— Чего надо-то? — набычился тот, не сдвинувшись с места.
— Пойдем, скажу.
Но мальчик продолжал стоять.
— Не бойся.
— Еще чего! Я не боюсь, — буркнул мальчик и двинулся вместе со Ское к подоконнику, у которого их ждали Вадим и Ника. Он мельком глянул на Нику — всего лишь девчонка, не стоит внимания, — смерил взглядом Вадима.
— Чего? — снова повернулся он к Ское, определив для себя, что этот высокий парень тут главный.
— Как тебя зовут? — спросил Ское.
— Ну, Павел, — пробурчал мальчик.
— Павел, хочешь сняться в кино? — задал Ское вопрос напрямую.
— Издеваешься?
— Нет, я серьезно.
— Не верю.
— Стали бы мы тебя разыгрывать, больше делать нечего, — не выдержал Вадим. — Нам нужен для роли как раз такой хмурый недомерок, как ты, — усмехнулся он.
— За недомерка ответишь! — всполошился мальчик, стреляя глазами в Вадима снизу вверх.
— Интересно как, — рассмеялся тот. — Отдавишь мне пальцы ног?
Павел ринулся было на Вадима, но Ское его перехватил.
— Вадим, прекрати, — строго сказал Ское. Он развернул к себе лицом обозленного мальчика: — Ну так что, ты согласен?
— Не знаю, — мальчик насупился, засунул руки в карманы. — Почему именно я?
— Я же тебе уже сказал, — ухмыльнулся Вадим.
— Я не с тобой разговариваю, — огрызнулся тот.
— Ты нам подходишь для этой роли, вот и все, — ответил Ское.
— Вы за этим приходили на наш урок?
— Мы приходили полюбоваться тобой лично, — иронизировал Вадим. Мальчик глянул на него волком.
— Согласен? — повторил вопрос Ское.
— Я подумаю, — важно ответствовал Павел.
— Мыслитель нашелся. Думай сейчас, иначе мы найдем кого-нибудь другого, — надавил Вадим.
— Ладно, — после небольшой паузы нехотя сказал мальчик.
— Ладно да или ладно нет? — жестко спросил Вадим.
— Ладно да, — злобно глянул на него Павел и, не прощаясь, развернулся и ушел в сторону ожидавших его друзей.
— Вадим! — Ское укоризненно посмотрел на друга.
— А что? Должен же быть хороший и плохой режиссер, — ответил тот. — И потом, это я его дожал. С такими мальцами только так и надо.
19
— Вадим, почему у тебя опять двойка по литературе?!
— Я не разбираюсь в чернилах и слезах, поэтому, — весело ответил Вадим.
— В каких еще чернилах?
— Я сказал, что если плакать над чернильной надписью, то пойдут разводы. Инна Викторовна ответила: «Садись, два». Но разве я не прав?
— Я знаю только одно: если не исправишь эту двойку, жди проблем. Ты меня понял?
— Не совсем. Какого рода проблем? — усмехнулся Вадим, посмотрев на отца. Тот показал ему кулак. — Теперь понял.
— Леша, перестань. Он исправит, — мать как-то незаметно оказалась в комнате. Она подошла к зеркалу, поправила прическу. — Как я выгляжу?
— Как всегда, мама, — тихо проговорил Вадим.
Стройная женщина с длинными каштановыми волосами, уложенными в замысловатую прическу, в светлом платье, она казалась сейчас чуть ли не ровесницей Вадима. Лицо с острыми скулами, накрашенные полные губы, тонкие брови вразлет: ей совсем не подходило слово «мама».
— А как всегда — это как? — кокетливо поинтересовалась она. — Хорошо или плохо?
— Хорошо, — сказал Вадим, глядя на ее отражение в зеркале. — Куда ты идешь?
— Встреча с поставщиком, — коротко ответила она. — Все, мальчики, меня нет, — и вышла из комнаты.
— У нее действительно встреча с поставщиком? — повернулся Вадим к отцу.
— Это что еще за вопросы?
— Ничего, — буркнул в ответ мальчик.
— Вот именно, ничего. Лучше о двойке подумай, как исправлять будешь, — заявил отец и тоже вышел из комнаты Вадима.
20
Ника уселась на подоконник в комнате Ское. Обычно на нем сидит он, приоткрыв окно, чтобы впустить вдохновение. Она взялась за ручку окна и повернула. В щель сразу влетел холодный ветерок, скользнув по щеке девочки. Она улыбнулась и высунула на улицу руку. Капля с крыши шлепнулась на ладонь.
— Как назовем мальчика в фильме? — поинтересовался Ское, глядя, как Ника ловит капли и улыбается.
— Леша, — предложил Вадим. — Хорошее имя для мальчика, которого бросила мама.
— Леша так Леша, — согласился Ское.
Внезапно из-за облаков вылезло солнце и бросило свои лучи прямо в лицо Нике. Она прищурилась и отвернулась от окна.
— Я не верю, что так бывает, — негромко проговорила девочка. — Что мать может найти себе другого сына.
— И мы не верим, Ника, — ответил Ское. — Это и называется «абсурд».
— Ты дописал сценарий? — поинтересовался Вадим.
— Да. Можно уже работать с Пашей.
— С Павлом! — поднял указательный палец вверх Вадим. — Это важно.
— Чего ты к нему цепляешься? — усмехнулся Ское.
— Больно наглый пацан, — ответил ему приятель.
— На тебя похож, — вставила Ника.
— Не похож, — Вадим взял сценарий у Ское и стал его пролистывать. — Теперь осталось найти женщину на роль матери.
