Лили напрягла зрение. Вокруг расстилались поля. Келвин оказался в месте, очень сильно напоминавшем потерянный им дом. Вот уж ирония судьбы! Утешительная и в то же время жестокая…
– Вон он! – Свет передних фар выхватил из темноты жестяной ящик.
Эллис притормозил на таком расстоянии, чтобы можно было прочитать на нем надпись. И протер лобовое стекло ручной щеткой стеклоочистителя. Документы остались на коленях Лили – имена и адрес супругов-усыновителей уже запечатлелись в ее памяти.
– Это не их дом, – вздохнула она.
– Тогда высматривайте другой.
На этот раз в тоне Эллиса Лили не услышала раздражения. Да и в чем ее было теперь упрекать? На карте дорога была короткой. Нужный им дом стоял где-то рядом.
Машина медленно покатилась вперед, а Лили снова сосредоточилась. Тарахтение мотора заглушали шум дождя и стрекот сверчков.
Еще один не тот почтовый ящик. И еще один… На четвертом не было никаких обозначений, и погашенный в доме свет говорил о том, что его жильцы уже легли спать. Эллис посчитал нужным проверить другие дома, пообещав вернуться назад, если потребуется. Но чем дальше они отъезжали от этого дома, тем сильнее терзала Лили уверенность в том, что он был «тем самым».
– Мы можем, наконец, вернуться к тому дому?
Это значило, конечно, разбудить его обитателей. Но в сельской глубинке ложиться спать в начале десятого вечера было нормальным. А им необходимо было изложить свое дело раньше директора приюта.
Эллис кинул на Лили оценивающий взгляд. Словно хотел понять – она действовала по наитию или из нетерпения. Независимо от своего вывода Эллис ответил:
– Я повернул назад за этим холмом.
– Спасибо, – процедила Лили.
Недовольно поурчав на оставшейся половине подъема, драндулет с облегчением выдохнул и накатом покатился вниз. Эллис направил его к обочине и пошел на разворот. И в этот самый момент Лили заметила еще один почтовый ящик. Фары высветили на его белой стенке черные буквы:
ГЕНТРИ
– Стоп! – воскликнула Лили, и Эллис остановился.
Буква «Е» была наполовину стерта, «И» разъедена ржавчиной, но это действительно была фамилия. И она соответствовала той, что значилась в документах, подписанных Бобом и Адой Гентри.
– Это они! – Сердце Лили затрепетало.
Эллис наклонился к ней – только за тем, чтобы выглянуть в ее окошко.
Вдалеке перемещался огонек, кто-то шел с фонарем. А потом фигура исчезла в том, что, похоже, было домом.
– Хоть кто-то не спит, – бодрясь, пробормотала Лили.
Эллис согласно кивнул. Но решил обойтись без бега к финишной черте. Он поднял стекло своего окошка и попросил то же сделать Лили. И медленно поехал под размытой дороге. Под колесами заверещали потревоженные камушки гальки.
Они припарковались у сарая.
– Говорить буду я, – сказал Эллис. Но в его заявлении не было ни заносчивой самоуверенности, ни намека на снисходительность.
И Лили поняла: его отстраненность в дороге объяснялась задумчивостью. Эллис пытался найти нужные слова, правильный подход. Ведь каждое оброненное слово могло оказаться решающим.
– Вы уверены? – все же переспросила она. – Если хотите, я могу начать разговор…
Конечно, ее беседа с директором приюта плодов не принесла, но зато она попрактиковалась!
– Я все натворил, мне и расхлебывать, – повернулся к ней лицом Эллис. – Келвин у них всего несколько месяцев. Только бы они согласились поговорить с Джеральдиной. Думаю, они ее поймут. Она – порядочный, заботливый человек. И она – родная мать Келвина. Если люди здравомыслящие, разве они смогут ей отказать?
– Конечно, не смогут, – сказала Лили.
Теперь она оказалась в роли той, кто должен был зарядить Эллиса уверенностью. Независимо от клокотавших в ее груди страхов, Лили сумела даже выдавить улыбку:
– Я пойду с вами.
Эллис кивнул; глаза парня блеснули признательностью.
И они под дождем поспешили под козырек крыльца. Двухэтажный сельский дом был типовой конструкции, выкрашен в светлый цвет. Эллис, даже не поколебавшись, постучал. Но ожидание им обоим показалось мучительно долгим.
Наконец входная дверь наполовину приоткрылась. За защитной сеткой они увидели женщину с керосиновой лампой в руках. Женщина была в домашнем халате и тапочках; на плече лежала коса, искусно сплетенная из длинных густых волос. На удлиненном овале лица плясали желтые блики от лампы.
– Миссис Гентри? – заговорил Эллис.
– Да?
– Мэм… я понимаю, что час поздний…
– Кого еще там черт принес? – вмешался вдруг грубый голос, и Лили вздрогнула.
Вместо ответа миссис Гентри посторонилась, давая дорогу мужу (должно быть, мужу, а кому еще!). Он явился босым, в длинной клетчатой ночной рубашке, прикрывавшей его здоровенное брюхо. Волосы на затылке торчали торчком, как будто он только что оторвал голову от подушки.
Лили рефлексивно опустила глаза.
– Чего надо? – рявкнул на Эллиса пузатый боров.
