Каз пришвартовал лодку у небольшого пешеходного моста, и они с Инеж заняли свои места в тени и стали ждать, в абсолютном молчании, что неудивительно. Меньше чем через двадцать минут в свете фонарей у входа в проулок появился мужской силуэт с дурацким пером в шляпе.
Каз дождался, пока мужчина подойдет совсем близко, прежде чем выступить вперед.
– Хаскель.
Старик развернулся, доставая пистолет. Несмотря на свой возраст, двигался он довольно быстро, но Бреккер знал, что тот потянется за оружием, и был готов. Он быстро уколол кончиком трости плечо Хаскеля – достаточно, чтобы у того онемела рука.
Хаскель закряхтел и выпустил оружие. Инеж поймала пистолет прежде, чем тот успел упасть на землю, и бросила его Казу.
– Бреккер! – сердито произнес старик, пытаясь пошевелить нерабочей рукой. – Где ты, черт возьми, пропадал? И какой подонок осмелится нападать на собственного босса в подворотне?
– Я не пытаюсь тебя ограбить. Просто не хотел, чтобы ты кого-то пристрелил, прежде чем у нас появится возможность поговорить. – Каз протянул пистолет Хаскелю рукояткой вперед. Старик выхватил его из ладони и упрямо выдвинул подбородок с седой бородкой.
– Ты, как всегда, превышаешь свои полномочия, – проворчал он, засовывая оружие в карман шишковатого клетчатого жакета, не дотянувшись до кобуры своей недееспособной рукой. – Ты знаешь, сколько проблем ты на меня сегодня обрушил, парень?
– Знаю. Поэтому я здесь.
– Городская стража ползает по всей Клепке и «Клубу Воронов». Нам пришлось закрыть заведение, и кто знает, когда мы сможем снова заработать. О чем ты думал, когда похищал сына купца? Это была та большая работа, ради которой ты уехал из города? Которая, как предполагалось, должна была сделать меня таким богатым, как мне и не снилось?
– Я никого не похищал. – Не совсем правда, но Каз знал, что Пер Хаскель не поймет все тонкости.
– Тогда что, во имя Гезена, происходит?! – яростно зашептал Хаскель, брызжа слюной во все стороны. – У тебя мой лучший паук, – продолжил он, указывая на Инеж. – Мой лучший стрелок, моя сердцебитка, мой самый здоровый вышибала…
– Маззен мертв.
– Твою мать! – выругался старик. – Сперва Большой Боллигер, теперь Маззен. Ты пытаешься прихлопнуть всю мою банду?
– Нет, сэр.
– Сэр! Что ты задумал, парень?
– Ван Эк ведет быструю игру, но я все еще на шаг впереди него.
– Что-то не похоже.
– Вот и славно. Лучше, чтобы этого никто не ждал. Маззен был потерей, которой я не ожидал, но дай мне еще несколько дней, и власти не только перестанут дышать тебе в затылок, но и твоя казна будет такой тяжелой, что ты сможешь наполнить ванну золотом и поплавать в нем.
Хаскель прищурился.
– О каких деньгах мы говорим?
«Так-то лучше», – подумал Каз, наблюдая, как жадность засияла в глазах старика, – рычаг в действии.
– Четыре миллиона крюге.
Глаза Хаскеля округлились. От тяжелой жизни в Бочке и большого количества алкоголя его белки пожелтели.
– Ты пытаешься ко мне подмазаться?
– Я же говорил, что это крупное дело.
– Не важно, какой толщины пачка, если я буду в тюрьме. Мне не нравится, когда власти лезут в мои дела.
– Мне тоже, сэр. – Хаскель мог сколько угодно насмехаться над его манерами, но Каз знал, что старик обожал, когда к нему проявляли уважение, и гордость Бреккера вполне могла с этим справиться. Когда он получит свою долю денег Ван Эка, то навсегда перестанет подчиняться чужим приказам и тешить тщеславие Пера Хаскеля. – Я бы не поставил нас в это положение, если бы не знал, что мы выйдем из этого чистенькими, как мальчики-хористы, и богатыми, как святые. Все, что мне нужно, это еще немного времени.
Каз невольно вспомнил, как Джеспер точно так же торговался со своим отцом, и эта мысль ему не понравилась. Пер Хаскель никогда ни о ком не заботился, кроме себя и следующего бокала с выпивкой, но ему нравилось считать себя патриархом большой семьи с преступными наклонностями. Каз мог себе признаться, что привязался к старику. Он дал ему место, с которого можно было начать, и крышу над головой – даже если это Бреккер сделал так, чтобы она не протекала.
Старик поддел пальцами карманы жилета. Он устраивал представление, делая вид, что обдумывает предложение Каза, но жадность Хаскеля была надежнее, чем точно заведенные часы. Каз знал, что на самом деле тот уже думал, как потратит свои крюге.
– Ладно, парень, – ответил Хаскель. – Я могу выделить тебе немного веревки, чтобы повеситься. Но если я узнаю, что ты пытаешься меня обмануть, ты сильно об этом пожалеешь.
Каз сделал серьезное лицо. Угрозы Хаскеля были такими же пустыми, как его хвастовство.
– Конечно, сэр.
Хаскель фыркнул.
– Сделка есть сделка. И Призрак останется со мной.
Каз почувствовал, как напряглась Инеж.
– Она нужна мне для работы.
– Возьми Редера. Он достаточно проворный.
– Не для этого.
