– Но кто он на самом деле? – настаивал Джеспер.
– Это не имеет значения. Считай его плодом воображения Торгового совета, чудесная мечта, ставшая явью, чтобы помочь им наскрести хоть какую-то пользу от катастрофы под названием парем.
Колм опустил чашку.
– Я все сделаю.
– Пап, ты не понимаешь, на что подписываешься.
– Я уже укрываю беглецов. Раз я буду пособником, то могу побыть и соучастником.
– Если что-то пойдет не так…
– А что мне терять, Джес? Моя жизнь – это ты и ферма. Это единственный способ защитить и то и другое.
Джеспер резко встал с пола и начал ходить взад-вперед перед окнами.
– Это безумие, – сказал он, потирая рукой затылок. – Они ни за что на это не купятся.
– Мы не просим от них многого, – отозвался Каз. – В этом и весь фокус. Мы установим низкий порог для вступления в фонд. Скажем, два миллиона крюге. А затем позволим им подождать. Шуханцы уже здесь. Фьерданцы. Равкианцы. Совет запаникует. Ставлю на то, что к тому времени, как мы будем готовы, у нас будет по пять миллионов от каждого.
– Всего тринадцать членов совета, – размышлял Джеспер. – Это шестьдесят пять миллионов крюге.
– Может, и больше.
Матиас нахмурился.
– Даже несмотря на городскую стражу на аукционе и присутствие Совета приливов, можем ли мы действительно гарантировать безопасность Кювею?
– Если у тебя не завалялся единорог, на котором он уедет в радугу, ни один сценарий не гарантирует Кювею безопасность.
– Я бы тоже особо не рассчитывала на защиту Совета приливов, – отозвалась Нина. – Они хоть раз появлялись на публике?
– Двадцать пять лет назад, – ответил Каз.
– И ты думаешь, что они явятся сейчас, чтобы защитить Кювея? Мы не можем отправить его на аукцион в одиночку.
– Он не будет один. Мы с Матиасом пойдем с ним.
– Все, кто будут там присутствовать, знают вас в лицо. Даже если вы замаскируетесь…
– Никакой маскировки. Торговый совет считается его представителем. Но Кювей вправе выбирать собственных телохранителей на время аукциона. Мы будем стоять с ним на сцене.
– Сцене?
– Аукционы проводятся в Церкви Бартера, прямо перед алтарем. Что может быть священнее? Это идеально – закрытое пространство с множеством выходов и быстрым доступом к каналу.
Нина помотала головой.
– Каз, как только Матиас выйдет на сцену, половина фьерданской делегации узнает его, а ты – самый разыскиваемый парень в Кеттердаме. Если вы появитесь на этом аукционе, вас тут же арестуют.
– Они не смогут схватить нас до окончания аукциона.
– И что потом? – спросила Инеж.
– У нас будет чертовски хороший отвлекающий маневр.
– Должен быть другой способ, – не унимался Джеспер. – А что, если мы заключим сделку с Роллинсом?
Уайлен сжал край салфетки.
– Нам нечего ему предложить.
– Хватит с нас сделок, – категорично заявил Каз. – Мне вообще не стоило обращаться к нему за помощью.
Брови Джеспера взмыли вверх.
– Ты действительно признаешь свою ошибку?
– Мы нуждались в капитале, – взгляд Бреккера мельком скользнул по Инеж. – И я не жалею о сделанном, но это было неправильное решение. Чтобы победить Роллинса, никогда не садись с ним за один стол. Он дома. У него достаточно ресурсов, чтобы играть, пока твоя удача не помашет ручкой.
– Тем не менее, если мы выступим против керчийского правительства, банд Бочки и шуханцев…
– И фьерданцев, – добавил Матиас. – И земенцев, и каэльцев, и кто еще там появится, когда объявят об аукционе. Посольства переполнены, и мы не знаем, как далеко распространились слухи о пареме.
– Нам понадобится помощь, – подытожила Нина.
– Знаю, – сказал Каз, поправляя рукава. – Поэтому я пойду в Клепку.
Джеспер замер. Инеж покачала головой. Все уставились на него.
– О чем ты говоришь? – спросила Нина. – За твою голову назначили награду. Все в Бочке знают об этом.
– Ты же видел внизу Пера Хаскеля с Отбросами, – произнес Джеспер. – Думаешь, ты уговоришь старика поддержать тебя, когда весь город вот-вот обрушится на нас, как мешок с кирпичами? Ты же знаешь, что у него кишка тонка.
– Знаю, – кивнул Каз. – Но для этой работы нам нужна большая команда.
– Демжин, этот риск того не стоит, – сказал Матиас и сам удивился искренности своих слов.
– Когда все закончится, когда мы поставим Ван Эка на место, а Роллинс сбежит сломя голову и деньги будут выплачены, эти улицы все еще будут моими. Я не хочу жить в городе, где не смогу ходить с высоко поднятой головой.
– Если у тебя останется что поднимать, – мрачно сказал Джеспер.
– Я вытерпел ножи, пули и бесчисленное количество ударов, все ради маленького кусочка этого города. Это город, ради которого я истекал кровью. И если Кеттердам меня чему и научил, так это тому, что всегда можно пролить немного больше.
Нина потянулась за рукой Матиаса.
– Гриши все еще прячутся в посольстве, Каз. Я знаю, что тебе плевать, но мы обязаны вывезти их из города. И отца Джеспера. И всех нас. Кто бы ни выиграл аукцион, Ван Эк и Пекка Роллинс не соберут вещички и не уедут домой. Как и шуханцы.
Бреккер встал, опираясь на набалдашник с вороном.
– Но я знаю, чего Кеттердам боится больше, чем шуханцев, фьерданцев и всех банд Бочки, вместе взятых. И ты, Нина, организуешь им это.
26Каз
Казалось, что Каз просидел в этом кресле много часов, отвечая на их вопросы и позволяя кусочкам плана сложиться воедино. Окончательный план уже сложился у него в голове: шаги, которые понадобятся для его достижения, бесконечные варианты того, где они могут потерпеть неудачу или будут рассекречены. Это был безумный, чудовищный план, и таким он и должен остаться, чтобы они преуспели.
Иоганн Ритвельд. В каком-то смысле он сказал правду. Иоганна Ритвельда никогда не существовало. Несколько лет назад Каз использовал второе имя Джорди и их фамилию, чтобы создать личность подлинного фермера.
Он точно не знал, зачем купил ферму, на которой вырос, или почему продолжал вести торговлю и приобретать собственность под именем Ритвельд. Был ли Иоганн Ритвельд его аналогом Якоба Герцуна? Уважаемый человек, как тот, которого создал Пекка Роллинс, чтобы дурить доверчивых простофиль? Или таким образом он пытался воскресить потерянную семью? Имело ли это вообще значение? Иоганн Ритвельд существовал на бумаге и в банковских записях, и Колм Фахи идеально подходил на эту роль.
Когда их собрание подошло к концу, кофе уже остыл, а на дворе был почти полдень. Несмотря на ярко льющийся свет из окон, им всем не помешает несколько часов отдыха. Но не Казу. Мы не останавливаемся. Все его тело ныло от усталости. Нога перестала пульсировать и теперь просто излучала боль.
Он знал, что вел себя чертовски глупо, что вероятность вернуться из Клепки ничтожно мала. Каз провел всю жизнь за чередой уловок и финтов. Зачем сталкиваться с проблемой лицом к лицу, если можно пойти в обход? Всегда есть обходной путь, в этом деле он стал экспертом. Теперь же он пойдет напрямую, как бык, тянущий плуг. Скорее всего, его изобьют до крови и потащат по Бочке к ногам Пекки Роллинса. Но они попали в ловушку, и, если придется отгрызть себе лапу, чтобы выбраться из нее, он это сделает.
Сперва нужно было найти Инеж. Она оказалась в одной из роскошных бело-золотых ванных комнат номера, сидела за туалетным столиком и резала полотенца на новые повязки.
Он прошел мимо нее и, сняв пальто, швырнул его в раковину рядом с ванной.
– Мне нужно, чтобы ты помогла проложить маршрут к Клепке.
– Я пойду с тобой.
– Ты знаешь, что я должен встретиться с ними один. Они будут искать любые признаки слабости, Призрак. – Парень повернул кран, и, после нескольких скрипучих стонов, из него полилась горячая вода. Может, когда он будет купаться в крюге, то обеспечит Клепку горячей водой. – Но я не могу приблизиться с улицы.
– Тебе вообще не стоит к ним приближаться.
Каз снял перчатки и опустил руки в воду, затем помыл лицо и провел мокрыми пальцами по волосам.
– Расскажи мне о самом коротком маршруте, или я найду его сам.
Он бы предпочел идти по земле, чем по крышам. Черт, он бы предпочел поехать туда в экипаже, запряженном четверкой вороных коней. Но если Каз попытается пробраться в Бочку по улицам, то его поймают прежде, чем он доберется до Клепки. К тому же, если у него и есть шанс выполнить задуманное, ему нужно находиться на верхней позиции.
Парень покопался в карманах пальто и достал туристическую карту Кеттердама, найденную в номере отеле. Она не была так подробна, как хотелось бы, но те карты города, которыми они пользовались, остались на Черной Вуали.
Они разложили карту возле ванны и принялись за дело; Инеж выводила линию по крышам, описывая лучшие точки, чтобы пересечь каналы.
Спустя какое-то время девушка постучала по карте.
– Этот путь короче, но сложнее.
– Пойду длинным, – ответил Каз. Он хотел сосредоточиться на грядущей битве и избежать чужого внимания, а не споткнуться и разбиться насмерть.
Когда он удовлетворился тем, как выучил маршрут, то спрятал карту и достал еще одну бумажку из кармана. На ней была светло-зеленая печать Геменсбанка. Каз вручил ее Инеж.
– Что это? – спросила девушка, пробегая взглядом по листку. – Это же не… – она провела кончиками пальцев по словам, словно боялась, что они исчезнут, и прошептала: – Мой контракт.
– Не хочу, чтобы ты принадлежала Перу Хаскелю. Или мне. – Очередная полуправда. Его разум придумал сотню схем, как привязать ее к себе, заставить остаться в городе. Но Инеж провела достаточно времени взаперти в плену долгов и обязательств, и им обоим будет лучше, когда она уедет.
– Как? – спросила сулийка. – Деньги…
– Все уже сделано. – Он избавился от всех своих активов, использовал последние сбережения, каждую злополучную монету.
Инеж прижала конверт к груди, прямо над сердцем.
– У меня нет слов, чтобы поблагодарить тебя за это.