«Майки жил в Сети, – говорит Левитинн. – Интернет был для них чертовски огромен. Именно так люди узнавали о группе. На их веб-сайте был размещен мини-альбом, где люди могли скачать песни или фрагменты из них. Мы использовали любую возможность для распространения их музыки в цифровом формате. Я продавала сувенирную продукцию на концертах и знакомила людей с их веб-сайтом, следя за тем, чтобы ребята подписывались на рассылку. Я набирала электронную почту каждого и рассылала свежие новости».
23 июля 2002 года, к тому моменту, когда Eyeball Records выпустили I Brought You My Bullets, казалось, что My Chemical Romance уже были на устах у каждой звукозаписывающей компании. «Все эти лейблы связывались со мной, и я приглашала группу на встречи. Все происходило очень быстро и без особых усилий», – вспоминает Левитин.
«Однажды группа попросила меня о встрече, – продолжает она. – Они сказали: "Мы любим тебя, ты потрясающая, спасибо за помощь, которую ты нам оказала, но мы чувствуем, что ты заставляешь нас зайти слишком далеко и слишком быстро. Ты пытаешься устроить нам шумный успех, а мы к нему еще не готовы. Мы хотим быть панк-группой, хотим развиваться и не идти быстрым путем". Это лучший способ быть уволенной: услышать, что ты слишком хорошо справляешься с работой. Я была очень удивлена, но не могла огорчаться из-за этого. Я должна была уважать их видение и цели. Как и в случае с моим разрывом с Майки, я хотела продолжать помогать этой группе всеми возможными способами. Поэтому, когда я устроилась на работу в SPIN, я при каждом удобном случае писала о них».
«Помню, в то время я думал, что Сара была не лучшим менеджером для них, – говорит Рикли. – Но, оглядываясь назад, я понимаю, что она оказала большое влияние на то, как они воспринимали происходящее. Она подтолкнула их к тому, чтобы принять андрогинную или женственную линию. Поэтому преуменьшать ее вклад в их смекалку – огромная ошибка».
Но даже после того, как Левитинн была уволена, перед группой постоянно открывались благоприятные возможности. В августе, вскоре после выхода Bullets, с ними в последний момент связались и предложили заменить коллектив Coheed and Cambria, которым пришлось отменить концерт в соседнем Аллентауне на разогреве у Juliana Theory и Jimmy Eat World. И было это не в клубе или зале среднего размера; Jimmy Eat World теперь могли заполнить целую ярмарочную площадь благодаря бурному году своего прорыва. После двух неудачных релизов, из-за которых их выгнали с Capitol Records, аризонцы самостоятельно профинансировали выпуск своего следующего альбома Bleed American. Альбом был настолько популярен, что лейблы снова стали пытаться их заполучить. «Ходили слухи, что материал получился сильным, – говорит барабанщик Зак Линд. – Очень заинтересовались Hollywood Records, его хотели MCA, Sire и Atlantic. Даже Capitol снова заинтересовались. Была полная неразбериха». Их преследовали так интенсивно, что в конце концов продюсеру Марку Тромбино пришлось запереть дверь их студии. Победитель этой войны предложений, компания DreamWorks, сразу же окупила свои инвестиции, когда сингл «The Middle» добился успеха и попал в Топ-40 радиостанций благодаря слащавому припеву. Песня вошла в пятерку лучших хитов Billboard, и в том месяце, когда группа должна была выступить в Аллентауне, Bleed American стал платиновым.
«Это был первый успех [My Chem]. В то время Jimmy Eat World были очень популярны», – говорит Сааведра. My Chemical Romance поняли, что крупно влипли, как только они заехали на парковку и увидели, как нелепо выглядит их дешевый арендованный фургон рядом с огромными автобусами других исполнителей. «Я помню, как режиссер-постановщик спросил: "У вас есть сценический план?" И ребята такие: "Да, погодите". Потом они вернулись и говорят: "Э-э, извините… что это?" Они были совсем молодой группой и никогда не играли на такой сцене, как эта. Они играли в маленьких залах и в Maxwell’s в Хобокене и ничего не знали о сценических планах».
Если My Chemical Romance стеснялись выступать перед несколькими десятками людей в Нью-Джерси в Elks lodge, то, увидев тысячи людей, собравшихся на Аллентаунской ярмарке они были напуганы до смерти. Но Джерард Уэй, хоть и был потрясен, становился другим человеком, когда смотрел на лица людей перед собой, словно одержимый. Огромная сцена не ошеломила его, а наоборот, придала сил.
«Мы с подружками наблюдали за ними с боковой сцены и были просто, на хрен, в шоке, – говорит Левитинн. – До этого мы видели их только на крошечных сценах в развлекательных центрах Джерси. Но наконец-то я увидела My Chem на сцене, достаточно большой для них».