— Давайте прервемся, что ли? Перекусим, — предложил Ское.
— Да! — воскликнул Вадим. — Я даже чайник поставлю.
— Ты сегодня добрый, — с улыбкой заметил Ское, и Вадим ушел на кухню.
Воцарилась тишина. Только шуршали листы сценария, которые перебирал Ское, делая пометки, да через приоткрытое окно врывались редкие, негромкие птичьи трели. Ника нерешительно взглянула на мальчика.
— Ское, — тихо позвала она.
— Что? — он поднял глаза.
— Я сочинила музыку.
— Покажешь? — заинтересовался мальчик.
— Да. Когда-нибудь, — Ника опустила глаза. Она не понимала, зачем вообще заговорила о музыке. Хотела ведь сохранить ее в тайне, запрятать куда-нибудь глубоко в душу и лишь изредка доставать оттуда и слушать, лишь в особых случаях. Это была ее личная музыка, которую, как ей казалось, никому не показывают, как не показывают что-то сокровенное.
— Почему не сейчас? Придет Вадим и…
— Нет! Вадиму я не покажу, — воскликнула Ника. — Он не такой.
— Какой — не такой? — не понял Ское.
— Чайник припаркован на плите! — весело провозгласил Вадим, заглянув в комнату. Ское внимательно посмотрел на Нику, но девочка поспешно отвернулась, спрыгнула с подоконника и направилась на кухню.
21
Облака плыли в лужах. Ское наступал в эту серо-облачную жижу, стараясь расплескать портрет неба по асфальту, но брызгами разлеталась только вода, а облака снова проявлялись отражением, целые и невредимые, чуть только проходила рябь на поверхности лужи.
Он стоял возле школы. Скоро должны были подойти и Ника с Вадимом. Приглушенно зазвучал звонок, и почти тотчас же из школы повалил поток ребят. «Будто под дверью караулили», — усмехнулся про себя Ское. Он оглядывал толпу сверху в поисках светлой макушки. Наконец макушка появилась, в окружении еще нескольких. Паша увидел Ское и направился к нему, распустив свою свиту, которая, однако, не торопилась расходиться. Мальчишки шли преувеличенно медленно, поглядывая на своего друга, пожимающего руку старшекласснику, как старому знакомому.
— Здоро́во, — хрипло поприветствовал мальчик Ское.
— Здоро́во, — усмехнувшись, ответил тот. — Сейчас Вадим с Никой придут. А вот и они. — По пешеходной дорожке, взявшись за руки, шли Вадим и Ника. При виде этой сцены мальчишка скривился, но ничего не сказал. Вместе со Ское они двинулись навстречу парочке.
— Вадим, мы пойдем к тебе, — сразу заявил Ское, как только они поравнялись.
— Почему не к тебе? — спросил тот.
— У деда гости.
— Такие же невидимые, как и он? — усмехнулся в ответ приятель. — Ладно, ко мне так ко мне.
— Почему ты перестала называть меня сыном?
— Я называю.
— Нет, мама, не называешь.
— Леша!
— Назови меня сыном!
— Леша… я не могу.
— Почему? Почему? — Паша подскочил к Нике и вперился своими колючими глазами ей в лицо. Девочка от неожиданности отпрянула, но тут же рассмеялась.
— Ну, Ника! — воскликнул Ское. — Войди уже в роль.
— Зачем? Я же не буду играть маму, — Ника все еще хихикала.
— Чтобы Паше легче было перевоплотиться в сына.
— Меня зовут Павел, — вставил мальчик, проведя рукой по волосам. От этого челка его встала дыбом, и он стал похож на взъерошенного, но гордого воробья. Нику захватил новый приступ смеха при виде этого растрепанного самолюбивого создания.
— А по отчеству как? — поинтересовался Вадим.
— Павел Александрович.
— Так вот, Павел Александрович, — продолжал Вадим, — не выпендривайся. Мал еще.
Мальчик надулся и сел на стул. Ское похлопал его по плечу:
— Молодец, хорошо играешь.
Паша изо всех сил старался держать лицо сердитым, но похвала взяла свое, он немного оттаял, отвернулся к стене и улыбнулся краешком рта, чтобы никто не увидел.
— Вадим, читай за мать, — Ское забрал у смеющейся Ники листок с репликами и протянул его Вадиму. — Попробуем так.
— Я? Мать? — взвился Вадим. Паша, не выдержав, прыснул.
— Да. Ты — мать, — Ское был непреклонен. Он вложил лист с репликами Вадиму в руки и выжидательно на него посмотрел.
— О`кей, я мать, — Вадим развалился на стуле, вытянув ноги. — И хочу поменять вот этого лохматого, некрасивого, хмурого сына, — указал он на Пашу, — на умного, богатого, красивого сына на белом коне. Начнем.
— Кому ты постоянно строчишь эсэмэски? — вскричал Паша, выхватив у Вадима смартфон. — Кому? Кому?
— Леша, — начал было Вадим, глядя в сценарий, но не выдержал и заулыбался. — Отдай смартфон, сморчок, он мне дорог как память.
— Вадим, у тебя есть текст, — строго сказал Ское.
— Я не могу говорить с этим… Павлом Александровичем с материнской нежностью. Это выше моих сил.
— Просто читай свои реплики, и все.
— Давай ты почитай, посмотрю я на тебя.
— Я режиссер.
— Что-то в прошлом фильме тебя это не остановило, когда ты выбрал себе роль принца. Побудь для разнообразия матерью.
— Нет, читай