Теперь Хаскель ощетинился и выпятил грудь, фальшивый сапфир на его булавке для галстука заблестел в тусклом свете.
– Ты видел, что устроил Пекка Роллинс? Он только что открыл новый игорный дом прямо напротив «Клуба Воронов». – Каз видел его. «Каэльский принц». Очередной бриллиант в империи Роллинса, огромный дворец для ставок, окрашенный в ярко-зеленый и золотой цвет в качестве нелепой дани уважения родине Пекки. – Он оказывает давление на наши точки. Мне нужен паук, а она – лучшая.
– Это может подождать.
– А я говорю, что нет. Сходи в Геменсбанк. Там ты увидишь мое имя в верхнем углу ее контракта, а это значит, что я диктую, куда она пойдет.
– Понял, сэр, – ответил Каз. – И как только я найду ее, то дам ей знать.
– Она прямо… – Хаскель запнулся и открыл рот от удивления. – Она была прямо здесь!
Каз едва подавил улыбку. Пока Пер Хаскель бушевал, Инеж просто растворилась в тени и бесшумно взобралась вверх по стене. Старик осмотрел проулок и поднял взгляд к верхушкам крыш, но Инеж давно и след простыл.
– Верни ее обратно, – гневно прорычал Хаскель, – сейчас же!
Каз пожал плечами.
– Думаешь, я могу подняться по этим стенам?
– Это моя банда, Бреккер. Она тебе не принадлежит.
– Она никому не принадлежит, – ответил он, чувствуя, как его снова обжигает белое пламя гнева. – Но мы все скоро вернемся в Клепку.
На самом деле Джеспер уплывет из города вместе со своим отцом, Нина направится в Равку, Инеж будет на корабле под собственным командованием, а Каз приготовится навсегда расстаться с Хаскелем. Но у старика будут его крюге, чтобы утешиться.
– Наглый мелкий ублюдок! – рыкнул Хаскель.
– Наглый мелкий ублюдок, который сделает вас одним из самых богатых боссов в Бочке.
– Уйди с дороги, парень. Я опаздываю на игру.
– Надеюсь, карта пойдет, – Каз отошел в сторону. – Но вам может понадобиться это. – Он вытянул руку. В его ладони в перчатке лежали шесть пуль. – На случай потасовки.
Хаскель резко достал пистолет из кармана и открыл барабан. Там было пусто.
– Ах ты, маленький… – Затем он громко рассмеялся и забрал пули с ладони Каза, качая головой. – В тебе течет кровь самого дьявола, парень. Отправляйся за моими деньгами.
– И не только за ними, – пробормотал Каз, слегка приподняв шляпу, и поковылял по проулку обратно к гондоле.
Каз оставался в напряжении, лишь слегка расслабился, когда лодка заплыла за пределы Бочки в более тихие воды, граничащие с финансовым районом. Здесь улицы были практически пустыми, и не так ощущалось присутствие городской стражи. Когда гондола скользнула под Ледбридж, он заметил тень, отделяющуюся от перил. Через секунду Инеж присоединилась к нему в узкой лодчонке.
Каз боролся с соблазном вернуться на Черную Вуаль. Он почти не спал в последние дни, а его нога так полностью и не оправилась после того, через что он заставил ее пройти в Ледовом Дворе. В конце концов его тело перестанет повиноваться командам.
Словно прочитав его мысли, Инеж сказала:
– Я справлюсь со слежкой. Встретимся на острове.
Черта с два. Ей не избавиться от него так просто.
– С какой стороны ты хочешь подобраться к дому Ван Эка?
– Начнем с Церкви Бартера. С ее крыши хорошо виден дом.
Каз был не в восторге от услышанного, но все равно повернул их к Берсканалу и поплыл мимо Биржи и величественного фасада отеля «Гельдреннер», в котором, вероятно, громко храпел в своем номере отец Джаспера.
Они пришвартовали гондолу рядом с церковью. Сияние свечей лилось из дверей главного собора, который оставляли открытым для посетителей в любое время, приветствуя тех, кто хотел вознести молитвы Гезену.
Инеж могла бы без особых усилий подняться по внешней стене, и Каз, возможно, тоже бы с этим справился, но он не собирался испытывать себя в ночь, когда его нога кричала при каждом шаге. Ему нужен был доступ к одной из часовен.
– Тебе необязательно подниматься, – произнесла Инеж, когда они прокрались вдоль стены и нашли вход в часовню.
Каз ничего не ответил и быстро вскрыл замок. Они скользнули внутрь затемненного зала, затем поднялись по лестнице на два пролета. Часовни располагались одна поверх другой, как многослойный торт, каждая из которых была сделана по поручению разных торговых семей Керчии. Еще один взломанный замок, и они снова начали взбираться по чертовой лестнице. Эта скручивалась узкой спиралью до самого люка на крышу.
Церковь Бартера была построена как рука Гезена – просторный собор расположен на ладони с пятью приземистыми нефами, идущими вдоль пяти пальцев, кончики которых заканчивались часовнями. Они поднялись к часовне на кончике мизинца и теперь лезли на крышу главного собора, а затем на безымянный палец Гезена, пробираясь по зубчатым пригоркам скользких фронтонов и узким каменным выступам.
– Почему все боги так любят, чтобы им поклонялись на высоте? – проворчал Каз.
– Это люди стремятся к величию, – ответила Инеж, проворно прыгая рядом, словно ее ноги знали какую-то тайную топографию. – Святые слышат молитвы, где бы их ни произносили.