Айеро так нервничал, что в первые несколько минут выступления зажмурил глаза. Группа сыграла «Headfirst for Halos», выверенное гитарное вступление к которой, будто украденное из песни Rush, было создано для того, чтобы раскачивать арены и стадионы. В середине песни Айеро поднял глаза и увидел, что море людей подпрыгивает под этот бит. «Я помню, что мы заставили публику подпрыгивать, – говорит он. – И мы все посмотрели друг на друга, типа: "Ни хрена себе, здесь тысячи людей. Безумие!" Это был самый большой концерт, на котором мы выступали, самый лучший отклик, который мы получали, самое лучшее чувство, которое мы испытывали».
В тот вечер My Chemical Romance впервые почувствовали вкус рок-славы и подсели на него. С тех пор, по словам Айеро, группа была полна решимости делать все необходимое, чтобы это чувство возникало каждый вечер, независимо от того, сколько времени, труда и веры требовалось для его достижения.
«На том концерте я дал свой первый автограф, – говорит Айеро. – Из-за этого я чувствовал себя очень странно. Помню, я подумал: "Я не должен был этого подписывать. Меня даже не должно было здесь быть". А мой друг Эдди сказал: "Подумай об этом: если бы ты был тем парнем, ты бы хотел, чтобы кто-нибудь подписал это для тебя". И я написал свое имя, а парень такой: "Пожалуйста, напиши что-нибудь еще". И я написал: "Сохраняй веру"».
I Brought You My Bullets, You Brought Me Your Love вызвал мало реакции прессы в Америке. Как ни странно, одним из немногих изданий, написавших об этом дебютном альбоме, была британская газета Guardian, хотя на них не произвели особого впечатления проявления откровенного нарциссизма американской группы. «Таким образом, ноль баллов за городскую достоверность, но высшие оценки за эгоцентричную эмо-тоску, – написала рецензент Кэролайн Салливан. – Удивительно, если они когда-либо сталкивались с чем-то более опасным, чем неуправляемая газонокосилка».
Однако на родине участники My Chemical Romance заслужили повод для хвастовства по всему городу, когда «Vampires» прозвучала на WSOU, уважаемой студенческой радиостанции Университета Сетон-Холл. В течение двух месяцев после выхода Bullets на Eyeball был продан первый тираж – около двух тысяч экземпляров, что было впечатляющим достижением для группы, которая едва успела покинуть пределы Нью-Джерси.
Однако, почувствовав вкус к большому количеству зрителей и большим сценам в Аллентауне, My Chemical Romance загорелись желанием покорить мир за пределами Штата садов. Для достижения этой цели группа добавила в свою команду двух новых участников. Мэтт Галле, антрепренер из Бостона, был нанят, чтобы организовать им как можно больше туров и концертов, а Стейси Фасс, юрист, была привлечена для решения всех остальных вопросов. «У нас были юрист и антрепренер, – говорит Айеро. – Мы были готовы. Это все, что нам было нужно».
Бабушка и дедушка братьев Уэй собрали достаточно денег, чтобы купить им старый фургон, в котором группа ездила из тура в тур весь 2002 год и начало 2003-го. Вооружившись Bullets, они отправились в тур по Соединенным Штатам и Канаде и играли для всех, кто хотел их заполучить, от мэтров хардкора American Nightmare до задорных панк-фаворитов Piebald. То, что My Chem звучали не так, как любая другая группа, было для гастролирующей группы и помехой, и преимуществом. Они не подходили для большинства концертных программ, но их эклектичное исполнение позволяло им находиться в одном ряду с любыми исполнителями, от скримо до инди-рок-групп.
В своем первом туре они выступали на разогреве у поп-эмо-группы Northstar из Алабамы. После этого они поддерживали христианских металкор-исполнителей Underoath. «Для нас это было очень важно, потому что они были очень опытными, – говорит Айеро. – Они знали свое дело и были очень добры к нам. Будучи христианами, они очень заботились о нас. У нас не было одежды, и они дали нам футболки. Один из парней, который руководил ими, сказал нам, что если заранее позвонить в заведение, то можно заказать чипсы и сальсу. И мы такие: "Чипсы и сальса, вы че, издеваетесь, на хрен?" Поэтому мы обзвонили всех и попросили чипсы и сальсу. Позже мы узнали, что если вы чуть популярнее, то можете попросить арахисовое масло и желе».
Не каждое выступление было сногсшибательным. Склонность Джерарда Уэя к эпатажу, в частности, заставила закатить глаза некоторых циников постарше, считавших группу слишком безвольной. Группа была не для всех, но люди, которые ими увлекались, увлекались по-настоящему. На каждом концерте около дюжины поклонников MCR робко ждали по углам, когда группа выйдет на сцену, а затем проталкивались сквозь толпу, чтобы подпевать в первых рядах. Каждый вечер музыканты выделяли в зале определенную группку людей и играли непосредственно для них, придерживаясь позиции «К черту всех остальных».
«В дальнейшем мы играли панк-концерты, хардкор-концерты, мы играли с христианскими рок-группами, но никуда не вписывались, – говорит Айеро. – Очень немногие люди хорошо к нам относились. Быть нами было не круто. В этом было немного яркости, немного театральности. У нас не было брейкдаунов[177], мы не звучали круто. Но я думаю, что были ребята, слушавшие нас, которые больше никуда не вписывались и думали: