– Ты это видела?! Скажи, что ты это видела, – спросил Джеспер, ошеломленно глядя на Нину.
– Это Марков, – ответила она, и на ее лице были написаны страх и гнев. – Поэтому они и нацелились на «Кузницу».
– Нина! – по мосту шагал Матиас, а за ним плелся Уайлен. Оба подняли маски на головы, но у городской стражи сейчас были проблемы посерьезней. – Нужно убираться отсюда, – сказал фьерданец. – Если Ван Эк…
Но Нина схватила его за руку.
– Это был Данил Марков. Он работал в «Кузнице».
– Парень с крыльями? – спросил Джеспер.
– Нет, – девушка яростно замотала головой. – Его пленник. Марков – инферн. – Они ударили по «Кузнице» и дому «Белой розы». Эти люди ведут охоту на гришей. Они ищут меня.
В эту секунду из «Белой розы» вылетела вторая крылатая фигура. Прозвучал новый взрыв, и, когда нижняя стена провалилась, вперед вышли высокие мужчина и женщина. У них были черные волосы и бронзовая кожа, как и у людей с крыльями.
– Шуханцы, – прошептал Джеспер. – Что они здесь делают? И с каких пор они летают?
– Опустите маски, – приказал Матиас. – Нам нужно где-то спрятаться.
Они опустили маски на лица. Джеспер чувствовал благодарность за то, что вокруг них такие шум и суматоха. Но стоило ему об этом подумать, как один из шуханцев сделал глубокий вдох, и Джеспер с ужасом увидел, как он медленно поворачивается и в упор смотрит на них. Он что-то рявкнул своим компаньонам, и шуханцы направились прямиком к Отбросам.
– Слишком поздно, – сказал стрелок. Затем содрал с себя маску и плащ и прижал винтовку к плечу. – Раз уж они пришли за весельем, давайте устроим его. Летун мой!
Джеспер не собирался позволять какому-то птицеподобному шуханцу схватить себя. Он не знал, куда подевался второй летун, и мог только надеяться, что тот был слишком занят своим пленником-инферном. Крылатый мужчина рванул влево, вправо, потом спикировал вниз и загудел, как пьяная пчела. – Не рыпайся, большая букашка, – проворчал парень, а затем произвел три выстрела, которые попали прямиком в грудь летуна и откинули его назад.
Но тот выпрямился, грациозно кувыркнувшись в воздухе, и быстро полетел к Джесперу.
Матиас стрелял в двух здоровых шуханцев. Каждый выстрел был прямым попаданием, но, хотя шуханцы и спотыкались, они продолжали приближаться.
– Уайлен? Нина? – позвал Джеспер. – Если вдруг чувствуете желание присоединиться, сейчас самое время!
– Я пытаюсь, – прорычала Нина, подняв руки и сжав кулаки. – На них это не действует.
– Ложись! – крикнул Уайлен. Они рухнули на мостовую. Джеспер услышал какой-то лязг, а затем увидел черное размытое пятно, и что-то полетело в крылатого шуханца. Летун увернулся влево, но черное пятно разделилось на два потрескивающих шарика, которые вспыхнули фиолетовым огнем. Один безвредно приземлился в канал и зашипел от соприкосновения с водой. Второй попал в летуна. Тот закричал и зацарапал себя, когда фиолетовые языки пламени охватили все его тело и крылья, а затем отклонился от курса и врезался в стену. Он продолжал гореть, и жар от пламени ощущался даже издалека.
– Бежим! – крикнул Матиас.
Они кинулись в ближайший переулок – Джеспер и Уайлен впереди, Нина с Матиасом сзади. Уайлен опрометчиво метнул через плечо фотобомбу. Та разбила оконное стекло и выпустила бесполезную ослепительную вспышку.
– Вероятно, ты только что напугал до чертиков какую-нибудь несчастную работающую девушку, – прокомментировал Джеспер. – Дай мне. – Он забрал вторую фотобомбу и кинул ее прямо в ноги их преследователям, отворачиваясь, чтобы защитить глаза от взрыва. – Вот как это делается.
– В следующий раз я не буду спасать тебе жизнь, – прокряхтел Уайлен.
– Ты будешь скучать по мне. Как и все остальные.
Нина вскрикнула. Джеспер обернулся. Тело девушки было накрыто серебристой сетью, и она извивалась, стараясь освободиться, но ее тащила назад шуханка, крепко стоящая в центре улицы. Матиас открыл огонь, но женщина не сдвинулась с места.
– Пули не работают! – выпалил Уайлен. – Кажется, у них металл под кожей.
Теперь, когда он это сказал, Джеспер увидел блеск металла под кровавыми пулевыми ранениями. Но что это значило? Были ли они отчасти механическими? Как это возможно?
– Сеть! – взревел Матиас.
Они дружно схватились за металлическую сеть, пытаясь оттащить Нину в безопасное место. Но шуханка продолжала тянуть ее к себе, рывок за рывком, с невообразимой силой.
– Нам нужно чем-то перерезать шнур! – крикнул Джеспер.
– К черту шнур, – процедила Нина сквозь стиснутые зубы. Она вынула револьвер из кобуры Джеспера и приказала: – Отпустите!
– Нина… – начал возражать Матиас.
– Быстро!
Они послушались, и Нина по инерции резко понеслась по переулку. Шуханка неловко попятилась, а затем схватила край сети и дернула Нину вверх.
