Дроу, прислушивающаяся к его словам, явно поскучнела и принялась загибать пальцы, морща лоб, шевеля губами и что-то подсчитывая. Ей озвученная угроза явно не казалась страшной.
«Кажется, если встречу этих самых горцев, они будут семнадцатыми, кто решит меня в рабство продать, – решила она. – Хм. Что же я сделала с последними? Вот Ллос – давно было, не помню. Кажется, заперла в чьем-то обветшалом тайном ходе, чтобы друг дружку жрали. Да, точно! Или все же привязала их у самой кромки моря во время отлива? Нет, это предпоследние были. Спешила тогда одного многообещающего новичка из тюрьмы вытащить, пока его разговорить не сумели. Времени, чтобы поступить со скотами так, как они того заслуживают, не было.
Неожиданно ушей дроу достиг неясный гул, доносящийся сверху. Девушка подняла голову и, благодаря легендарной остроте зрения всего эльфийского народа, увидела источник шума. А после напрочь испортила свою прическу вставшими дыбом волосами.
– Дракон! – заорала она на родном иллитри, оценив размеры снижающегося силуэта и спешно закапываясь прямо в асфальтовое покрытие дороги, сохранившееся на том участке, где несколько секунд назад нежилась расслабившаяся глава гильдии убийц. – Нет! Отец Всех Драконов!!!
Последние слова, которые, естественно, понял только я, да и то благодаря своему амулету-переводчику, прозвучали довольно глухо. Из-под земли.
Вы когда-нибудь видели охре… В смысле очень удивленного майора бывшей Советской армии? Нет? А вот мне пришлось присутствовать при сем замечательном зрелище. И что могу сказать – даже глаза и идиоматические выражения одного моего знакомого араба, как-то утречком очнувшегося связанным на минном поле, не в состоянии передать той глубины удивления и восхищения, которую моментально вскочивший Сергей донес до окружающих одной лишь фразой, несомненно достучавшейся до глубин наших сердец!
И столь концентрированные чувства были в этом идущем из глубины души возгласе, что Инельда, воспользовавшаяся одним из своих многочисленных амулетов, к слову виртуозно спрятанных по всему телу, включая и нижнее белье, прекратила погружаться в ставшую вдруг податливой почву.
Он выразился и еще. После чего Сергей схватил меня за грудки и, рывком переведя в вертикальное положение, добавил:
– Какого!..
Нарастающий гул переведенных в посадочный режим турбореактивных двигателей Ан-124 «Руслан», зафрахтованный моим северокорейским знакомым, уже не раз помогавшим в перевозках, скажем так, не особенно приветствующихся международным законодательством грузов, заглушил окончание тирады, длившееся еще пару-тройку минут, до тех пор, пока приземлившийся самолет не подъехал к грузу и не остановился, пискнув гидравликой шасси. Недвижно застывшая громадина заслонила полотнищами крыльев заходящее солнце и погрузила небольшой пятачок с размещенным грузом в полумрак.
Еще раз тряхнув меня за отворот пиджака, майор убрал руки и зло бросил:
– Или ты мне сейчас все объясняешь – или все это остается тут. – Обведя рукой штабеля ящиков, Сергей добавил: – Все равно по документам все сгорело при пожаре. И я…
Дальнейшая тирада была прервана кончиком кинжала, упершегося куда-то в район человеческой печени, и майор ощутил кожей шеи жаркое дыхание, наполненное неуловимым тончайшим запахом благовоний и ароматических масел. После чего исполненный томления и дрожащий от плохо сдерживаемой страсти женский голос интимно прошептал ему в ухо на чистом русском языке, хотя и с небольшим, практически неразличимым акцентом:
– Что это за чудовище?
– Дорогая, отпусти Серегу, – попросил я, морщась, словно запил лимон рассолом. Был такой эпизод в похмельной молодости. На всю жизнь его запомнил. – А то его приятель-снайпер, сидящий где-нибудь в километре от нас с крупнокалиберной дурой, обладающей оптическим прицелом, начнет нервничать. А ведь у него где-то под рукой должен находиться и дистанционный взрыватель для фугасов, по всей полосе припрятанных.
– Ну, ты еще скажи, что у меня расчет ракетчиков со «стрелой»[7] в ближайшей канаве схоронился, – недовольно пробурчал хозяин стреляющих игрушек, дыша медленно и неглубоко, словно убивший сорок лет на гимнастику для легких индийский йог.
– Да ну зачем же мне врать, – хмыкнул Олаф. – Но вот к танку, который во-он под тот вытянутый из-за дула холмик замаскирован, колея ведет накатанная. А они средствами воздушной борьбы после одних всем известных событий на арабском полуострове, когда армаду стальных коробок раскатали вертолетами, оборудуются хоть чем-нибудь, способным палить, в обязательном порядке. Ты бы хоть технику каждый раз на новом месте не прятал, генерал портяночный! Рельеф из-за твоих экзерсий меняется!
– Я! Повторяю! Вопрос! Что! Это! Такое! – Инельде споры двух мужчин были глубоко безразличны. А вот совершившая посадку махина – явно нет.
