Крис заметил, что думает об инсургентах с невольной симпатией.
От нее следовало избавиться в своей голове до той минуты, когда снова включат Сеть.
Полчаса, а может, даже час у него есть.
— А ты заметила? — вопросил Крис по-прежнему стоявшую рядом нагую супругу. — Раньше они почти сразу же накрывали район вспомогательной сетью. Вызывали дроны с роутерами, вешали их в воздухе на время, пока взорванную вышку не починят, и готово дело.
— Сейчас, говорят, со специальных самолетов выпавшие из Сети квадраты накрывают. Или со спутника, не знаю точно.
— Ты в это веришь? Почему-то мы с тобой сразу после взрыва друг от дружки прекраснейшим образом отключились и один другого не чувствуем.
— Может, власти это делают специально? Чтобы мы после взрыва расслабились и стали думать или обсуждать что-то запрещенное.
— Ты и впрямь веришь, что они настолько мудры и всесильны?..
— Тш-ш.
— Скорее можно поверить, что у них рук и средств не хватает, чтобы все разрывы Сети устранить. Вон, теперь чуть ли не несколько часов проходит, пока Сеть восстановят. Совсем не так, как лет десять назад, когда ее через пяток минут поднимали. Явно не справляются. Может, слишком много взрывов? Мы же не знаем, что происходит в других округах и штатах…
— Крис, хватит уже об этом.
— Почему б не поговорить? Сети ведь нет.
— Откуда ты знаешь? Почему ты так в этом уверен?
— Но я же чувствую! И скажи: прекрасно все-таки хоть иногда ощутить себя отключенным.
— Ага, чтобы спокойно помечтать о своих бабах.
Разговаривая, они отошли от окна, он натянул трусы и стал собирать разбросанную одежду. Хельга накинула халатик на голое тело. Крис вскипел, оттого что разговор опять коснулся больного и супруга снова обнаружила свою ревность.
— Да при чем здесь бабы? Я о другом! Разве тебе не тошно быть под постоянным контролем — утром, днем, ночью и вечером?
— А у нас есть выбор?
— Знаешь, иногда мне кажется, что ради свободы я тоже готов пойти взрывать эти вышки.
— Не смей даже думать! — возвысила она голос. — Даже думать забудь — ради себя самого! Нас обоих!
Издалека раздались автоматные очереди. Одна, потом другая. Им ответили одиночные выстрелы — инсургенты явно экономили патроны.
Супружеская пара вернулась к окну, они стали выглядывать — но все равно ничего не было видно. Особняки и холмы загораживали обзор.
В сторону, где раздавались выстрелы, пролетела с мигалкой машина «Скорой помощи».
Под аккомпанемент отдаленной стрельбы пара поднялась на второй этаж.
Хельга хотела скрыться в ванной, но Крис удержал ее.
— Знаешь, я хочу тебе сказать… Глупости, конечно, но именно сейчас, когда нас никто не слушает: я люблю тебя. Одну тебя.
Ее глубоко тронули его слова, но она не подала виду.
— А про меня ты и так всё знаешь, — она словно мимоходом и как бы легкомысленно чмокнула его в щеку.
— Да, кстати, Джулия со Стэном подтвердили, что будут у нас в субботу. Джул намекнула, что они о чем-то хотят серьезно поговорить.
— Хорошо. Устроим барбекю.
Они почти не заметили, что перестрелка прекратилась.
Когда Крис принимал душ, слышал, как по улице в обратном направлении пронеслась с воем сирены «Скорая».
«Возможно, кого-то из полицаев подстрелили», — подумал он, и эта мысль доставила ему радость — которую он, в отсутствие Сети, не стал даже пытаться маскировать от незримого всевидящего ока.
В субботу Джулия и Стэн возникли на пороге не как обычно, с дарами в руках, а стали доставать припасы из сумок, когда уже вошли в дом.
— Вино контрабандное, с Кариб, — громко провозгласил Стэн. — Настоящее, из винограда. И стейки — мясные, из убиенной коровы, а не выращенные в пробирке.
— Тш-ш, — испугалась Хельга, переменившись в лице.
— Да брось, соседушка! — по-прежнему громко продолжал гость. — Неужели ты думаешь, что им там, наверху, есть дело до наших стейков и вина? Поверь мне, правительство сосредоточено на гораздо более важных вещах, и просто нет времени и сил отвлекаться на подобные пустяки.
— Все-таки контрабанда… — пробормотал Крис, но Стэн только отмахнулся.
Джулия подбавила несерьезу, прошептав:
— Стэн знает, что говорит… Все-таки человек на такой должности…
Крис подумал: в сущности, он не знает, какую-такую должность занимает Стэн — он не ведал ничего о муже своей сослуживицы, за исключением того, что тот «работает на правительство».
И все-таки, по настоянию Хельги, которая ни в коем случае не хотела светиться под открытым небом на виду у соседей с настоящими бифштексами и подлинным виноградным вином, мясо муж стал готовить не в барбекю во дворике, а дома, в духовке. И сели обедать, из тех же соображений, не на заднем дворе, а в гостиной.
— Ах, божественный запах настоящего мяса! — воскликнул Крис, втягивая носом воздух.
— Хватит эту тему педалировать, — вполголоса приказала ему опасливая Хельга.
Расселись; стали пить и есть; неподдельный «медок» и бифштексы ударили всем в голову.
