Он вздохнул. Звук вибрировал сквозь мой разум, отдаваясь в теле, будто он был здесь, позади меня, шепча, касаясь.
Я набросила метафизические щиты на их место, хотя оградиться от моего мастера было не так-то легко. У него были ключи к моим щитам, если ему было необходимо их снять. Сегодня он позволил мне обернуться в мои щиты и мой гнев.
— Что, черт возьми, это было? Я пытаюсь распутать множественное убийство. Мне ни к чему твои игры разума.
— Мои извинения, ma petite. Думаю, дело в том, что задеты мои чувства.
— Как это понимать? — Спросила я, голос мой все еще был сердитым, но в остальном я уже начала успокаиваться. Я не была уверена, что он вообще когда-нибудь вслух говорил о том, что пострадали его чувства.
— Это значит, ma petite, что я думал, что мы достигли прогресса в наших отношениях, но теперь я вижу, что обретённая почва оказалась более зыбкой, чем я предполагал.
Я снова сказала, что думаю.
— Я понятия не имею, что ты только что сказал. Я имею в виду, что я слышала все это, и это было сказано по-английски, но я не понимаю, что ты хотел сказать. — Я положила лоб на руль, прикрыв глаза и пытаясь вдохнуть прохладу кондиционированного воздуха. — Но я просто нутром чую, что должна так или иначе извиниться.
Он рассмеялся своим волшебным смехом. Тем самым, что заставлял мое тело среагировать так, будто он касался моих самых интимных мест и угощал меня конфеткой одновременно. Его смех не был чисто сексуальным; он был таким приятным, что от него, должно быть, растолстеть можно.
Я вздохнула, но в моем исполнении это был просто вздох. Я не умела так владеть голосом.
— Пожалуйста, прекрати играть со мной. Боже, Жан-Клод, я не могу так работать.
Он выдал свой обычный смешок.
— Думаю, мне хотелось услышать, что ты по мне скучала.
— Как ты вообще мог быть неуверенным в этом? Это — моя работа.
— Ты делаешь меня неуверенным, ma petite, только ты.
Я не знала, что сказать ему на это, но я попыталась.
— Мне очень жаль.
— Я знаю, что ты имеешь в виду, и это действительно помогает.
Как мне повесить трубку, не задев его чувств снова? У меня не было никаких идей. Дерьмо. Это было на него не похоже — звонить, когда я работаю с полицией. Я надеялась изо всех сил, что это не станет привычкой.
Я поняла, что сижу, сгорбившись, за рулём. Я заставила себя выпрямиться и постаралась не смотреть на Эдуарда.
Голос Жан-Клода, когда он снова заговорил, был почти нейтральным.
— Когда я проснулся и услышал, куда ты уехала, я не предавался лени. В Лас-Вегасе есть лебедь. Король Лебедей, Донован Рис, уже заявил, что он к твоим услугам, если возникнет потребность в пище.
— Поблагодари Донована за меня, и я очень ценю, что ты готов делить меня еще с одним мужчиной. Я знаю, что мы уже говорили о том, чтобы никого больше не включать в меню.
— Дело не в кормлении, ma petite, дело в том, что ты, кажется, не способна на секс без эмоций. Если бы ты могла просто трахаться и питаться, у меня не было бы никаких проблем даже с сотней твоих любовников. Кормись ими, и никогда больше не встречайся с ними, но ты собираешь вокруг себя мужчин, ma petite. Ты можешь трахать хоть дюжину мужчин, но встречаться с ними со всеми ты не можешь.
— Я, в общем-то, знаю об этом, — сказала я.
— Знаешь? — В его голосе вновь послышался гнев.
— Я просто не умею заниматься случайным сексом. Мне очень жаль.
— Нет, тебе не жаль, — его голос стал еще более злым.
Я не знала, что делать с его гневом или с этой дилеммой, так что я просто это проигнорировала. Мужчины иногда позволяют так поступать в отношениях, ведь они не девушки.
— Мне может понадобиться кто-нибудь не из кошачьих из тех видов ликантропии, которые у меня уже есть. Лебедя во мне нет.
— Я тебе говорю, что мне надоело делить тебя с другими мужчинами, и мне надоело, что ты их коллекционируешь, а ты просишь еще одного?
Он собирался вести себя по-женски. Прекрасно. Чтоб их всех.
— Я обещаю, когда я вернусь в Сент-Луис, мы еще раз это обсудим. Я клянусь. Но сейчас помоги мне пережить сложившуюся ситуацию.
— И как я могу это сделать?
— Вертигров временами слегка многовато из-за того количества разновидностей, которые присутствуют во мне. — Я подверглась нападению одного тигра, но во мне было пять разных видов метафизических тигров. Никто не мог объяснить, как это получилось, но это так. — Ты, случаем, не нашел волка, которого я могла бы позаимствовать, пока я тут?
— Никаких волков; местная стая, кажется, боится, что ты окажешь на них разрушительное влияние, ma petite.
— Что это значит?
— Это значит, что ходят слухи, будто секс с тобой равносилен укусу вампира. Один укус и они будут твоими.
— Но это не так, — возразила я, чувствуя, как ускоряется мой пульс.
— Ты лжешь сама себе, ma petite.
— Прекрати меня так называть.
— Ты уже много лет не просила перестать называть тебя этим прозвищем.
— Дело в том, как ты его произносишь; так, как будто ты рассержен и стараешься это скрыть.
