,– посмеялась Жози.– Красивый номер в гостинице, охрана…
–Номер гостиницы – это комфорт, купленный за деньги, а охранники – прихоть моего мужа,– улыбнулась я.– Он был против моей поездки, потому что считает, что Россия – нецивилизованная страна. Однажды меня здесь продали, нет гарантии, что не сделают этого повторно.
Жозефина кивнула, как бы понимая всю серьезность ситуации. Ее щеки стали в миг пунцовыми, я предположила, что она вспомнила трогательный случай с попыткой моего похищения, когда я гостила в их с Михаилом доме. Чтобы отвлечься от негативных и постыдных мыслей, сестра начала спрашивать, что со мной случилось, после того, как мама отдала свою кроху бездушным людям и известно ли мне, каким образом дети попадают в руки покупателя?
Я интересовалась этим вопросом в свое время и наводила справки, желая хотя бы частично прекратить поставки «живого товара» из России.
–Это обычная схема: есть «наблюдатели», которые отслеживают детей из неблагополучных семей,– произнесла я сосредоточенно.– Они знакомятся на детских площадках и представляются либо мамами других малышей, либо профессиональными детскими психологами. Налаживают контакт с родителями, обрабатывают их, и в момент, когда те созревают, предлагают сделку… Девочек покупают в возрасте пяти – семи лет, а после вывозят из страны. Затем дети продолжают товарный путь и попадают на «рынок», а там уже как повезет – на органы, в сексуальное рабство или в жены состоятельных людей. Моя судьба сложилась не так плохо… Я попала в «дом невест» к женщине, которая даровала мне надежду на счастье…
–Интересно, сколько зарабатывают наблюдатели?– задумчиво произнесла сестра и, заметив мой возмущенный взгляд, стремительно выпалила:
–Ты, наверное, ненавидела нашу мать за то, что она так с тобой обошлась?
–Нет, я не ненавидела ее… скорее – не понимала,– честно призналась я.
–У твоего Господина гарем?– любопытствовала сестра. Это был неприятный вопрос, но я решила на него ответить честно:
–У него нет гарема, но я не единственная жена.
–И как он с вами спит? По расписанию?– в ее голосе были нотки иронии.
–Нет расписания. Но по закону он обязан уделять женам равное внимание.
–А групповухи устраивает?– шепотом спросила она, но, увидев мое недовольное выражение лица, воскликнула: – Мне просто интересно! Ты живешь в другой стране, где не надо скрывать любовниц – их можно приводить в дом на законных основаниях! Получается, что всякие легенды про трогательные отношения для твоей страны – глупости. Хочешь получить мужское внимание – вставай в очередь!
–Знаешь, Жози, как ни крути, а счастье приходит в тот дом, в котором его ждут. Человек приспосабливается ко всему – к рабству, к плену… к иным восприятиям семейных ценностей!
–И к материальным ценностям!
–У нас с тобой, в отличие от нашей сестры есть чудесный шанс что-то поменять в лучшую сторону. Материальные ценности, к примеру,– дело наживное.
–Да уж… хорошо пляшется тому, кому счастье подсвистывает!– усмехнулась Жозефина. Она заметалась, когда автомобиль повернул во двор нашего дома. Я взяла ее крепко за руку и пообещала, что ничего страшного не случится, и в любой момент по ее желанию мы сможем уйти из квартиры. Сестра кивнула, прошептав, что готова открыть дверь в прошлое. Мы вошли в скучающий дом… почему-то чувствовалось, что в нем больше никто не живет. я