– Извините, что разбудили вас, сэр… Мы по одному делу…
– Было бы оно важным, это ваше дело. Приходите утром, мне нужно поле обрабатывать, – ответил боров, пока миссис Гентри поставила лампу на придверную тумбочку. Потом она отступила на задний план, поглядывая робко и в то же время с любопытством. А ее благоверный продолжил: – Если вы клянчите какие-то пожертвования, то вы выбрали неподходящий час, чтобы ко мне приставать.
– Вовсе нет, мистер Гентри. Мы приехали к вам совершенно по другому поводу.
Боров перевел свой взгляд на Лили, и она нарочито дружелюбно улыбнулась, а Эллис продолжил:
– Мы здесь насчет ребенка, которого вы с женой недавно усыновили. Мальчика по имени Келвин. Из детского дома округа Уоррен.
Взгляд мистера Гентри заволокла подозрительность.
– А-а, и что насчет этого?
Хоть «это», скорее всего, относилось к теме разговора, но Лили почему-то показалось, что боров подразумевал Келвина.
Ладно. По крайней мере, этот человек ненароком подтвердил, что мальчик у них. Мысли Лили заметались по дому. Где он находился? Наверху, в кровати? Прибежит ли он, если она выкрикнет его имя?
Лили еле сдержала себя, пока Эллис излагал суть дела: мальчика забрали по ошибке; любящая мать осталась совсем одна. В конце Эллис выразил надежду, что пара согласится встретиться и пообщаться с Джеральдиной.
Мистер Гентри скрестил руки на своей ночной рубашке; задравшийся рукав на одной из них открыл татуировку в виде торпеды. Наверняка оставшуюся со времен Первой мировой и очень подходившую его жесткой, путаной бороде.
– Это ваша проблема, – заявил он. – Теперь он мой.
Не слишком многообещающая реакция.
– Я отстегнул за этого мальчишку приличные бабки. Купил по-честному.
Лили, должно быть, ослышалась.
– Вы его купили???
– Именно так. Заплатил за его фотокарточки, документы и всякие прочие бумаги. И мне не в масть встречаться с какой-то мамашей и выслушивать ее историю. Мальчишка будет работать на ферме. Я его для этого и взял.
Лили даже не постаралась скрыть свое отвращение. Теперь ей стало понятно, почему его сыновья поспешили выпорхнуть из отчего «гнездышка». Лили взглянула на миссис Гентри. В глазах женщины мелькнул стыд, но она поспешно отвернулась.
– Я заплачу вам, – сказал Эллис раньше, чем успела возразить Лили.
Мистер Гентри прищурил глаз:
– Что вы сказали?
– Я возмещу вам все издержки, все деньги, что вы потратили.
Лили с Эллисом хотели только подготовить почву, склонить Гентри к встрече с Джеральдиной. Но это было до того, как они узнали о «рабстве» мальчика.
Мистер Гентри вперил в Эллиса изучающий взгляд сквозь сетку. В нем все еще блуждала подозрительность. Но сейчас она уже боролась с соблазном.
– Вам это встанет в двадцать долларов.
– Договорились.
Эллис ответил слишком быстро, чтобы обдумать сумму. Фермер, похоже, тоже понял, что просчитался. И противно скривил нижнюю губу:
– Естественно, сюда не входит еда, одежда и другие траты, на которые мы нарвались. Дети дорого обходятся, вам это известно.
Помолчав, Эллис спросил прямо:
– Сколько?
– Ну, думаю… сумма в сорок долларов будет справедливей.
По тому, как напряглась челюсть Эллиса, а руки сжались в кулаки, Лили поняла: его вежливость иссякала. Ведь они сейчас торговались за человека, ребенка!
«Если дойдет до драки, – сообразила Лили, – даже такой вариант не пройдет!»
– Сорок, вы сказали? – переспросила она мистера Гентри и нахмурила лицо, будто обдумывала. – Это конечно… многовато. Но я думаю, мы потянем
– Ну, вот и хорошо, – самодовольно кивнул мистер Гентри. А потом раздвинул створки сетки и просунул в щель пальцы: – Покажите бабки.
Лили покосилась на Эллиса. Он сказал ей раньше: его банковский счет был заблокирован. И после того, как он заправился бензином для поездки, у него осталось около трех долларов. А самой Лили даже не надо было лезть в кошелек. Она знала, что в нем лежит не больше пяти долларов.
– У нас нет с собой такой суммы, – честно призналась Лили. – Но я готова привезти вам эти деньги прямо сейчас.
«Вытащу эту сумму из своих сбережений дома», – решила она.
– Я так и думал! – раздраженно пресек мистер Гентри дальнейшие переговоры, а может, он решил, что все это было проверкой. – Убирайтесь из моего дома! И чтобы я больше вас тут не видел! Ни того, ни другого! Или я натравлю на вас шерифа! – пригрозил он и отпустил створки сетки. Но прежде чем они сомкнулись, их схватил уже Эллис:
– Подождите…
Боров зыркнул на него испепеляющим взглядом. И процедил сквозь плотно стиснутые зубы:
– Убери свои лапы, или для тебя все плохо закончится!
Эллис ослабил хватку. Сетка вернулась на место, хлипкий барьер восстановился. Но голос Эллиса обрел резкость:
– У вас находится маленький мальчик, судьба которого нам небезразлична…
– Ада! – крикнул, не оборачиваясь, мистер Гентри. – Принеси мне обрез!
Лили схватила Эллиса за руку и оттащила в сторону: