— Я? Качаться на качелях с девчонкой?! Да никогда!
— Паша, это нужно для фильма, — принялась уговаривать Ника.
— Я же качаюсь на качелях с девчонкой — и ничего, — ввернул Вадим, кивнув на Нику.
— По тебе видно, — ухмыльнулся Паша. Вадим нахмурился.
— Я тоже качаюсь на качелях с девчонкой, — с улыбкой заметил Ское и тоже посмотрел на Нику. Он вспомнил, как они вечером сидели у нее во дворе на качелях. А потом — как они кружились на карусели, а Вадим стоял рядом и смотрел на них как на дураков.
— Вот вы и качайтесь, — парировал Паша. — Я ни при чем.
— Несерьезное отношение к роли, — сказал Ское.
— Найдем другого — и все дела, — поддержал Вадим.
— Да! — сказала Ника.
Паша задумался. Сниматься в кино ему понравилось. У него получалось. Посмотрев фильм про сына, он был удивлен, как неплохо справился с ролью. Поразмыслив, он поднял глаза на Ское.
— Ладно, — проговорил мальчик. — Только уговор: снимаем не в моем дворе.
— Вот и отлично! — воскликнул Ское.
— Обязательно прорепетируй перед съемкой. Качаться нужно достоверно, — подколол Вадим.
— Да! — сказала Ника.
62
Ское прогуливался по улицам. Настал апрель и время второго лика весны. Деревья оделись в ярко-зеленое, мутные желто-белые облака плавают в вышине. Под качелями понурые лужи. Вдали сереют новостройки, напоминая своей формой и цветом упаковку от яиц — многочисленные блеклые бетонные выступы, громоздящиеся друг на друга. Небо сползло к реке и розовело там.
Ское сел на качели и мигом отразился в грязной луже в неудачном ракурсе. Что-то вяло скрипнуло и стихло.
Начинало темнеть. В небе неистово носились чайки. Собирался дождь, и птицы казались поблескивающими трещинами в стеклянном небе-шаре. Над самой головой оно серело, сгущалось и набухало, а над рекой стало почти красным.
Ское слегка оттолкнулся. Качели застонали, взвизгнули и снова замолкли, когда он уперся ногой в землю. Красивая музыка для самого начала фильма — скрип качелей в тот момент, когда девочка ждет мальчика, а он не приходит. Ское поднялся и зашагал домой. Дождь бросился ему вдогонку. Завтра съемка.
63
Вадим пристроился с камерой у основания качелей. В кадре время от времени мелькали ноги.
— Нужны лица, а не ноги, — решил он и поднялся с корточек.
— Ноги тоже нужны, — ответил Ское.
Даша с упоением качалась, не обращая внимания на ноги и лица. Ника сидела рядом, на соседних качелях. Паша, прислонившись к угловатому ржавеющему основанию, исподлобья смотрел на веселящуюся Дашу. И вот ей он должен будет улыбаться как дурак. Да, это потребует недюжинных актерских способностей.
— Чего приуныл? — спросил у него Ское с улыбкой.
— Приуноешь тут, — буркнул мальчик. — Когда я говорил, что снимать будем не в моем дворе, я не имел в виду соседний!
— Дашу родители не отпускают далеко от дома гулять, — объяснил Ское.
— Отпускают! — крикнула Даша с качелей. — Я сама не хожу.
— Нечего было с такой мелюзгой связываться! — буркнул Паша.
— Великан нашелся! — крикнула Даша.
— Да уж побольше некоторых, — парировал мальчик. Он засунул руки в карманы и степенно прошелся возле качелей. — Мне не нравится этот двор. Давайте в другом снимать.
— А не много на себя берешь? — откликнулся Вадим.
— Я актер и имею право голоса, — гордо ответил мальчик.
— Звезда зазвездилась. Звездануть звезде? — спросил Вадим у Ское. Тот рассмеялся.
— Место съемок утверждено, — серьезно сказал он Паше, отсмеявшись. — Начнем. Даша, снижайся. Паша, садись на качели.
Даша перестала раскачиваться, опустила ноги и стала тормозить о землю, поднимая облачка песочной пыли. Постепенно она остановилась. На лице улыбка, волосы весело растрепались. Ника подошла и принялась было приглаживать Дашины вихры.
— Не надо, Ника. Оставь, — сказал Ское. Он повернулся к Вадиму: — Акцент сделай на глазах. Пусть они общаются взглядами. Счастливые, блестящие глаза.
— Понял, — кивнул Вадим.
— Паша, счастливые, блестящие глаза, — улыбнулся Ское мальчику. Тот сидел насупившись. — Вспомни что-нибудь радостное.
Паша вспомнил. Почему-то на ум сразу пришел дурацкий эпизод в школе, когда ему одноклассник незаметно — в раздевалке была толкучка — намазал спину мелом на первое апреля. И все, кого он встречал, говорили ему: «У тебя вся спина белая», а он не верил. Тогда ему было не до смеха, но сейчас почему-то стало весело. Как будто это не его спина, будто он смотрит на себя со стороны. Паша заулыбался.
— Вот, — похвалил Ское.
Ника оперлась об основание качелей. Ветер схватил край ее плаща и обнял им синюю облупившуюся перекладину. Вадим навел на Нику объектив камеры. На экранчике показалось спокойно-грустное лицо. Глаза устремлены куда-то. Вадим проследил камерой за ее взглядом и уперся в лицо Ское. Он опустил камеру, посмотрел на друга. Тот разъяснял Даше и Паше, как они должны смотреть друг на друга.
— Ника, — сказал Вадим негромко.
— Что? — девочка вздрогнула, будто очнулась ото сна.
— Увидела что-то интересное?
— Все на исходную, — Ское как раз закончил разъяснять ребятам их роли, повернулся к Вадиму и Нике. — Снимаем. Камера, мотор, — скомандовал он. Ника поежилась то ли от ветра, то ли еще от чего, сунула руки в карманы. Вадим, помедлив, снова включил камеру, направил ее на Дашу. Та улыбалась в кадре. Ветер возил по ее щеке непослушную прядку волос. Прядка тянулась к мальчику на соседних качелях, взгляд — тоже. Мальчик оттолкнулся от земли, светлая челка колыхнулась, глаза блеснули белым небом.
64
Каблук цеплялся за вспучившийся кусок линолеума, и Ника сдвинулась на несколько сантиметров влево. Занятия танцами проходили в коридоре школы. На линолеуме повсюду черные линии, оставленные кроссовками школьников. Стены наполовину зеленые, наполовину белые. Половинки разделены коричневой тонкой чертой.
Женщин здесь больше, чем мужчин. Женщин в годах больше, чем молодых. Полных женщин в годах больше, чем худых.
У Ники нет партнера. Звучит музыка. Упругий ритм колышет юбки партнерш. Ника в одиночку пытается вести ногу параллельно полу, выполняя основной шаг танго. Танго — танец страсти. «Просто удивительно, как они умудряются испытывать страсть, делая такие аккуратные, сдержанные движения, — думает Ника. — Аккуратная страсть». Время от времени к ней подходит тренер: «Корпус держи», и Ника держит корпус. Правда, недолго. Все равно он сползает у нее в обычное состояние.
«Для чего сюда ходят все эти люди?» — гадает Ника, глядя на женские и мужские разнокалиберные спины. Все танцуют по-разному, кто как умеет. Неритмично, до вялости мягко. А надо резко, ритмично, жестко — Ника это понимает. Как в музыке в нужное время нажать нужную клавишу, так и здесь — в нужное время сделать нужное движение. Но пока у Ники это получается только понимать.
По вечерам, придя домой, Ника просматривает видео в интернете — чемпионаты по бальным танцам. Старается запомнить движения, а некоторые — даже повторить. Как много картинности, театральности! Все красиво, отточено. «Вот бы в жизни так двигаться», — думает девочка. Но за каждым поворотом головы, за каждым шагом и взмахом руки стоят годы тренировок. А ей, Нике, нужно станцевать всего один танец. Танец без партнера — танго с никем.
65
— По средам у нас есть киноклуб.
— Киноклуб?
— Там показывают артхаус. А после сеанса — обсуждение.
— Давай сходим.
— Давай. Вдвоем?
— Вдвоем. И Ника с Вадимом тоже.
— Это не вдвоем.
— Это вдвоем два раза. Им тоже будет полезно посмотреть. Мы ведь вместе работаем над фильмом.
— А тебя кроме фильма что-нибудь интересует? — Аня встала напротив Ское под кроной карагача. Ее глаза отливали зеленым, а карагач бросил пару листьев в русые волосы и затих.
— Интересует, — усмехнулся Ское. Выглянуло солнце, и пятнистая тень от веток заняла место на лице девушки и ее плечах.
— Что, если не секрет?
— Музыку я тоже люблю.
— Музыку, танцы, скульптуру, фреску. Что там еще? Живопись.
— Еще театр, — подсказал Ское, поджав губы, чтобы не рассмеяться. Аня нахмурилась.
— А девушки? Тебя интересуют девушки? Или они тебе побоку? — спросила она раздраженно.
— Интересуют.
— Что-то незаметно, — теперь глаза отливали серым. Меняющие цвет глаза. Ское засмотрелся. — А я? Я тебя интересую?
— Станцуй — и я скажу, — улыбнулся мальчик.
— Здесь? Сейчас?
— Здесь и сейчас.
— Ты ненормальный, — сердито бросила ему Аня. Ское продолжал добродушно улыбаться. Просит ее танцевать прямо на улице, среди прохожих — и улыбается! — Не буду я танцевать здесь.
— Почему?
— Да потому что это улица! На меня посмотрят как на сумасшедшую!
— Ну и что? — поднял брови Ское.
— Ну и что?! Да ничего! Это дико — танцевать на улице. Танцуют только в специально отведенных для этого местах, — Аня от возмущения слегка покраснела. Руки она упрямо сложила на груди и взирала на Ское. Тот посерьезнел.
— А жить — тоже в специально отведенных для этого местах будешь? — спросил он.
— Если ты имеешь в виду жилплощадь…
— Я имею в виду жизнь.
— Ты странный, — лицо Ани стало растерянным. Она убрала со лба выбившуюся прядку.
— Зато ты нормальная. Станешь бухгалтером, будешь до пенсии в бумажках копаться, а танцуют пусть другие, — Ское засунул руки в карманы, уставился в асфальт и замолк.
— По-твоему, если умеешь танцевать, обязательно становиться танцором?
Мальчик промолчал.
— Ское, — Аня осторожно тронула его за плечо. Ское поднял на нее глаза:
— Ладно.
— Что ладно?
— Сходим в киноклуб вдвоем.
66
Выцветшая темнота в зале сначала затихла, затем зазвучала. Фильм приглушенными красками, приглушенной музыкой — и непонятно, где было больше музыки, в звуке или в картинке, — вливался в зрителей. Глаза блестели в свете экрана.