SPIN. Это было похоже на манипуляцию. Я чувствовала, что вынуждена делать то, что я на самом деле, черт возьми, не хотела делать».
Постоянным источником разногласий стала, в частности, пресса, поскольку интервьюеры, в основном, не были заинтересованы в общении с товарищами Даль по группе и хотели только грязи о разводе. В поисках пикантных нападок на бывшего мужа критики изучили тексты песен Даль, которые изобиловали образами крови, клыков и убийств. «В свете того, что Армстронг рассталась со своим мужем, Тимом Армстронгом из Rancid, трудно не услышать, что Coral Fang – это альбом о разрыве отношений. За загадочной суровостью и маской ярости… скрывается разбитое и забинтованное сердце», – говорилось в статье Rolling Stone.
Однако со своей стороны Даль утверждает: «… большая часть Coral Fang была не о нем. "Die on a Rope", возможно, или "For Tonight [You’re Only Here to Know]". Но я думаю, что во многом он о моем детстве, когда я подверглась сексуальному насилию. "Coral Fang"[165] символизирует мужскую анатомию. Сомневаюсь, что многие это поняли». Она описала процесс сочинения песен в Los Angeles Times следующим образом: «Полное освобождение… Такое ощущение, что большую часть жизни я была животным в клетке, и кто-то ее взломал. На самом деле, это я взломала клетку. Я прокусила проволочную сетку и выбралась наружу».
Distillers выпустили несколько провокационный музыкальный видеоклип на песню «Drain the Blood», открывающую альбом. На первом кадре группа спускается в канализацию – подходящая метафора их места на музыкальной сцене после того, как они попали в черный список команды Rancid. Затем Даль красуется на экране в укороченной кожаной куртке и брюках с низкой посадкой. Камера следовала за ней снизу, показывая ее покачивающиеся бедра, когда она брала вступительные аккорды. При ближайшем рассмотрении в глаза бросалась татуировка на ее правом бедре. Сердце все еще было там, но кое-что изменилось. Имя «ТИМ» было закрашено.
Даль со своей замазанной татуировкой вскоре попала на обложки ряда журналов, таких как NME, Kerrang! и SPIN. И хотя для Coral Fang она написала свою самую сильную коллекцию песен на сегодняшний день, ее чувство музыки было омрачено драмой, связанной с грязным разводом и публичным конфликтом. «Все хотели говорить о моей личной жизни и гораздо меньше – о музыке, – говорит она. – Я большую часть времени защищала себя и то, о чем не хотела говорить».
Почти в каждом репортаже упоминался ее муж, с которым она жила раздельно, или ее нынешний парень. Что-то упоминалось вскользь, но в большинстве случаев в центре внимания оказывался любовный треугольник. Бульварные газетенки и в особенности радио-ди-джеи были бесстыдны в своем копании в грязи. Даль ежедневно переживала вторжения в свое личное пространство и грубые расспросы об интимной жизни. «Это так чертовски подавляло, и я не знаю, была ли она полностью готова к этому в то время, – говорит пресс-атташе группы, Брайан Бамбери. – Было трудно с этим справиться».
«Это было очень болезненно, – говорит Даль о прессе. – Только много лет спустя я поняла, что это такой чертов сексизм. Я прочитала буквально все самое худшее – самые подлые, самые ужасные, жестокие вещи, которое кто-то мог сказать обо мне, даже не зная меня. Меня это больше не беспокоит, но в то время парни видели, как я плачу. В Q была просто ужасная статья, которая не имела никакого отношения к Distillers или к нашему альбому. В ней говорилось о том, какая я уродливая, и о моей рябой коже. Но у меня не рябая кожа! Я подумала: "… Почему? Почему меня изобразили такой злодейкой? Почему я – чья-то девочка для битья?" Обратиться за помощью было некуда. Никакой ответственности не было, и люди могли говорить все, что им заблагорассудится, черт возьми».
Для поддержки Даль стала таскать с собой на интервью Гранелли. Барабанщик часто прибегал к своему остроумию и юмору, чтобы прервать неловкие разговоры и сменить тему. Не лишним было и то, что Гранелли ростом под два метра выглядел внушительно – на тот случай, если кто-нибудь из журналистов действительно выйдет за рамки дозволенного. «Энди ходил с ней на интервью, потому что он был Чубаккой, а она – Ханом Соло, – говорит Бевилаква. – Если какой-нибудь интервьюер вел себя как придурок или переходил все границы, заставляя ее говорить о том, о чем она говорить не хотела, Энди вмешивался: "Какого хрена, чувак?" У них были хорошие взаимоотношения. Энди поддерживал ее в таких ситуациях. Тем не менее, ей приходилось сталкиваться с этим каждый день. На концертах каждый день проходили интервью или фотосессии. Всегда что-то было».
«В конце концов, она стала брать с собой меня, чтобы уклоняться от ответов, – говорит Гранелли. – Было много придурков, которые задавали глупые вопросы. Все любят драму, а у Броди была драма. С одной стороны, ты знаешь, что пресса будет спрашивать подобное. Их, в общем-то, не за что винить, но иногда люди ведут себя отвратительно. Поэтому приятно, когда с тобой твой друг».
Самое неприятное в том, чтобы выдерживать до конца агрессивные радиоинтервью, состояло в следующем: синглы Distillers, на самом деле, не так часто звучали на радио. «Я помню, как был на встрече с Крейгом Ааронсоном, – говорит Гранелли. – Вышел "Drain the Blood", и мы говорили о разных радиостанциях, которые передавали его, и о тех, которые не передавали. И Крейг сказал: "Ну, понимаешь, на коммерческом радио есть место только для одной или двух женщин в роке. Первой будет Кортни Лав, а вместо Distillers они просто выбрали Evanescence". Я помню, как огляделся вокруг и подумал: "Но эта группа – отстой!"»
Даль стойко выдерживала одно деморализующее радиоинтервью за другим. Только в феврале 2004 года, когда ее сфотографировали облизывающей новую гитару в виде красного дракона для обложки британского журнала о стиле Face, она разоткровенничалась. «Я очень ждала, когда Face изложит мою точку зрения», – говорит она. Даль рассказала о неприятных последних трех годах своего брака, когда они с Армстронгом ходили к психологу и, по ее словам, перестали заниматься любовью. Она говорила о том, что чувствует себя «мертвой» и «опустошенной». «Он не применял физического насилия», – пояснила она, но он «очень, очень подавлял». Она чувствовала себя «как ребенок, которого постоянно отчитывают за то, что он попал в беду». «Он угрожал мне разводом, – говорит Даль. – Постоянно унижал меня публично».
Она рассказала о том, насколько ограниченной была жизнь в мире ее мужа и его группы. «Он управляет своим бизнесом, как мафиози, – сказала она. – И мне не нравилось быть замужем за мафией. А я была. Я вышла замуж не только за Тима, я вышла замуж за них за всех».
Ее товарищи по группе поделились историями о том, как они были «подвергнуты всеобщему остракизму сценой, которая их создала», и о том, как Rancid и их команда намеренно распространяли о них слухи после развода. Даль рассказала журналу, что Хомме также получал угрозы убийства, а ее друзья публично конфликтовали с Армстронгом – одного из них Армстронг якобы припер к стене и проинструктировал: «Скажи этой чертовой суке, что она чертова дрянь, и я ее чертовски ненавижу».
Даль заявила журналу, что ей пришлось добиться судебного запрета на приближение в отношении своего бывшего: «Он может подходить на определенное расстояние, но не может сказать ничего неприятного, иначе его посадят в тюрьму».
Для Distillers это был новый мир, и пути назад не было. У них больше не было сцены, которую они могли бы назвать домом. Теперь у них были только они сами. «Когда я развелась, люди очертили между нами самую большую линию, которую я когда-либо видела, – сказала Даль. – Я потеряла всех. Всех. Единственными, кто меня поддержал, были мои парни. Моя группа».
В течение двух лет после развода Даль Distillers неустанно гастролировали в поддержку Coral Fang. Они объехали Европу, Австралию, Японию и Канаду и принимали участие в фестивалях Reading & Leeds, Download, Lowlands и Pukkelpop. При этом они выступали на одной сцене с Red Hot Chili Peppers, Pixies и, по возможности, c Queens of the Stone Age. Все это стало сливаться воедино, дни в недели, а недели – в месяцы. «У меня такое чувство, что я еду в поезде, у которого нет остановок, – сказала Даль в интервью SPIN. – Ты просто стоишь и наблюдаешь за проплывающими мимо пейзажами».
Больше не связанная строгими правилами трезвости Rancid/Epitaph, группа наверстывала упущенное, устраивая бурные вечеринки; и употребление алкоголя и наркотиков в группе стало заметным. «Это все равно что быть тигром в клетке, – говорит Синн. – Ты все время наблюдаешь за проходящей мимо добычей и не можешь к ней прикоснуться. Но однажды кто-то открывает клетку, и как только замок снимается, наступает время игр».
Метамфетамин стал любимым наркотиком Даль, и она объясняла это так: «Я принимала столько, что больше не могла его нюхать. Люди, с которыми я общалась, принимали [метамфетамин]. Как девушка с СДВГ[166], которая сейчас принимает разрешенные таблетки, я подумала: "О боже, я нашла то, что нужно, черт возьми!"»
«Мы были в туре в течение двух лет и старались вовсю, – говорит Бевилаква. – На нас работали все эти менеджеры и новые люди, но меня интересовали только концерты. Я думал только о туре. В то время мы были совершенно дикими и выступали с такими же дикими группами типа Bronx».
«Мы вместе гастролировали по всему миру, и все выкладывались по полной, – говорит гитарист Bronx Джоби Форд. – Я виню во всем звукозаписывающие лейблы. Они приходили с пакетиками того или пригоршнями сего. Они почти поощряли это. Это было безумие».
Но через некоторое время долгие пьяные ночи и недели, проведенные в дороге и подогреваемые наркотиками, начали сказываться на здоровье участников группы и их отношениях между собой. «Мы уже два года как погрузились в гастрольный цикл. Мы были надломлены, – говорит Даль. – В то время я принимала метамфетамин и разъезжала по всему миру либо со своим тогдашним парнем, либо с гастролями. Мы все стали наркоманами».