– Это она! – крикнул Эмон, пятясь назад, падая и ползя на коленях, пока его соратники убегали в ночь. – Они идут за этой сучкой!
– Спорим, ты уже жалеешь, что отказался от переговоров, – прорычала Нина. Но ей было плевать на Грошовых Львов.
Она взглянула вверх. Инеж все еще стояла на канате, но девушка в белом находилась на крыше второго силоса и тянулась к намагниченному зажиму.
«Сетку – потребовала она. – Живо». Трупы быстро зашевелились, превращаясь в размытое пятно, молниеносно кинулись вперед, а затем замерли, словно дожидаясь инструкций. Нина сосредоточилась и приказала им повиноваться, вкладывая всю свою жизненную силу в их тела. Через секунду в их руках уже была сеть, и они бежали так быстро, что Нина не успевала за ними уследить.
Канат повис. Инеж упала. Нина закричала.
Тело Инеж приземлилось на сетку, высоко подпрыгнуло и снова упало.
Нина побежала к ней.
– Инеж!
Ее тело лежало в центре сетки, испещренное коварными серебряными звездами, и из ран сочилась кровь.
«Опустите ее», – скомандовала сердцебитка, и трупы послушно опустили сеть на брусчатку. Нина кинулась к подруге и села перед ней на колени.
– Инеж?
Она обняла Нину.
– Никогда, никогда больше так не делай! – всхлипнула Зеник.
– Сетка? – раздался веселый голосок. – Так не честно!
Инеж напряглась. Девушка в белом спустилась со второй силосной башни и шагала к ним.
Нина вскинула руки, и трупы выстроились перед ними в линию обороны.
– Уверена, что хочешь этого боя, снежинка?
Девушка прищурила свои прекрасные глаза.
– Я превзошла тебя, – обратилась она к Инеж. – И ты это знаешь.
– Сегодня тебе повезло, – ответила сулийка, но ее голос звучал слабо, как потертая резьба.
Девушка окинула взглядом армию из разлагающихся тел и, похоже, оценила свои шансы. Затем поклонилась.
– Мы еще встретимся, Призрак.
Она повернулась в том направлении, куда побежали Эмон и остальные Грошовые Львы, перепрыгнула через остатки забора и исчезла из виду.
– Кто-то любит дешевую театральщину, – фыркнула Нина. – Идти драться на ножах во всем белом?
– Дуняша, Белый Клинок или как-то так. Она всерьез настроилась убить меня. Или, возможно, всех нас.
– Идти сможешь?
Инеж кивнула, хоть ее лицо и побелело.
– Нина, эти люди… они мертвы?
– Ну, если ты так ставишь вопрос, то звучит жутковато.
– Но ты не принимала…
– Нет. Никакого парема. Я не знаю, что происходит.
– Гриши вообще могут…
– Не знаю. – Теперь, когда страх от засады и падения Инеж проходил, она почувствовала некое отвращение. Что она сделала? Во что вмешалась?
Нина вспомнила, как спрашивала у одного из своих учителей в Малом дворце, откуда брались способности гришей. Тогда она была еще ребенком, восхищенным старшими гришами, которые приходили и уходили с территории дворца на важные миссии.
«Наша сила связывает нас с жизнью такими способами, которых обычным людям никогда не понять, – ответил ее учитель. – Поэтому использование дара делает нас сильнее, вместо того чтобы истощать. Мы соединены с силой самого созидания, творения в сердце мира. Для корпориалов эта связь еще крепче, потому что мы специализируемся в жизни и смерти».
Учитель поднял руки, и Нина почувствовала, как ее пульс слегка замедлился. Остальные ученики ахнули и начали оглядываться друг на друга – все испытывали одни и те же ощущения. «Чувствуете это? – спросил учитель. – Как ваши сердца бьются одновременно, связанные с ритмом мира?»
Это было очень странное ощущение, как если бы ее тело растворялось, будто они не были множеством учеников, ерзающих на стульях кабинета, а одним существом, с единым сердцем и единой целью. Оно продлилось всего пару секунд, но она так и не забыла это чувство единения, внезапное осознание, что ее сила означала, что она никогда не будет одинока.
Но сила, которую она использовала сегодня? Это совершенно другое. Она была продуктом парема, а не творением в сердце мира. Она была ошибкой.
Но об этом можно побеспокоиться и позже.
– Нужно уходить отсюда, – сказала Нина. Затем помогла Инеж подняться и окинула взглядом окружающие их тела. – Святые, они жутко воняют!
– Нина, вдруг они тебя слышат!
– Вы меня слышите? – спросила девушка. Но трупы не ответили, и, когда она потянулась к ним своей силой, они не казались живыми. Но в них было что-то, говорившее с ней таким образом, каким живые уже не могли. Ей снова подумалось о ледяной реке. Нина все еще чувствовала ее вокруг себя, вокруг всего, но теперь ее поток двигался медленными вихрями.
– Что ты будешь с ними делать? – полюбопытствовала Инеж.
Нина беспомощно пожала плечами.
– Верну их на место, наверное? – девушка подняла руки. «Идите, – произнесла она так четко, как только могла, – покойтесь с миром».
Они снова задвигались – внезапная активность, которая заставила Инеж прошептать молитву своим святым. Нина наблюдала, как они исчезают, – нечеткие силуэты во тьме.
Инеж слегка передернулась, после чего достала серебряную звезду из плеча и бросила ее на землю, она упала с громким звоном. Кровотечение, похоже, замедлилось, но сулийка определенно нуждалась в перевязках.
– Пошли, пока городская стража не пришла, – сказала она.
– Куда? – спросила Нина, пока они направлялись к каналу. – Если Пекка Роллинс нашел нас…
Шаги Инеж замедлились, когда она осознала всю реальность их ситуации.
– Если Черная Вуаль под угрозой, Каз… Каз сказал мне, куда идти, если дела будут плохи. Но…
Слова повисли в воздухе, они замолчали. Если на поле вышел Пекка Роллинс, это означало большее, чем просто неудавшийся план.
Что, если Черную Вуаль подорвали? Что, если что-то случилось с Матиасом? Пощадит ли Роллинс его жизнь или просто выстрелит, чтобы заслужить свое вознаграждение?
Гриши. Что, если Пекка проследил за Джеспером и Матиасом до посольства? Что, если они отправились на доки с беженцами и были схвачены? Девушка снова подумала о желтой пилюле в своем кармане. Вспомнила свирепые золотистые глаза Тамары, властный взгляд Зои, дразнящий смех Жени. Они доверились ей. Если с ними что-то произойдет, она никогда себя не простит.
Пока Нина и Инеж возвращались к набережной, где была пришвартована их лодка, Зеник кинула прощальный взгляд на баржу. Оставшиеся трупы как раз укладывались на места. Теперь они выглядели иначе, их цвет возвращался к пепельно-серому и грязно-белому, которые ассоциировались у нее со смертью. Но, возможно, смерть была не так проста.
– Куда мы пойдем? – спросила Нина.
В эту секунду они увидели, что к ним бегут две фигуры. Инеж потянулась к своим кинжалам, а Нина подняла руки, готовясь снова призвать своих странных солдат. Знала, что на этот раз ей будет проще.
Каз и Уайлен появились в свете фонаря, их одежда была помятой, волосы присыпаны кусочками штукатурки… и чем-то похожим на подливу. Каз практически всем весом налегал на трость и двигался с неумолимой скоростью, острые черты его лица выражали решимость.
– Мы будем сражаться за нашу свободу вместе, – прошептала Инеж.
Нина перевела взгляд с подруги на Каза и увидела, что у них обоих одинаковое выражение лица. Нина знала этот взгляд. Он появлялся после кораблекрушения, когда течение сбивало тебя с верного пути, а небо чернело над головой. Это был первый взгляд на сушу, надежда на укрытие и даже спасение, которое могло ждать тебя на далеком берегу.
23Уайлен
«Я умру, и не останется никого, кто мог бы ей помочь. Никто уже не помнит о существовании Марьи Хендрикс».
Уайлен хотел быть храбрым, но ему было холодно, он был весь в кровоподтеках, и хуже всего – его окружали самые отважные люди, каких он только знал, но было видно, что все они перенесли сильное потрясение.
Они медленно плыли по каналам, останавливаясь под мостами и в темных колодцах тени, чтобы переждать, пока сапоги отрядов городской стражи прогремят над головами или вдоль водных путей. Сегодня власти города отправили на патруль все свои силы, их лодки медленно плыли по воде с яркими фонарями на носах. Что-то изменилось за то короткое время после событий на Гудмедбридже. Город ожил, и он был зол.
– Гриши… – попыталась начать Нина.
Но Каз быстро ее оборвал:
– Либо они в безопасности в посольстве, либо мы ничем не можем им помочь. Они сами о себе позаботятся. Мы заляжем на дно.
И тут Уайлен понял, в какой беде они оказались, потому что Нина не стала спорить. Она просто схватилась руками за голову и замолчала.
– С ними все будет хорошо, – сказала Инеж, обнимая подругу за плечи. – И с ним тоже.
Но ее движения были неуверенными, и Уайлен увидел кровь на одежде девушки.
После этого никто не произносил ни слова. Периодически Каз и Ротти начинали грести, выводя их в более тихие и узкие каналы, а потом бесшумно плыли по течению, если была такая возможность. Затем они завернули за поворот у Шунштрата, и Каз приказал: «Останавливаемся». Они с Ротти уперлись веслами в дно, придвигая гондолу вплотную к боку канала, и спрятались за лодкой поставщика. Что бы ни продавал плавучий магазин, его прилавки были крепко заперты, чтобы защитить товар.
На мосту над их головами копошилась городская стража, две их лодки закрывали проход внизу.
– Они ставят блокады, – прокомментировал Каз.
Отбросы бросили свою гондолу и продолжили путь пешком.
Уайлен знал, что они направлялись к новому конспиративному дому, но Бреккер сам сказал: «Нет такого понятия, как «безопасность». Где они могут спрятаться? Пекка Роллинс работал с его отцом. Каждый из них владел половиной города. Уайлена поймают. А что потом? Никто не поверит, что он сын Яна Ван Эка. Может, отец Уайлена Ван Эка и ненавидел его, но у его сына были права, о которых не мог мечтать ни один шуханский преступник. Окажется ли он в Хеллгейте? Найдет ли его отец способ казнить его?