В одном из интервью того лета, порекомендовав всем попробовать бить себя по яйцам, потому что, как они клялись, «когда перестаешь бить себя по яйцам, становится очень здорово», Хоппус и Делонг поделились своими взглядами на предрассудки, окружающие крупные лейблы. Они утверждали, что это их не очень беспокоит.
«Я не думаю, как многие люди, что если ты идешь на крупный лейбл, то ты продажный или что-то в этом роде, – сказал Хоппус. – До тех пор, пока ты остаешься верен своему музыкальному стилю, своим фанатам и не зазнаешься».
«Вообще-то мы хотим, чтобы наши альбомы были везде, а наш лейбл имел возможность достичь такого уровня, на который мы способны, – добавил Делонг. – Мы не хотим, чтобы нас сдерживали какие-то препятствия. Если они появятся на маленьком лейбле, и нам придется перейти на крупный, то мы это сделаем».
Хоппус изложил критерии, которые стоило учесть крупным лейблам, если Blink-182 когда-нибудь задумаются о подписании контракта, а именно, что группа никогда не захочет потерять контроль над своим творчеством, своими синглами или видео. «А еще одна из главных вещей, которую вы не захотите потерять, – сказал Делонг, и его верхняя губа задрожала, пытаясь сдержать ухмылку, – это ваша девственность».
В последнюю неделю 1995 года Washington Post опубликовала статью о Insomniac, долгожданном последователе дебютного альбома Dookie группы Green Day на крупном лейбле. Спустя десять недель после выхода альбом все еще не стал золотым. За первые два месяца было продано несколько сотен тысяч экземпляров Insomniac, что по панковским меркам было вполне прилично, но для Green Day, феномена, у которого в прошлом году было продано более десяти миллионов экземпляров по всему миру, эти показатели были немного разочаровывающими. У нового альбома было не так много обычных радио-хитов или видеоклипов на MTV. Большинство синглов были испорчены цензурой слов «f**k» или «shit». Insomniac был немного мрачнее, злее и пошлее, чем Dookie, что, как предположил критик Марк Дженкинс, возможно, было намеренно – так Green Day решили «оттолкнуть некоторых своих солидных, неповоротливых поклонников». Заголовок отражал текущее состояние золотых мальчиков поп-панка: «Нелегко быть Green Day, продавшейся группой, которая на самом деле не продается».
Несколько месяцев спустя, примерно в то время, когда Blink-182 готовились отправиться в свой первый Warped Tour, крупные лейблы начали проявлять к ним интерес и посылать на их концерты A&R-скаутов. Охотились ли эти лейблы за поп-панк-преемниками Green Day или это была просто случайность, Blink-182 понятия не имели. На самом деле, они вообще мало что знали. «Мы были просто идиотами, – говорит Хоппус. – Мы на самом деле не знали, о чем говорим. Понятия не имели, как работает музыкальная индустрия. К нам приходили люди, подписавшие контракт с R.E.M. или работавшие с Go-Go’s или с кем-то еще. У каждого была история о том, как они подписали контракт с кем-то потрясающим, у каждого был огромный послужной список. И мы просто подумали: "Э-э-э… мы просто хотим играть быструю панк-музыку. Хотим звучать как Screeching Weasel"».
Дево считает, что привлекательными Blink-182 сделали не только впечатляющие продажи на инди-лейбле, но и близость к прибыльной индустрии экстремальных видов спорта Южной Калифорнии. В то время как в Лос-Анджелесе было свое звездное сообщество, а в Сан-Франциско – свои уважаемые самодеятельные панк-институты, такие как Gilman и Maximum Rocknroll, в Сан-Диего были свои коллегии. У них был медиацентр Transworld, который публиковал повсеместно распространяемые журналы и видео о скейтбординге, сноубординге и серфинге. В этом городе также родились компания по производству обуви для скейтбординга Airwalk, легенда профессионального скейтбординга Тони Хоук и Карлсбад, первый скейтпарк, построенный в Калифорнии.
«Все остальные пытались быть похожими на Green Day, но у них не было ни истории, ни индивидуальности. Они были всего лишь подражателями, – говорит Дево. – Поэтому я попытался взять Blink, которые выглядели как любая другая панк-группа середины девяностых, и придать им какую-то индивидуальность, а также связать их с продюсерами фильмов о серфинге и компанией Billabong. Я продвигал их в индустрии экстремальных видов спорта. Это сработало, потому что все профессиональные серферы и скейтеры их запомнили. Мы варились в этой тусовке, а в Голливуде и Нью-Йорке никто и понятия не имел, как туда проникнуть, но там знали, что она популярна. Quiksilver, Billabong, Volcom – все эти бренды были очень знамениты. Стиль жизни Южной Калифорнии отжигал в плане моды. Мы были подходящей для него группой».
Blink-182 обедали с сотрудниками Atlantic, Epic, Interscope и Columbia и вскоре поняли, что их шуточки мало помогали им подготовиться к деловым встречам. «Помню, у нас был концерт в Лас-Вегасе, и, по-моему, [президент Interscope] Том Уолли устроил нам вертолетную экскурсию по городу, – говорит Хоппус. – На концерты приходили важные люди. Было много давления: "О, тот парень из A&R будет на этом концерте" или "Этот парень из A&R будет на том концерте". Перед выступлением нам приходилось ужинать то с этим, то с тем. Мы были втянуты в этот странный водоворот, нас водили в рестораны, ужинать в которых мы никогда бы не смогли себе позволить».