Разговор соскользнул на скользкий ледок интимных отношений. Хельга хорошо видела (глазами супруга), что ее муж посматривает на свою сослуживицу Джулию с вожделением — да, пытается всячески замаскировать это чувство, он слишком ответствен и любит ее, Хельгу, чтобы причинить ей боль — но тем не менее. Она отмечала и своими глазами, и зрением мужа — длинные ноги гостьи-соседки, ее тонкие лодыжки, красивые запястья, длинные пальцы рук, глубокий вырез, в котором скрывались два соблазнительных полукружья. И в то же время она понимала — хотя и не была, конечно, подключена к явившемуся гостю и не имела с ним никакой связи, но ощущала это своей женской интуицией: Стэн ведь тоже испытывает к ней вожделение. Да и ее к нему тянуло: такой здоровенный, сильный, немножко неповоротливый, словно медведь или лось. И муж в то же самое время считывал ее подспудную тягу, хмурился от этого, ревновал, и Хельге было особенно приятно ощущать его ревность.
— А сейчас — сюрприз-сюрприз! — вдруг воскликнула Джулия и кивнула в сторону мужа.
Тот без дальнейших пояснений понял, о чем она, и достал из внутреннего кармана блейзера свернутую во много раз тонкую серебряную сеть. Когда Стэн развернул ее, оказалось, что суммарная площадь составляет около четырехсот квадратных футов, с ячейками размером примерно четыре на четыре дюйма каждая. Стэн бросил Крису вполголоса: «Помоги!» Хозяин на лету понял его мысль, и они вдвоем стали укреплять сетку под потолком гостиной.
У тех двух стен, где были окна — одно на улицу, другое в сад — зацепили за карнизы, у противоположных — за большую фотографию в изысканной раме, изображавшую хозяев в обнимку в одном из круизов, и за каминную трубу.
Хельга смотрела на приготовления мужчин скептически, но Джулия подошла к ней, дружески обвила руками, поцеловала в щеку и прошептала: «Все будет хорошо». А потом отпрянула от нее и предложила, задорно поблескивая глазками:
— А теперь давайте подключимся друг к дружке все вчетвером.
— Это ведь запрещено, — пробормотал Крис, хотя (Хельга прекрасно чувствовала это) сама идея ему чрезвычайно понравилась, да и он заранее все понимал. Иначе ради чего, спрашивается, с таким энтузиазмом сразу бросился помогать Стэну.
— Все будет в порядке, — поддержал свою жену гость. — И никто ничего не узнает. Подумаешь, одна гостиная, триста квадратных футов, вдруг вылетит из-под контроля. Никто не будет разбираться, уверяю вас. Решат, что просто забарахлил датчик.
— Да как же потом? — воскликнула Хельга. — Ведь у нас обо всем, что здесь произойдет, останутся воспоминания. Их-то мы куда из головы денем? Ведь им все равно будет видно!
— Есть хороший способ, — благоразумно заметила Джулия, — когда ты сделала нечто действительно предосудительное и совсем-совсем неположенное, надо замещать в голове это воспоминание чем-то другим, тоже очень ярким и, возможно, недозволенным, но запрещенным в меньшей степени. У меня, например, такое дежурное, резервное воспоминание, которое я им подсовываю, когда что-то действительно хочу скрыть, — как Стэн овладел мною в примерочной кабинке магазина. Помнишь, милый? Я попросила помочь застегнуть купальник, ну, а он…
— А я не скажу, какое воспоминание резервное у меня, — гоготнул ее супруг. — И оно другое.
— Ах ты, маленький паршивец! — в шутку замахнулась на него Джулия.
— Нет, скажу! Однажды я овладел тобою, моя дорогуша, прямо в воде на общественном пляже в Дайтон-бич. Вокруг было полно людей, но мы стояли по плечи в океане, и никто даже представить не мог, чем мы там под водой занимаемся. Если б только ты, дорогая, не заорала, никто бы ничего и вовсе не заметил.
— Короче, — захлопала в ладоши гостья, — садитесь, я научу вас, как подключаться друг к другу вчетвером. Все довольно просто.
— А вы уже делали это? — вполголоса спросила ее хозяйка.
— Конечно. Нечасто и только еще с одной парой, но, самое главное, никто ведь ничего в итоге не прознал и никаких неприятностей у нас не было.
По велению Джулии все расселись вокруг круглого стола в гостиной.
— Подайте друг другу руки, — скомандовала она и взяла в свою правую ладонь Хельги (она была холодной и слегка влажной от робости и неизвестности), а в левую — длань Криса, который немедленно сжал ее; она чуть поморщилась и прошептала ему: — Легче, легче.
Другой руке Криса досталась мощная кисть Стэна, а тот, в свою очередь, взялся за подрагивающую холодную ладошку Хельги. В итоге они образовали вокруг стола человеческую цепь, связанную через четыре пары рук. Крис и впрямь почувствовал исходящее от ладони Джулии что-то; ему почудилось — это вожделение.
— Мы примерно как на древних гравюрах, — хихикнула Джулия. — Помните, пару столетий назад, в конце девятнадцатого века, спиритизмом занимались, духов вызывали? Давайте я буду вашим медиумом.
— Медиум — это что? — хриплым голосом вопросил Стэн, и Крис готов был поклясться, что тот тоже испытывает желание — но, слава богу, не к нему, а к сидящей рядом с соседом и держащей его за руку Хельге.