– Ты же видела самолеты! – В аэропорте она их только что не облизала и долго уламывала меня купить парочку. Остановили ее лишь клятвенные заверения спешно пойманного техника, что если в крыльях, превышающих размеры создаваемого перстнем портала в любом из измерений будет лишь малейший дефектик, то оно в воздухе немедленно развалится. Чую, вернемся обратно к магам – она с них не слезет, пока те не изобретут ей молекулярную сварку. А потом – с меня, чтобы обзавестись личным «боингом».
– Но они не были размером с целый город! – возмутилась девушка, дернув рукой и едва не оборвав жизнь распродающего старые запасы военного.
Ну да… чартерная реактивная мелочь, взлетевшая из заштатного аэропортика Руанапры, в основном заполненного различного рода «сесснами» и транспортными старичками времен вьетнамской, а в ряде случаев и корейской войны, а позже приземлившая нас на частную взлетную полосу в пригороде Брюсселя, явно проигрывала в сравнении с этим русским гигантом. Если я правильно помню, его вообще разрабатывали для того, чтобы перевозить баллистические ракеты вместе с пусковой установкой. Целиком!
Так что дура почти семидесяти метров длиной и высотой с пятиэтажный дом привела убийцу во вполне понятный трепет. Одно дело – слышать, что весь этот груз заберет большой самолет, а совсем другое – когда крыло размером с хорошее крестьянское поле нависает над твоей головой, а перед глазами останавливается громадная раздувшаяся туша, по сравнению с которой даже разожравшийся черный дракон выглядит истощенной многолетней голодовкой ящерицей, к слову, не самого крупного размера. А уж если добавить ко всему этому сводящий с ума, правда, слава всем богам, уже затихающий рев реактивных двигателей, то реакция дроу становилась абсолютно понятной.
– Да убери ты свою железку, негра придурочная! – Выгнувший спину в попытке удалить свои нежные внутренности от кончика ножа майор пока не истерил, но нечто странное в голосе у него проскальзывало. – Олаф, сука! Из какой зимбабвы ты эту… притащил?! Она же меня сейчас прирежет.
– Сам ты… – обиделась дроу и выпустила Сергея, метко и, судя по его возгласу, довольно болезненно пнув под зад напоследок. – А еще…
И добавила от щедрот своей богатой и извращенной фантазии, зачитав практически целую речь и ни разу не повторившись. Военный, сам далеко не представитель клуба изящной словесности, аж заслушался.
– Из той, где очень хорошо и основательно потоптались иностранные русские специалисты по обращению с немного необычной сельхозтехникой, – вздохнул я минуты через три, когда Инельда решила перевести дух и убрала ножичек. Еще бы чуть-чуть – и мой хороший деловой партнер мог исчезнуть со страниц воображаемой записной книжки. Кстати, вести эту самую записную книжку где-либо, кроме как в своей голове, было смерти подобно. Впрочем, учитывая близкое знакомство с настоящими магами, следовало бы удалить ее и оттуда, чтобы мыслей не прочитали. Вот только как? И куда? – Слышишь, как по-вашему шпарит? Я так не смогу.
– Я тоже, – сознался абориген, позабыв про все свои обиды. – Чувствуется старая добрая советская школа, которую застать, увы, получилось лишь краешком. Хм… Так в тех далеких жарких краях урожай бананов без автоматов не убирается?
– Ну почему же, – пожала плечами Инельда, понявшая завуалированный смысл, видимо, по контексту. – Просто у нас водится очень агрессивная фауна, от которой никакие амбары не спасают. Приходиться прореживать.
– Противотанковыми гранатометами? – кивнул Сергей на штабель из ящиков, в которых находились именно они.
– Хочешь – езжай с нами, посмотришь, – от души предложила ему Инельда, хищно улыбаясь. – Потом еще и скидку дашь, потому как убедишься в том, что оружие пойдет на благое дело.
– Угу… – задумчиво бросил в окружающее пространство потирающий спасенную поясницу майор. – Страну негроидных ниндзь с помощью какой-то мумбы-юмбы закапывающихся в землю при виде самолета? Нет уж, увольте – ко мне белочка и так три раза в год приходит строго по расписанию – на Новый год, на День Советской армии и по отъезде любимой тещи. Мне и так хватит! И вообще! Я за границу больше ни ногой! Мне прошлого раза хватило. А в позапрошлый – так вообще улетал из одной страны, великой и всех пугающей, а вернулся уже в другую, независимую, но никому на фиг не нужную.
– Ты откуда так русский хорошо знаешь? – Моего тихого вопроса к дроу удалявшийся продавец, бормотавший себе под нос, что не надо ему такого счастья стать дедушкой в сорок лет, не расслышал. – И вообще – это что за выражения? В первый раз их слышу.
– Да когда общалась с той монашкой, эту фразу сидящий за соседним столом мужчина сказал, после того как испугавшаяся выстрела официантка ему на брюки суп пролила, – безмятежно откликнулась темная эльфийка. – Очень выразителен был, прямо как гном-ростовщик, убеждающий взять кредит в его лавке. А тут слышу, корни у некоторых слов совпадают, а значит, языки как минимум родственные. Ну а на все остальное есть языковой амулет. – При этих словах Инельда многозначительно звякнула украшенной рунами подвеской.