– В таком случае не торопись.
Кислота пожирала металл резкими рывками, быстро разъедая и очень медленно прекращая свое действие. Оставалось надеяться, что она не проест всю стену, когда они уйдут. Каз не возражал бы против того, что кабинет рухнет на Ван Эка и его гостей, но только после того, как они закончат свои ночные дела.
Когда прошла, казалось бы, целая вечность, дыра стала достаточно большой, чтобы пролезть в нее. Каз посветил внутрь и увидел гроссбух, пачки крюге и маленький бархатный мешочек. Парень достал его из сейфа, морщась, когда его рука коснулась края дыры. Сталь до сих пор оставалась достаточно горячей и обжигала.
Он высыпал содержимое мешочка на ладонь, обтянутую кожаной перчаткой: золотой перстень с выгравированным красным лавровым венком и инициалами Ван Эка.
Каз засунул перстень в карман, схватил пару пачек крюге и вручил одну Уайлену.
Затем чуть не рассмеялся, глядя на выражение лица паренька.
– Тебя это смущает, купчик?
– Мне не нравится чувствовать себя вором.
– После всего что он сделал?
– Да.
– Какие мы праведные. Ты же понимаешь, что мы крадем твои деньги?
– Джеспер тоже так сказал, но я уверен, что отец вычеркнул меня из завещания, как только Элис забеременела.
– Это не значит, что у тебя на них меньше прав.
– Мне они не нужны. Я просто не хочу, чтобы они принадлежали ему.
– Какая роскошь – отказываться от роскоши. – Каз засунул пачки в карманы.
– Как бы я руководил этой империей? – спросил Уайлен, бросая пипетку в сейф, чтобы сжечь. – Я не могу прочесть ни гроссбух, ни коносамент[4]. Не могу написать закупочный заказ. Мой отец во многом ошибается, но он прав насчет меня. Я был бы посмешищем.
– Так заплати тому, кто выполгит эту работу за тебя.
– А ты бы так сделал? – поинтересовался Уайлен, выпятив подбородок. – Доверил кому-то знание, секрет, который может уничтожить тебя?
«Да, – пронеслось в голове Каза. – Есть один человек, которому я бы смог довериться. Человек, который, я уверен, никогда бы не использовал мои слабости против меня».
Он быстро пролистал гроссбух и ответил:
– Когда люди видят калеку, идущего по улице и опирающегося на трость, что они чувствуют? – Уайлен отвел взгляд. Люди всегда так делали, когда Каз упоминал о своей хромоте, будто он не знал, кем являлся или каким его видел мир. – Они чувствуют жалость. А что они думают, видя меня?
Уголки губ Уайлена приподнялись.
– Что им лучше перейти на другую сторону улицы.
Каз швырнул гроссбух обратно в сейф.
– Ты слабый не потому, что не можешь читать. А потому, что боишься, что люди увидят твою слабость. Ты позволяешь стыду решать за тебя, кто ты такой. Помоги мне с картиной.
Они вернули портрет на место на зияющей дыре в сейфе. Мартин Ван Эк смотрел на них с осуждением.
– Подумай об этом, Уайлен, – сказал Каз, поправляя раму. – Стыд набивает мне карманы, стыд приводит в Бочку все больше простофиль, готовых натянуть маски, лишь бы получить желаемое, но чтобы никто об этом не узнал. Мы можем перенести все виды боли. Но именно стыд пожирает людей целиком.
– Какие мудрые слова, – произнес голос из угла.
Ребята резко обернулись. Лампы ярко загорелись, наполняя комнату светом, и из ниши в противоположной стене, которой не было там раньше, вышел человек: Пекка Роллинс с самодовольной улыбкой на румяном лице, окруженный группкой Грошовых Львов с пистолетами, кастетами и топорищами.
– Каз Бреккер, – усмехнулся Роллинс. – Философ и жулик.
19Матиас
– Ложись! – рявкнул Матиас Кювею. Шуханец распластался на полу. Воздух сотряс очередной огненный залп, разбивая витражные иллюминаторы с другой стороны.
– Либо им срочно понадобилось избавиться от пуль, либо это предупредительные выстрелы, – сказал Джеспер. Низко пригнувшись, Матиас подкрался к противоположной части гробницы и выглянул в тонкую щель в камне.
– Мы окружены.
Люди, стоявшие между могил Черной Вуали, оказались далеко не офицерами городской стражи, которых он ожидал увидеть. В мерцающем свете фонарей и факелов Матиас увидел пледы и пейсли, полосатые жилетки и пестрые жакеты. Форма обитателей Бочки. Их оружие было не менее разнообразное – пистолеты, огромные ножи и деревянные биты.
– Я не могу разобрать татуировки, – сказал Джеспер. – Но я почти уверен, что впереди стоит Доути.
Доути. Матиас покопался в памяти, а затем вспомнил мужчину, который провел их к Пекке Роллинсу, когда Казу требовался заем.
– Грошовые Львы.
– И их много.
– Чего им надо? – с трепетом поинтересовался Кювей.
Дрюскель слышал хохот, крики, а под всем этим – низкий лихорадочный гул, который появлялся, когда солдаты знали, что преимущество на их стороне, когда они чувствовали в воздухе запах кровопролития.
Толпа радостно заорала, когда Грошовой Лев вырвался вперед и метнул что-то в гробницу. Оно пролетело через одно из разбитых окон и с лязгом упало на пол. Повалил зеленый газ.
Матиас сдернул попону с пола и накинул ее на канистру. Затем швырнул ее обратно через окно, и воздух рассекла новая огненная очередь. Его глаза горели, слезы ручьями стекали по щекам.
Шум начал нарастать. Грошовые Львы перешли в наступление.
Джеспер выстрелил, и один из банды обидчиков упал, потушив свой факел о влажную землю. Джеспер стрелял снова и снова, безошибочно находя цель и сокращая ряды Грошовых Львов. Их строй сломался, и они разбежались по укрытиям.
– В очередь, мальчики, – мрачно произнес стрелок.
– Выходите! – закричал Доути из-за могилы. – Всех не перестреляете!
– Я тебя не слышу! – заорал в ответ Джеспер. – Подойди ближе!
– Мы потопили ваши лодки. Вам не выбраться с этого острова без нашей помощи. Так что выходите спокойно, или мы вернем в Бочку только ваши головы.
– Берегись! – крикнул Матиас. Доути пытался их отвлечь. В окна одна за другой начали залетать канистры. – Катакомба! – взревел фьерданец, и они побежали в противоположный конец гробницы, втискиваясь в узкий проход и закрывая за собой каменную дверь. Джеспер сорвал с себя рубашку и закрыл ею щель между дверью и полом.
Тьма была почти кромешной. На секунду они слышали лишь собственное откашливание и тяжелое дыхание, пока пытались очистить легкие от газа. Затем Джеспер потряс костесветом, и их лица осветились пугающим зеленым сиянием.
– Как они, черт возьми, нашли нас? – спросил он.
– Это неважно, – ответил Матиас. У них не было времени гадать, как рассекретили Черную Вуаль. Он знал только то, что, если Пекка Роллинс послал за ними свою банду, Нина тоже может быть в опасности. – Что у нас имеется в распоряжении?
– Уайлен оставил несколько фиолетовых бомб, на случай, если возникнут неприятности с шуханскими солдатами, и у меня осталась парочка фотобомб. Кювей?
– У меня ничего.
– У тебя чертов рюкзак! – воскликнул Джеспер. – И в нем нет ничего полезного?
Кювей прижал его к груди и шмыгнул носом.
– Мои блокноты.
– А что оставил Уайлен на столе? – спросил Матиас. Никто не потрудился убрать со стола.
– Там какие-то детали, те, что он использовал для фейерверков на Гудмедбридже, – покачал головой Джеспер.
Снаружи раздались громкие крики.
– Они собираются вынести дверь в гробницу, – сказал Матиас. Он бы и сам так поступил, если бы намеревался захватить в плен, а не убить, но не сомневался, что Кювей был единственным из них, кого Грошовые Львы хотели взять живым.
– Там как минимум тридцать громил, жаждущих содрать с нас шкуру, – вынес вердикт Джеспер. – Из гробницы только один выход, и мы на чертовом острове. Нам крышка.
– Может, и нет. – Матиас задумчиво посмотрел на призрачно сияющую зеленую сферу. Хоть он и не обладал талантом Каза плести интриги, его воспитывали в армии. Из этой ситуации должен быть выход.
– Ты с ума сошел? Грошовые Львы наверняка знают, как сильно они превосходят нас численностью.
– Верно. Но они не знают, что двое из нас – гриши. – Они думали, что охотятся за ученым, а не инферном, а Джеспер скрывал свои фабрикаторские способности.
– Ага, два гриша без должного обучения, – саркастично произнес стрелок.
Раздался сильный грохот, сотрясший стены гробницы, и Матиас повалился на остальных.
– Они идут! – крикнул Кювей.
Но они не услышали приближающихся шагов, а снаружи вновь прозвучало громкое перекрикивание.
– Их заряд недостаточно мощный, – изрек Матиас. – Ты нужен им живым, так что они осторожничают. У нас есть еще один шанс. Кювей, сколько жара ты можешь сгенерировать из огня?
– Я могу заставить его гореть ярче, но его трудно контролировать.
Матиас вспомнил фиолетовые язычки пламени, облизывавшие тело летающего шуханского солдата, которые было невозможно потушить. Уайлен сказал, что они источали больше жара, чем обычный огонь.
– Дай мне одну из бомб, – скомандовал он Джесперу. – Я взорву заднюю стенку катакомбы.
– Зачем?
– Чтобы они подумали, будто мы пробиваем себе путь с другой стороны, – ответил Матиас, устанавливая бомбу в дальнем конце каменного прохода.
– Ты уверен, что не подорвешь заодно и нас?
– Нет, – признался фьерданец. – Но если у тебя вдруг не появилась какая-нибудь гениальная идея…
– Я…
– Перестрелять стольких, сколько возможно, прежде чем мы умрем, – не вариант.
Джеспер пожал плечами.
– В таком случае продолжай.
– Кювей, как только бомба взорвется, беги со всех ног к главному выходу. Газ уже должен был рассеяться, но мне нужно, чтобы ты бежал. Я буду прямо за тобой, прикрывать спину. Знаешь гробницу с большой сломанной мачтой?
– Которая справа?
– Да. Направляйся прямо к ней. Джеспер, собери все порошки, которые оставил Уайлен, и беги туда же.
– Зачем?
Матиас поджег фитиль.
– Либо беспрекословно следуй моим приказам, либо будешь задавать свои вопросы Грошовым Львам. А теперь – пригнитесь!