тившись о дверной косяк и глядя в пространство. Внимательно следил за каждой интонацией, судя по выражению лица. Ника разглядывала его: темные джинсы, синяя рубашка в полоску. Волосы волной спадают на лоб, немного касаясь правой брови. Временами губы слегка поджимаются, видимо, от очередной произнесенной фразы. «Интересно, он так реагирует на удачные или неудачные реплики?» — подумала Ника и попыталась вслушаться в то, что происходит на кухне, но надолго удержать внимание на диалоге не смогла: мысли потекли привычной чередой. Ника снова взглянула на него. Глаза смотрят в одну точку, зрачки то сужаются, то расширяются. Она вспомнила урок, который у них проводила тетенька-психолог в прошлом году. Она рассказывала, что когда человек испытывает эмоции, зрачки расширяются. «А какие эмоции он испытывает сейчас?» — подумала Ника и вдруг заметила, что зрачки, за которыми она наблюдает, направлены прямо на нее. Довольно широкие зрачки. Ника поспешно отвела взгляд.
— Я постоянно о нем думаю, — донесся приглушенный голос мамы Вадима из кухни. Ника вздрогнула от неожиданности. Фраза, сказанная почти шепотом, почему-то прозвучала так отчетливо. — Постоянно, понимаешь? Даже когда…
— Даже когда?
— Даже когда смотрю на тебя.
— Тогда уходи, — голос Паши стал хриплым. Нике показалось даже, что она почувствовала, как он махнул рукой в сторону двери.
— Но мы могли бы остаться друзьями! — лепетала «мать». — Иногда встречаться, ходить куда-нибудь. Созваниваться.
— Уходи!
После небольшой паузы послышался звук отодвигаемого стула. «Это мать поднялась, — поняла Ника. — А сын сейчас стоит посреди кухни и стеклянными глазами следит за ней: как она медленно встала и направилась в коридор».
Ское пытался вслушиваться в диалог матери и сына, но плохо получалось. Он взглянул на Нику еще раз. Сидит, рассматривает ковер. Почему она так смотрела на него, да еще такими неожиданно синими глазами?
— Ты еще встретишь свою единственную. Слышишь? — донеслось до него. — Встретишь свою маму, — дверь затворилась, и стало совсем тихо.
Выждав минуту, Ское вышел в коридор. Вернулась в квартиру и Марина Алексеевна.
— Ну как? Стоп, снято? — поинтересовался он у Вадима. — Судя по тому, что я слышал, должно и смотреться хорошо.
— Мне кажется, я там немного напортачил, — признался Вадим. — Посмотрим?
— Конечно, — ответил Ское. — Скинем на компьютер.
Ребята зашли в комнату Ское.
— У Паши такие глаза были — большие, квадратные, — что я не знала, куда себя деть, — поделилась Марина Алексеевна, жестами показывая, какие большие у Паши были глаза, пока видео перекачивалось с камеры на компьютер.
— Сейчас все увидим, — и Ское нажал на кнопку «Воспроизвести». Все как один впились взглядами в монитор.
— Видел? Я сфокусировался на окне, когда надо было следить за Пашей. Он сказал «Уходи», а я снимал окно в этот момент.
— Видел. И, кстати, за окном идет дождь, — задумчиво ответил Ское.
— Так что? Переснимем? — Вадим глядел на друга, ожидая ответа.
— И я там как-то плохо смотрюсь, когда сапог расстегиваю, — вставила Марина Алексеевна и закусила губу.
Ское в задумчивости прошелся по комнате, засунув руки в карманы. Лицо его казалось озабоченным.
— Нет, — сказал наконец он. — Нет.
— Что «нет»? Тебе не понравилось? — спросила Ника. Ребята следили за его движениями, и вот он остановился и взглянул на них.
— Нет. Не переснимем. По-моему, все отлично, — улыбнулся он. — И окно, и сапог, и квадратные глаза. Все в точку.
— Тогда чего ты тут ходишь из угла в угол с лицом мыслителя? — буркнул Вадим.
— Размышляю, как это нам удалось снять с первого раза, — усмехнулся мальчик. — Молодцы, — похвалил он, широко улыбнувшись.
36
Вадим галантно подал матери плащ. Она просунула руки в рукава.
— Кого-нибудь подвезти до дома? — спросила она, оборачивая голубой струящийся шарф вокруг шеи. — Паша? Вика?
— Паша недалеко живет, — вставил Вадим. — В соседнем доме.
— Я Ника, — тихо сказала девочка.
— Ой, прости, Ника. Конечно Ника, — виновато взглянула на нее Марина Алексеевна, застегивая пальто. — Так тебя подвезти?
— Нет, спасибо, — девочка потупилась. — Я сама дойду.
Она взглянула на Вадима. Тот, поджав губы, смотрел на мать.
«На меня даже не взглянет, когда она рядом», — подумала Ника. Она ждала, когда Марина Алексеевна сдвинется в сторону и ей удастся взять крутку с вешалки.
— Мам, я тоже пешком пойду, — сказал Вадим, бросив быстрый взгляд на Нику.
— Нет, Вадим, — отрезала мать. — Нам с тобой еще кое-куда заехать надо.
— Заедь без меня, — ответил он.
— Надо с тобой. Куртку тебе новую купим, эта уже поизносилась.
— Нормальная у меня куртка. Давай в другой раз, — уговаривал сын.
