А затем к ним присоединился Сэмюэл, и они слились в скачущем трио. И знал Сэмюэл или нет, что он празднует, не имело ни малейшего значения.
Лили очень не хотелось их разнимать, но она все-таки сделала это, памятуя о других пациентах. И тут за ее спиной раздался встревоженный голос:
– Лили, вот вы где!
Лили узнала его тембр, но удивлению поддалась, лишь увидев приближавшегося к ней Клейтона. Он оглядел ее с головы до ног и с облегчением выдохнул:
– Вы не пострадали!
– Нет, я в полном порядке.
– Слава Богу, – сказал Клейтон. – Шеф не в курсе подробностей.
– Шеф?
– Ваша мать позвонила ему, уточняла, где вы. А я как раз собирал вещи на столе. Как только услышал, сразу – в машину и сюда.
Лили не уставала удивляться поддержке, которую оказывали ей родители, независимо от последствий для своей жизни.
– А теперь расскажите мне, дорогая, что случилось?
Простой вопрос и такой сложный ответ.
Лили вдруг почувствовала себя жутко измученной. Если не считать кратковременной дремы на больничном стуле, она толком не отдыхала уже вечность. Так ей, во всяком случае, казалось. И мысль о том, что ей опять придется пересказывать всю эту историю, только прибавила ей усталости. Но она была стольким обязана Клейтону, что отделаться парой фраз Лили не могла.
Чуть в сторонке санитарка везла пациента в скрипучей деревянной инвалидной коляске. Вокруг кружили новые посетители. Клэр пыталась успокоить расшалившихся детей, хотя с трудом подавляла свои смешки.
Чтобы собраться с мыслями и ясно изложить историю, Лили нужно было более тихое место.
Пустота лестничного пролета усилила тишину, повисшую в воздухе. Прошла целая минута после того, как Лили закончила свой рассказ, а Клейтон все еще стоял перед ней, переваривая услышанное и теребя поля своей шляпы.
– Я только одного не понял, – наконец сказал он. – Почему вы не поделились со мной раньше. Вы могли еще в самом начале обратиться ко мне за помощью.
– Да, я знаю. Мне так и следовало сделать. И я собиралась. В тот день, когда хотела вам рассказать о своей новой колонке в газете, когда вы…
– О вашей колонке? – Глаза Клейтона затуманило замешательство. – О чем вы вообще говорите?
Лили моргнула. Все ее оправдания рассыпались, как спичечный домик. Да, его предложение спутало тогда, за обедом, все ее планы. Но ведь у нее было столько времени и столько возможностей рассказать ему все раньше. И не только о Диллардах.
Несколько месяцев они общались так тесно, болтали во время поездок в машине, за обедами и ужинами, одни и в обществе ее родителей. Но у Лили ни разу не возникло желания рассказать Клейтону о призраках своего прошлого, о том, что так долго служило источником ее величайшего страха. Она не рассказала ему ни о своей мечте стать журналисткой, ни о последней болезни Сэмюэла.
Конечно, она могла винить в этом свой защитный инстинкт, срабатывавший в отношении всех мужчин, за исключением отца. Ради сына и ее собственного раненого сердца.
Но это была неправда, – поняла вдруг Лили.
– Клейтон, простите меня. Я еще о многом вам не рассказала. И у меня нет разумного оправдания.
Клейтон отвел глаза в сторону, а у Лили внезапно исчерпались все слова. На лестничной клетке снова воцарилась невыносимая тишина.
– Скажите мне, Лили, – опять заговорил первым Клейтон, решившись заглянуть ей в глаза: – Вы не собираетесь ехать со мною в Чикаго… так?
Услышав в его голосе смирение, Лили постаралась его заверить:
– Я очень хорошо отношусь к вам, Клейтон. Честное слово! И то, что вы предлагаете… это просто фантастика… и для меня, и для Сэмюэла…
– Вы не ответили на мой вопрос, – оборвал ее Клейтон, но не резким тоном.
Лили уклонялась от правды, и они оба это понимали.
Да, Лили не хотела его обидеть – этого привлекательного, внимательного, успешного мужчину, который был готов так много ей дать. Но и притворяться дальше она не могла. Клейтон заслуживал иного. Ему нужна была женщина, способная бросить ему вызов, заставить взглянуть на себя, на остальных людей и окружающий мир по-другому. Женщина, которая бы вдохновила его достичь таких вершин, о покорении которых он и сам не мечтал. Которая нуждалась бы в нем так же, как он в ней.
Лили искренне хотелось, чтобы Клейтон встретил такую.
И да, для себя она хотела того же!
И наконец Лили решилась дать ответ. Не только из-за Чикаго, но и из-за будущего каждого из них. Она помотала головой.
Клейтон все понял и вздохнул. На его лице отразилось не столько разочарование, сколько понимание. Возможно, подсознательно он уже понимал, чем все закончится. А может, они оба это понимали – с самого начала.
Лили открыла отделение для монет в своем кошельке и достала из него кольцо. Крепко сжав его напоследок в пальцах, сознавая необратимость своего решения, она передала его Клейтону. И тот убрал его в нагрудной кармашек своего пиджака под пальто.
– Клейтон, пожалуйста, знайте! Мне очень жаль! После всего, что вы сделали для меня, вы, должно быть, думаете, что я просто так с вами…
Клейтон покачал головой, и уголок его рта знакомо приподнялся.
– Я так не думаю. – Он провел большим пальцем по ее подбородку, а потом поцеловал в щеку с такой нежностью, какая врезалась в память Лили на долгие годы. – Берегите себя, – тихо добавил он.
Волна эмоций захлестнула Лили. Едва справившись с ней, она улыбнулась:
– Вы тоже.
И… проводила его взглядом.
Матери Лили даже не пришлось ничего спрашивать. Вопрос «Где Клейтон?» нарисовался у нее на лице, когда Лили вернулась в приемное отделение одна.
– Он уехал, – выдавила она признание.
Мать помолчала, постигая смысл двух слов.
Дети сидели рядом с Клэр, тихо во что-то играли и терпеливо ждали, когда можно будет увидеть Джеральдину.
– Присядь, – хлопнула ладонью по свободному стулу миссис Палмер.
Лили исполнила приказ матери, приготовившись к длинной нотации.
– Да, я знаю, что ты думаешь: я повела себя как полная дура…
– Я думаю, – подчеркнула ее мать, – что ты повела бы себя глупо, если бы сделала то, что не хотела. – Лили повернулась к ней лицом, даже не скрыв изумления. – Ты замечательная дочь, Лилиан Палмер. И твой отец, и я – мы всегда желали тебе только хорошего. Но главное – счастья в жизни.
От этих слов на глаза Лили навернулись слезы. Ее путь так сильно отклонился от того, о чем мечтали ее родители. Она так долго несла на себя бремя стыда и вины. И вдруг сейчас Лили почувствовала, что остатки этого бремени исчезли. Спали, слетели с нее, как черствые, ненужные крошки.
Лили улыбнулась и сжала руку матери:
– Знаешь, как сильно я тебя люблю?
– Знаю, – ответила та, и Лили ей поверила.
Ее мать всегда это знала!
Глава 43
Револьвер, дети, стрельба – эти сцены вернулись фрагментами. Когда Эллис очнулся на больничной койке, эти образы походили на картинки комиксов, порезанные на мелкие части и перемешанные. С помощью медсестры он упорядочил большинство из них. Но все равно усомнился в своем восприятии реальности, когда порог его палаты переступили родители.
Отчасти потому, что ему до сих пор казалось, будто стычка в доме Миллстоунов произошла только что. Родители не могли приехать так быстро! А отчасти – по причине того, что Джим Рид никогда не наведывался в больницы. Так было всегда, сколько Эллис себя помнил. Слава богу, что он хотя бы недавно понял истинную подоплеку отцовской неприязни к больницам.
Как бы там ни было, он приехал к нему! В больницу! Похоже, беспокойство мистера Рида за сына перевесило все минусы его временного местопребывания. Хотя… может быть, его уговорила мать.
– Ты даже не представляешь, что пронеслось у меня в голове, когда нам позвонили из больницы.
Чтобы развеять туман в своей голове, Эллис уперся в матрас и попытался приподняться. Но его бок тут же пронзила острая боль. Сдерживая стон, Эллис стиснул зубы.
– Тебе нужен врач? – спросила мать. – Я могу позвать медсестру.
– Нет-нет, не надо, ма… Все нормально. – Держась за живот, обмотанный бинтами, Эллис перевел дыхание.
– Ты уверен? Может, нужно принять какие-нибудь дополнительные лекарства? Тебе только что сделали операцию.
– Я в порядке, ма. Честно.
– Но ты же был ранен…
– Ох, мать, оставь его в покое, – вмешался отец. – Он взрослый человек. И сам знает, что ему нужно.
Эллис послал отцу благодарный взгляд. Даже его омраченное сознание оценило важность этих слов.
Мать цыкнула, но отступила в сторону, дав мужу возможность поговорить с Эллисом.
– Событийная неделька у тебя выдалась, – заметил мистер Рид.
– Да уж, скучать не пришлось. – Детская мечта Эллиса написать резонансную статью с реальным эффектом, похоже, осуществилась. Но только весьма странным образом и с такой затратой физических и эмоциональных сил, какую он и вообразить себе не мог. – По крайней мере, дети теперь в безопасности.
– Ну, я же сказал тебе, что ты со всем разберешься. – Отец осмотрел подвешенный пакетик с прозрачной жидкостью и трубочки, торчавшие в разные стороны. – Правда, я не ожидал, что ты окажешься в итоге объектом научного эксперимента.
– Поверь, па, я тоже.
Отец хмыкнул, Эллис тоже, и в боку снова кольнуло.
– Боже мой, Джим! – укоризненно хлопнула по руке мужа миссис Рид. – Ты делаешь ему хуже!
Резь в боку Эллиса еще не утихла, когда в дверном проходе показалось знакомое лицо. Как всегда, потрясающе красивое, по любым меркам. Лучше отвлечь парня от боли ничто не могло.
– Привет, – улыбнулся он, побудив родителей дружно повернуться к Лили.
Радость на ее лице вмиг сменило замешательство.
– Простите… Я не знала… Я только хотела… я подожду…
– Лили, погодите! – вскрикнул Эллис, испугавшись, что она убежит. Но больше ничего он сформулировать не смог. Это сделала за него мать – проницательный и чуткий посредник.