«Они переходили из Taco Bell[78] в Ruth’s Chris[79], – рассказывает Дево. – Мы были в Нью-Йорке и ехали в лифте с начальниками в классических рубашках, а [Хоппус или Делонг] притворялись, что пукают. Они пытались ударить их по яйцам, портили им еду, кидались ею. Мне всегда было неудобно за этих руководителей, потому что они пытались подстраиваться под нас, говорить, как мы, и это было очень заметно. Некоторые из этих начальников пытались пошутить про пердежи, и это было очень неловко. Вот тогда Марк и Том выходили из себя».
Помимо предложений, поступавших от крупных лейблов, у группы также была возможность перейти на более крупный независимый лейбл, присоединившись к Epitaph Records, процветающее объединение многих их друзей и кумиров: NOFX, Offspring и Pennywise. «Они очень хотели попасть на Epitaph Records, – вспоминает Драгге. – Если ты в то время играл в панк-группе на Западном побережье, то хотел попасть на Epitaph. Поэтому я начал уговаривать Бретта Гуревица пригласить их на этот лейбл. Он не был большим поклонником Blink в музыкальном плане. Он такой: "Слушай, они классные, просто не в моем вкусе, поэтому я не собираюсь подписывать с ними контракт". Я такой: "Бретт, они продали огромное количество пластинок на своем лейбле. Если ты подпишешь с ними контракт и потеряешь деньги, можешь вычесть их из моей зарплаты". Он сказал, что дело не в деньгах; он просто считал, что на данный момент они не подходят лейблу».
Несколько месяцев спустя Гуревиц изменил свое мнение и заинтересовался подписанием контракта с Blink-182. Он провел для них экскурсию по офису лейбла в Силвер-Лейк, и, увидев золотые пластинки Rancid в рамках и стопок дисков Descendents, они почувствовали, что будут в хорошей компании. «Я помню, как мы туда ходили, и Том был в восторге, – говорит Дево. – Они вели себя как дети в кондитерской. Но проблема [с Epitaph] заключалась в том, что мы оказались бы в тени Pennywise, Bad Religion, NOFX, Rancid и Offspring. Мы стали бы шестыми. Да еще и аванс был не очень хорошим – маленьким. Все предложения крупных лейблов были лучше, чем Epitaph».
На пути к приобретению Blink-182 возникло еще одно препятствие. Поскольку группа была связана контрактом с Cargo на несколько альбомов, для подписания с ними нового соглашения требовалось оплатить лейблу остаток по их предыдущему контракту. Крупный лейбл MCA также заинтересовался группой и был готов не только выкупить их контракт с Cargo, но и вообще весь лейбл целиком.
«Я точно помню, что в какой-то момент мы решили подписать контракт с Epitaph Records, – говорит Хоппус. – Бретт всегда нас поддерживал. Он считал нас крутыми, мы посетили Epitaph и почувствовали себя с ними одной семьей, как дома. Но в то же время Cargo обхаживали крупные лейблы, и в конце концов она была куплена, поглощена или подписала дистрибьюторское соглашение, что-то такое, с MCA. Эта сделка привела к тому, что стало практически невозможно договориться с Epitaph, не заплатив им крупную сумму. В итоге мы остановились на MCA».
Вскоре Billboard сообщил, что Cargo «заключили многоуровневое соглашение с MCA Records», позволившее двум этим компаниям создать совместную компанию Way Cool Records, расширить сферу распространения продукции лейбла из Сан-Диего и увеличить продажи. В результате этого слияния Blink-182 не были связаны с MCA, но им по-прежнему нравилось то, что мог предложить лейбл. В частности, группа была уверена в том, что они смогут сохранить творческий контроль над своим следующим альбомом. Кроме того, им нравилось быть единственными панк-исполнителями в составе лейбла, в который входили Мит Лоуф и Брайан Уилсон. «Хотелось пойти на Epitaph, потому что там были такие крутые ребята, – говорит Дево. – Но на MCA не было никого, похожего на нас. Все, кто играл в панк-рок-группе, шли на Epitaph или Fat. А вот Green Day были единственными в своем роде на Warner, поэтому мы хотели сделать то же самое».
«Я поговорил с Риком, и он сказал, что [MCA] предложили больше денег, чем хотели заплатить Epitaph, – вспоминает Драгге, который был настолько предан Epitaph, что Pennywise стали синонимом лейбла. – Я подумал: "Какого черта! Вы просились на Epitaph. Я дошел до того, что предложил свою собственную зарплату. Потом крупный лейбл машет большой морковкой, и теперь вы уходите?" Я был очень раздосадован из-за этого».
Драгге был расстроен не только из-за того, что, по его мнению, к Epitaph отнеслись пренебрежительно, но и потому что он опасался, что панк-протеже Pennywise вот-вот поссорятся со своими поклонниками. «В те дни слово