Девушка ждала до последней секунды, а затем сказала:
– Давай проверим, все ли у тебя сделано из металла.
Она наставила револьвер прямо в глазницу женщины и нажала на курок.
Выстрел не просто лишил шуханку не только глаза, но и большей части черепа. На секунду она замерла, цепляясь за Нину, – зияющее месиво из кости, нежно-розовой мозговой ткани и кусков металла на месте, где должно было находиться ее лицо, – а затем упала на землю.
Нину затошнило, и она попыталась разорвать сеть.
– Вытащите меня из этой штуки, пока нас не нашли ее дружки!
Матиас сорвал с Нины сеть, и они побежали с колотящимися сердцами, громко стуча ботинками по мостовой.
Джеспер слышал испуганные слова своего отца, догоняющие его по улицам, как предупреждающий ветер, бьющий прямо в спину. «Я боюсь за тебя. Мир бывает жесток к таким, как ты». Кого шуханцы послали за Ниной? За городскими гришами? За ним?
Жизнь Джеспера состояла из череды опасных ситуаций и почти что неминуемых бедствий, но он никогда еще не был так уверен, что находится на волосок от смерти.
Часть третьяКирпичик за кирпичиком
11Инеж
Инеж и Каз все дальше удалялись от Западного Обруча, и молчание между ними растекалось черным пятном. Они выкинули свои плащи и маски на помойку за захудалым маленьким борделем под названием «Бархатная комната», где Каз спрятал для них сменную одежду. Казалось, весь город превратился в их гардеробную, это напомнило Инеж фокусников, которые вытаскивали метровые шарфы из своих рукавов и заставляли девушек исчезать из ящиков, всегда вызывавших у нее неприятную ассоциацию с гробами.
Они переоделись в широкие плащи и грубые штаны докеров, прикрыли волосы шляпами, подняли воротники, несмотря на теплую погоду, и направились в район складов. Восточный край района напоминал город внутри города, в основном населенный иммигрантами, которые жили в дешевых гостиницах, общежитиях или в трущобах из фанеры и гофрированной жести. Кварталы ветхих лачуг делились по языку и национальности. В такое время суток большая часть жителей была на работе на городских фабриках и доках, но в определенных местах, как заметила Инеж, собирались мужчины и женщины, в надежде, что к ним придет какой-нибудь бригадир или босс, чтобы предложить нескольким счастливчикам работу на день.
После того как ее освободили из «Зверинца», Инеж бродила по улицам Кеттердама, пытаясь освоиться в этом городе. Девушку поразили шумные толпы, гуляющие по улицам. Она не сомневалась, что если Танте Хелен или один из ее приспешников застанут ее врасплох, то притащат обратно в «Дом экзотики». Но Инеж также знала: если она хочет принести Отбросам пользу и заслужить себе свободу от нового контракта, то не может допустить, чтобы эти странные шумные мостовые взяли над ней верх. Она должна была изучить Кеттердам.
Инеж всегда предпочитала путешествовать по крышам, скрываясь из виду и избегая скопления тел внизу. Там она снова становилась сама собой – девушкой, которой была раньше кем-то, кто не знал страха, и тех жестокостей, которые мог преподнести ей мир. Она познакомилась с остроконечными крышами и подоконниками Зельверштрата, садами и широкими бульварами посольского района. Забиралась далеко на юг, где промышленный район уступал место дурно пахнущим скотобойням и солеварням, спрятанным на самой окраине города, чтобы их отходы можно было слить в болото на границе, и было меньше вероятности, что их вонь донесется до жилых районов. Кеттердам застенчиво открывал перед ней свои секреты, высвечивая как величие, так и убожество.
Теперь они с Казом оставили ночлежки и уличные тележки позади, погружаясь глубже в оживленный район складов, известный как Уток. Здесь улицы и каналы были чистыми и опрятными, а также достаточно просторными, чтобы перевозить товары и груз. Они миновали огороженную территорию с необработанным пиломатериалом и бутовым камнем, тщательно охраняемые запасы оружия и боеприпасов, гигантские склады, наполненные хлопком, шелком, полотном и мехами, а также хранилища, набитые аккуратно взвешенными пачками высушенных листков юрды из Нового Зема, которые обработают и упакуют в банки с яркими этикетками, а затем отправят на другие рынки.
Инеж до сих пор помнила, как ощутила внезапный толчок, увидев слова «Редкие специи», выведенные на стене одного из складов. Это была реклама, где рядом со словами красовались две сулийки с голыми коричневыми руками и ногами, в легких шелковых нарядах с намеком на вышивку, нанесенную золотыми мазками. Инеж стояла перед ней как вкопанная, не сводя глаз с надписи. Она находилась меньше чем в двух милях от того места, где право на ее тело было куплено, продано и превращено в предмет торговли. Ее сердце заколотилось в груди, паника сковала мышцы. Девушка не могла перестать пялиться на сулиек, на браслеты на их запястьях, на колокольчики вокруг лодыжек. В конце концов она заставила себя двигаться, словно разрушила какое-то заклинание, и побежала быстрее, чем когда-либо, обратно в Клепку, мчась по крышам и не обращая внимания на серый город, мелькающий под ее безрассудными ногами. В ту ночь ей приснилось, что нарисованные девушки ожили. Они оказались в ловушке кирпичной стены склада и кричали, чтобы их освободили, но Инеж ничем не могла им помочь.