— Я сердит, потому что боюсь за тебя. Витторио был в ударе в Сент-Луисе, и в новостях трубят, что трое спецназовцев убиты. А их нелегко убить, ваш спецназ.
И что на это ответить? Он был прав.
— Мне очень жаль, что мне пришлось уехать, не поговорив с тобой.
— Я слышу искреннее сожаление в этих словах. Что бы ты ответила, если бы я сказал, что это слишком опасно? Как бы ты поступила, если бы я попросил остаться?
Я задумалась над этим и, наконец, ответила.
— Я бы так или иначе поехала.
— Видишь, ты не мой слуга. Ты никогда не будешь слугой.
— Я думала, что идея в том, чтобы заставить сообщество вампиров поверить в то, что я хороший маленький слуга-человек. Я не знала, что ты все еще рассчитываешь, будто я приклоню перед тобой колени. — В моих словах послышался жар ярости. Всего одна струйка гнева, способная разогреть меня. Конечно, тут и так было настолько жарко, что гнев вряд ли был тем, что мне было необходимо.
— Я не это имел в виду.
— Это то, что ты сказал.
Он издал тихий сердитый звук.
— Возможно, я все еще настолько глуп, чтобы надеяться, что ты действительно будешь моей.
— И что это, черт возьми, значит?
Он молчал так долго, что моя уверенность угасла. Вампирам не надо дышать, пока они говорят по телефону, и только годы практики позволили мне определить, что он все еще там. Я ждала, и, наконец, он заговорил.
— Тебе нужны некоторые из наших людей. Тебе нужен собственный леопард, волк или лев.
— У меня пока что нет собственного льва.
— Наш местный Рекс был бы твоим, если бы ты позволила.
— Да, но его Регина выследила бы меня и убила. Я встречалась с ней. Она злится, что я сплю с ним. Если я сделаю его своим подвластным львом, она воспримет это как вызов. Я хороша, Жан-Клод, но я недостаточно хороша, чтобы одолеть в честном бою льва-оборотня её силы.
— Тогда дерись нечестно, — посоветовал он.
— Если я сжульничаю, согласно законам львов, другие львы устроят заговор против меня и просто убьют. Я изучила все это, когда повстречалась с новой Региной прайда Сент-Луиса. Поверь мне, Жан-Клод, я все продумала.
— Ты действительно думаешь, что она убила бы тебя, если бы ты была более настойчивой в отношении ее Рекса?
— Да, — сказала я, — потому что она сказала, что готова делить его. Что я могу быть его любовницей, но не женой. Женой будет она.
— Ты об этом не упоминала.
— Это ведь львы, не волки. Мой зверь, не твой.
Он вздохнул, и это был не его дразнящий вздох, просто усталый.
— Ma petite, ma petite, когда же ты признаешь, что все твое — мое. О любой опасности в отношении тебя я должен знать.
— Я расскажу тебе все свои тайны, если ты расскажешь мне свои, — парировала я.
— Touche, ma petite, прекрасный, глубокий удар. — Он вновь стал сердитым.
— Почему ты на меня сердишься? — Спросила я.
— Ты права, это ребячество с моей стороны, но я не знаю, как тебе помочь. Я не знаю, как обеспечить твою безопасность в Лас-Вегасе. Ты понимаешь это, ma petite? Я не знаю, как обезопасить тебя от Макса и его королевы. Я не могу помочь тебе, находясь за сотни миль от тебя. Я даже не могу отправить к тебе твоих телохранителей, потому что у тебя есть значок, и полиция не позволит им тебя сопровождать. Что ты хочешь, чтобы я сделал, ma petite? Что, черт возьми, ты хочешь, чтобы я сделал? — Теперь он орал. Он почти никогда не орет. То, что он потерял самообладание, позволило мне сохранить собственную выдержку. Я никогда не слышала, чтобы он раньше ругался. Фактически, видя, до какой степени он утратил над собой контроль, я поняла, насколько он за меня боится. Это напугало уже меня.
— Все хорошо, Жан-Клод, я что-нибудь придумаю. Мне очень жаль.
— За что ты извиняешься, Анита? — Он обычно не называет меня по имени; это плохой знак.
— Мне жаль, что ты боишься за меня. Я сожалею, что заставляю тебя чувствовать себя беспомощным. Мне жаль, что я здесь, и ты прав, я не могу быть одновременно и маршалом, и твоим человеком-слугой. Я должна выбирать, и как только на горизонте появляются полицейские, я выбираю значок. Возможно, именно на это и рассчитывает Витторио. Мне жаль, что Эдуард может оказаться прав, и это все действительно в конечном счете окажется ловушкой для меня.
— Ma petite, я не хотел выходить из себя, но не только Витторио тебе стоит опасаться.
— Я знаю, что нахождение среди вертигров проверит на прочность мое умение контролировать животных во мне.
— Боюсь, что именно так.
— Есть что-нибудь ещё, чего ты мне не рассказал о Максе и его вертиграх?
— Следует ли мне вести себя скрытно, и сказать, что ты уже все знаешь?
— Лучше бы правду.
— В последнее время Макс настаивал, чтобы ты посетила его город и переспала с еще большим количеством его тигров. Они хотят, и даже очень хотят, проверить, были ли новые парапсихические способности, которые получил Криспин и красный тигр, Алекс, когда кормили твой ardeur, разовым явлением, или и другие члены их прайда могут получить нечто похожее.