От этого у него начало все зудеть, но пока терпимо. Может, ему помогло то, что он использовал свои способности. Или же он просто еще был под кайфом после битвы. Пока слишком рано в этом разбираться. По крайней мере, сегодня он клянется не делать ничего глупого. Он будет сидеть в комнате, фабриковать цвет из ковра или тренироваться в стрельбе, или заставит Уайлена привязать его к стулу, если дело будет совсем плохо. Джеспер хотел знать, что будет дальше. Хотел быть частью будущего.
Несмотря на сегодняшний скандал, опорочивший имя Ван Эка, в окнах все равно горел свет, и слуги радостно приветствовали Элис и юного господина Уайлена. Когда они проходили через комнату, напоминавшую обеденный зал, только без стола, Джеспер поднял голову и увидел огромную дыру в потолке. Через нее были видны верхний этаж и причудливая деревянная резьба.
Стрелок покачал головой.
– Тебе стоит осторожней обращаться со своим имуществом.
Уайлен выдавил улыбку, но Джеспер видел, что его нервы натянуты до предела. Он настороженно переходил из комнаты в комнату, периодически проводя пальцами по мебели или стенам. Вид у него был скверный. Они послали в университет за врачом, но вряд ли кто-то сможет прийти в ближайшее время.
Когда Уайлен вошел в музыкальную комнату, он наконец остановился. Затем погладил крышку фортепьяно.
– Это единственное место в доме, где я был счастлив.
– Надеюсь, теперь это изменится.
– Я чувствую себя незваным гостем. Будто в любую минуту сюда ворвется отец и вышвырнет меня из дома.
– Тебе станет легче, когда подпишешь документы. Почувствуешь себя уверенней, – Джеспер улыбнулся. – Кстати, ты был неподражаем.
– Я был в ужасе! Да и сейчас тоже. – Он посмотрел на клавиши и сыграл тихую ноту. Джеспер и сам поражался, как он умудрился перепутать Кювея с Уайленом. Их руки, форма пальцев были совершенно разными. – Джес, – обратился Уайлен, – то, что ты сказал моему отцу, – это было всерьез? Ты останешься и поможешь мне?
Джеспер облокотился на фортепиано.
– Давай-ка подумаем. Жить в роскошном особняке, где есть прислуга, проводить много времени с подающим надежды экспертом по взрывчатке, который еще и музицирует на флейте? Думаю, я справлюсь. – Взгляд Джеспера пропутешествовал от рыже-золотой кудрявой макушки до его пяток и обратно. – Но я рассчитываю на крупный гонорар.
Уайлен залился очаровательным румянцем.
– Ну, надеюсь, медик скоро придет и осмотрит мои ребра, – ответил он, направляясь обратно в гостиную.
– Да?
– Да, – Уайлен быстро оглянулся через плечо, и его щеки стали красными, как вишенки. – Я хотел бы внести предоплату.
Джеспер громко хохотнул. Он уже и не помнил, когда в последний раз был так счастлив. А ведь в него даже не стреляли.
Повар поставил на стол холодный ужин, а Элис ушла к себе в комнату. Остальные расселись на ступеньках, ведущих в сад, наблюдая за странным зрелищем – как солнце садится над почти пустым Гельдканалом. По воде лишь скользили лодки городской стражи, пожарные бригады и иногда шлюпки медиков, оставляя за собой широкие спокойные круги. Никто не доел свой ужин. Они были на взводе, пока дожидались наступления темноты. Все ли в порядке с остальными? Все ли прошло по плану? Им еще столько нужно сделать. Каз не шевелился, но Джеспер чувствовал его напряжение, свернувшееся, как гадюка.
Надежда Джеспера постепенно угасала, сведенная к нулю беспокойством об отце. Он прогулялся по дому, побродил по саду, с восхищением осмотрел руины, оставшиеся от кабинета Ван Эка. С каких пор солнце так долго заходит? Можно сколько влезет убеждать себя, что с отцом все в порядке, но он не поверит в это, пока лично не увидит морщинистое лицо Колма Фахи.
Наконец наступила ночь, и через мучительно долгий час к причалу изящного эллинга Ван Эка причалило судно.
– У них получилось! – радостно воскликнул Уайлен.
Каз медленно выдохнул. Джеспер схватил фонарик и охлажденную бутылку шампанского. Они кинулись через сад, распахнули дверь и ввалились в эллинг. Приветствия застыли у них на устах.
Инеж и Ротти помогали Кювею вылезти из лодки. Хоть он и выглядел потрепанным и слабым, и был в растегнутой рубашке, открывающей грудь, заляпанную свиной кровью, парень был цел. Отец Джеспера сидел в лодке с поникшими плечами и выглядел более усталым, чем когда-либо, его веснушчатое лицо сморщилось от грусти. Он медленно встал и вылез на причал. Затем крепко обнял Джеспера, приговаривая:
– Ты в порядке. Ты в порядке.
Нина осталась в лодке, опустив голову на грудь Матиаса. Фьерданец лежал с закрытыми глазами, его лицо было пепельного оттенка.
Джеспер бросил вопросительный взгляд на Инеж. Ее лицо было мокрым от слез. Девушка коротко покачала головой.
– Как? – тихо спросил Каз.
В глазах Инеж собрались новые слезы.
– Мы не знаем.
Уайлен принес одеяло из дома, и они расстелили его в углу эллинга. Затем Джеспер и Ротти вытащили крупное тело Матиаса из лодки. Процесс был неловким и лишенным достоинства. Джеспер не мог избавиться от мысли, что фьерданцу бы это не понравилось.
Они положили Матиаса на одеяло. Нина села рядом, не произнося ни слова, и сжала его руку. Инеж принесла шаль и накинула ее на плечи подруги, после чего бесшумно присела рядом и положила голову ей на плечо.
Какое-то время никто не знал, что делать, но затем Каз посмотрел на часы и молча подал сигнал. Им все еще нужно было закончить работу.
Отбросы принялись преобразовывать судно. К десятому удару часов оно должно выглядеть не как плавающий магазин, а как лодка телосборщика. Они множество раз это проделывали, используя одну и ту же лодку в качестве основы для цветочной баржи, рыболовного судна или плавающей лавки. Все, что было нужно для работы. Эта трансформация была легче всего. Ничего строить не надо, только убрать все лишнее.
Они занесли ящики с бутылками в дом и разобрали верхнюю часть палубы, убрав отсеки для хранения, что сделало лодку шире и более пологой. Колм работал плечом к плечу с Джеспером, как в былые времена на ферме. Кювей бродил по саду и эллингу, пытаясь восстановить силы после тяжелого дня.
Джеспер вспотел, пытаясь войти в ритм работы, но никак не мог избавиться от скорби на душе. Он и раньше терял друзей. Участвовал в операциях, которые шли не по плану. Так почему же в этом случае он чувствовал себя по-другому?
Когда ребята закончили, Уайлен, Каз, Ротти, Джеспер и Колм собрались в саду. Больше делать было нечего. Ротти с головы до ног оделся в черное, и они приделали ему капюшон телосборщика, разорвав и перешив один из дорогих костюмов Ван Эка. Пришло время уходить, но никто не двигался. Повсюду чувствовался аромат весны, сладкий и нетерпеливый, наряду с запахом лилий, гиацинтов, а также рано зацветших роз.
– Мы все должны были выжить, – тихо произнес Уайлен.
Возможно, что это было наивно – негодование сынка богатого торговца, который едва вкусил жизни в Бочке. Но Джеспер понял, что думал о том же. После всех безумных побегов и почти неминуемых смертей он начал верить, что их шестерка заколдована, что его револьверы, гениальный мозг Каза, талант Нины, ловкость Инеж, изобретательность Уайлена и сила Матиаса сделали их неприкасаемыми. Они могут страдать. Могут получать удары. Но Уайлен прав – в конце они все должны были остаться в живых.
– Ни траура, – сказал Джеспер, удивившись горькому комку в горле.
– Ни похорон, – тихо ответили остальные.
– Идите же, – ласково поторопил их Колм. – Пора прощаться.
Они пошли к эллингу. Прежде чем зайти внутрь, Уайлен наклонился и сорвал красный тюльпан с клумбы. Все последовали его примеру и бесшумно зашли в помещение. Один за другим Отбросы склонялись над Ниной и клали цветок на грудь Матиаса, после чего вставали вокруг его тела, словно теперь, когда было уже слишком поздно, они все еще могли его защитить.
Кювей шел последним. В его золотых глазах блестели слезы, и Джеспер почувствовал благодарность, что мальчишка присоединился к их кругу. Благодаря Матиасу они пережили нападение на Черную Вуаль; благодаря Матиасу у Кювея появился шанс жить в Равке как настоящему гришу.
Нина повернулась лицом к воде, глядя на узкие дома вдоль Гельдканала. Джеспер увидел, что некоторые жители поставили свечки на подоконниках, словно пытаясь отпугнуть тьму.
– Я представляю, что эти свечи для Матиаса, – сказала она. Девушка убрала опавший красный лепесток с его груди, вздохнула и отпустила его руку, медленно поднимаясь на ноги. – Знаю, уже пора.
Джеспер приобнял ее.
– Он так тебя любил, Нина… Любовь к тебе сделала его лучше.
– Какое это теперь имеет значение?
– Конечно, имеет! – возразила Инеж. – Мы с Матиасом молились разным богам, но мы верили, что после этой жизни нас ждет что-то большее. Ему было легче уйти в другой мир, зная, что он поступил правильно в этом.
– Ты останешься в Равке? – спросил Уайлен.
– Только до тех пор, пока не организую поездку во Фьерду. Некоторые гриши могут помочь мне подготовить его тело для перевозки. Но я не могу вернуться домой, не могу обрести покой, пока он не обретет его. Я отвезу его на север. В ледяные просторы. Похороню его рядом с берегом. – Она повернулась к ним и посмотрела так, словно увидела впервые. – А вы что будете делать?
– Придумаем, как растратить наши деньги, – ответил Каз.
– Какие деньги? – удивился Джеспер. – Все ушло в казну шуханцев. Будто они в них нуждались.
– Неужели?
Нина прищурилась, и Джеспер увидел, как ее былой дух понемногу стал возвращаться.
– Хватит ходить вокруг да около, Бреккер, или я спущу на тебя свою проклятую армию мертвых.
Каз пожал плечами.
– Мне показалось, что шуханцам вполне хватит и сорока миллионов.
– Тридцать миллионов, которые задолжал нам Ван Эк… – пробормотал стрелок.
– По четыре миллиона крюге каждому. Долю Пера Хаскеля я отдам Ротти и Шпекту. Деньги отмоются посредством одного из предприятий Отбросов, прежде чем вернутся в Геменсбанк, но к концу месяца они будут лежать на ваших счетах. – Он замолчал. – Долю Матиаса я переведу Нине. Знаю, что деньги не имеют значения…