— Сегодня, Вадим. В другой раз у меня работа, сам знаешь, — она застегнула последнюю пуговицу на плаще и улыбнулась ребятам: — Спасибо за необычный день! Ское, обязательно покажи мне фильм, когда он будет готов, — кокетливо улыбнулась она мальчику. — До встречи!
— До свидания, — сказали Ское, Ника и Паша нестройным хором.
Вадим снова метнул взгляд на Нику, махнул всем рукой:
— Пока!
— Пока, Вадим, — ответил Ское. Паша тоже схватил куртку, попрощался и выскочил в подъезд, вслед за Вадимом и его мамой. Ника подошла к вешалке.
— Я провожу тебя, — услышала она голос Ское за своей спиной. Девочка вспомнила расширенные зрачки друга, когда он заметил, как она его разглядывает. Схватила свою серую, видавшую виды куртку и выскочила в подъезд, бросив Ское через плечо:
— Не надо!
Ника бегом преодолела лестничные пролеты, толкнула подъездную дверь. «Куда я несусь? — думала она. — Не побежит же он за мной. Предложил только потому, что больше некому. Из вежливости».
На улице прошел дождь, который ребята видели в собственном фильме в окне кухни. Лужи стали больше и серее. Небо чуть подернулось белым, но по краям уже по-вечернему желтело. Ника нырнула в арку дома Ское и вышла на улицу Металлургов.
Перешагивая лужи, она все не сбавляла темпа, будто за ней погоня. А ведь погони нет и быть не может. Зачем ему?..
У самого дома Ника обернулась. Ское шел в отдалении. Она подождала, пока он приблизится.
— Зачем ты идешь за мной? — спросила девочка. Она провела носком ботинка по поверхности лужи. Пошла рябь.
— Я же сказал, что провожу, — ответил мальчик.
— Почему не догнал тогда?
— Я так понял, ты не хочешь со мной идти, — сказал Ское и тоже провел ботинком по луже. И тоже пошла рябь.
— Конечно хочу, — горячо проговорила Ника, но осеклась. — То есть я не против совсем, чтобы ты шел со мной. Чтобы мы шли… Я пойду. Пока, — и она поспешно скрылась в подъезде.
Ское постоял немного и тоже собрался было уходить, но тут из окна подъезда высунулась Никина голова.
— Ское! Скорее сюда!
Все ступеньки, ведущие к Никиному этажу, были исписаны стихами: по слову или фразе на каждой. Затем строки ползли к ее двери, последняя строчка лежала рядом с ковриком у порога. Ребята стали читать.
Упали бесцветные крылья,
Ушла в направлении ветра.
Вернешься? О том, что было,
Еще песня не спета.
Кружи придорожной пылью,
Взметни ее ввысь — вместо неба.
Танцуй — безнадежно, бессильно,
Безраздельно и слепо!
На асфальте себя нарисую:
Белый контур, душа — наизнанку.
Увидишь: я тоже танцую
Безответное танго.
Ское молча переступал, стараясь не задеть ботинком ни одного мелового слова. Ника глядела, как он осторожно перешагивает стихи, и тоже шла тихо, почти не касаясь бетонного пола. А ведь через пару дней этих строк не будет, их съест людская обувь. Проглотит, стопчет, спеша пройти.
— О тебе, — еле слышно проговорил Ское, добравшись до порога Никиной квартиры. Ника расслышала, но вместо «Почему?» переспросила:
— Что?
— Тебе, — сказал он.
— Ты же не это сказал, — тихо проговорила девочка. Ское поднял на нее задумчивые глаза и вместо ответа спустился к началу стихотворения, чтобы прочесть его еще раз.
37
— Ника, подожди!
Не сбавляя шага, девочка обернулась. Вадим догонял ее у школьной ограды, на ходу застегивая новую куртку. Он поравнялся с ней и пошел рядом. Они молча добрались до арки, ведущей в Никин двор. Вадим взял ее за руку и развернул к себе.
— Ника, подожди.
Девочка остановилась.
— Обижаешься? — всматривался он в ее лицо. Лицо казалось безразличным.
— Нет.
— А что тогда?
— Ты о чем?
— О вчерашнем. Я ушел, не проводил тебя.
— Я удачно дошла сама.
— Тогда почему не разговариваешь со мной?
— Я разговариваю. Вот — разговариваю же.
— Да что с тобой? — Вадим все пытался разглядеть что-то в ее глазах. Он поднес руку к ее лицу, провел по щеке.
— Ника! — раздался голос сбоку от ребят. В арку заходила женщина с кучей пакетов в руках.
— Мама, — произнесла девочка. Женщина подошла к ним, остановилась и переводила ошарашенный взгляд с Ники на Вадима и обратно. — Это мой одноклассник, — сказала девочка. Вадим вздрогнул от этих слов.
— Я знаю, что он твой одноклассник, — процедила мама Ники, недвусмысленно уставившись на Вадима. Она видела своими глазами, как он гладил ее дочь по щеке. Само собой, просто одноклассник!
— Вообще-то, я ее парень, — сказал тот и обнял девочку за талию.
— Ника, — тихо, зловеще проговорила мать. — Быстро за мной! — повернулась и, не оглядываясь, удалилась в сторону дома.
Ника отстранилась от Вадима. Лицо ее горело.
— Лучше бы ты так своей матери сказал! — выпалила она и пустилась вслед за мамой, которая уже скрылась в подъезде.
— Подожди! — крикнул вдогонку Вадим, но девочка даже не обернулась, убежала.
— Ника, ну-ка подойди, — с мрачным спокойствием проговорила мама, когда девочка вошла и остановилась на пороге, не снимая обувь.