"Это я. Я чертов чудак. Мне тоже нигде нет места. Может быть, мое место на этих концертах"».
Ботаны, зануды, аутсайдеры и изгои постепенно притягивались к My Chemical Romance и коллективно окрестили себя MCRмией[178]. Они могли быть слишком худыми или толстыми, недостаточно крутыми или не крутыми вовсе – группа принимала их такими, какие они есть. Независимо от того, насколько отстраненным человек чувствовал себя во внешнем мире, когда они приходили на концерт My Chem, они принадлежали к чему-то большему.
«С самого начала они говорили: "Если ты расист, если ты сексист, если ты гомофоб, убирайся к черту из зала. Ты нам не нужен, – рассказывает Кэсси Уитт, фанатка и архивариус MCRмии. – Они создавали такую атмосферу, где мы все славили друг друга за то, что мы странные, или другие, или женщины, или цветные, или трансгендеры, кем бы мы ни были. My Chemical Romance сказали, что это нормально, поэтому если ты не согласен, иди на хрен. Они ни разу не поощряли господствовавший тогда мачизм. Они даже подшучивали над этим. Во многом Джерард преподносит себя довольно женственно. Будучи молодой девушкой, вы могли увидеть на сцене какого-нибудь гипермаскулинного парня и почувствовать себя запуганной, в то время как эти парни были полной противоположностью этому».
Женщины в особенности чувствовали себя желанными гостями на концертах My Chemical Romance. «Изначально они были феминистской группой, – говорит Левитинн. – У них была женщина-менеджер, женщина-юрист. Их мир был полон сильных дам, что, как мне кажется, отражало их отношение к женщинам. Музыкальная сцена в целом была миром мужчин, но My Chem проделали очень хорошую работу, позволив женщинам почувствовать себя сопричастными. Если в центре танцевальной площадки оказывалась девушка, Джерард кричал ей, чтобы она не боялась. Они помогали им чувствовать себя желанными гостями, а не просто усладой для глаз. На нас, женщин, смотрели как на товар. Мы были ходячими кошельками. Но он заставил их почувствовать себя частью чего-то большего, а не просто ходить по пятам за своими парнями или покупать футболки».
Новых фанатов My Chemical Romance особенно привлекал все более динамичный лидер группы, который вбирал в себя уязвимость зала и возвращал ее публике в виде сконцентрированной уверенности. Он утратил детскую пухлость, демонстрируя симпатичную, но своеобразную внешность. Черты его лица были угловатыми, почти эльфийскими, как у аниме-версии юного Билли Коргана или у какого-нибудь плохого парня из фильма Тима Бертона. На сцене он стал использовать более мрачный образ, позволив своим черным как смоль волосам спадать на лицо и надевая рваный блейзер поверх потрепанных толстовок. Вскоре в своем образе он также стал использовать подводку для глаз, что только еще больше раздражало суровых парней-критиканов в зале. «Люди с самого начала называли нас педиками и все такое, – рассказывал Джерард журналу Big Cheese. – Мы с самого начала подвергались дискриминации. Как только ты открываешь рот, чтобы постоять за себя или сказать что-то отличное от того, что говорят все остальные, люди начинают тебя ненавидеть. Ты представляешь для них угрозу. Людям это не нравится, а твоя группа кажется многим очень пугающей, и в этом ее прелесть».
«Джерард обожал такие штуки, – говорит Уитт. – Если какой-нибудь чувак оскорблял его, он говорил: "Окей, позже я встречусь с твоей подружкой на парковке". Или: "Давай, чувак, устроим танцевальный конкурс!" Или: "Хочешь, поцелую? Давай, поднимайся сюда и поцелуй меня". Он поддразнивал тех парней».
Иногда певец провоцировал враждебно настроенную публику, подходя к Айеро и даря своему гитаристу крепкий, влажный поцелуй. Андрогинизм и сексуальную двойственность группы положительно восприняла британская аудитория сразу же после первой поездки музыкантов в Европу в марте 2003 года. Британцы, привыкшие к десятилетиям гендерной изменчивости, от Дэвида Боуи до Cure, были менее предубежденными и быстрее освоились. Интернет помог распространить информацию о группе по всему миру, и они были поражены, увидев, что в залах Англии их встречают ребята в самодельных футболках MCR.
Вернувшись домой, Джерард получил шанс выделиться среди своих сверстников-рокеров в своей первой масштабной фотосессии. Левитинн теперь работала помощником редактора в SPIN, и ей было поручено выбрать популярного молодого певца для разворота журнала с модной коллекцией одежды под названием «Новое поколение крутых лидеров пяти перспективных групп», в число которых входили Apes, stellastarr*, A.R.E. Weapons и Elefant. Она предложила Джерарда, и он стал работать моделью как опытный профессионал.
«В итоге его снимал Терри Ричардсон, и это было чертовски важное событие», – говорит она. Ричардсон был известен в мире искусства своими крайне сексуализированными фотографиями, которые появлялись в таких провокационных изданиях, как Vice. В своей студии он велел фронтмену выбрать музыкальный диск и начать отрываться, пока он делает снимки. Уэй включил «Nervous Breakdown» группы Black Flag, сжал микрофон и впал в неистовство. Ассистент брызгал водой на волосы Уэя, в то время как вспышка Ричардсона била ему в лицо. Полностраничное фото Джерарда вскоре украсило июльский номер журнала за 2003 год. Он напоминал молодого Данцига в своей черной кожаной куртке, с прядями сальных волос, скрывающими его стальной взгляд, и презрительной ухмылкой в стиле Джерси «не доставай меня».
«Помню, как редактор отдела моды сказал, что все группы были великолепны, но Джерард – нечто особенное, – говорит Левитинн. – Фотография получилась потрясающей, и Терри Ричардсону он понравился. Я не могла представить Джерарда в ситуации, когда люди не сочли бы его потрясающим – все, от моей мамы до Терри Ричардсона. Насколько универсальна привлекательность этого парня, что все так им увлечены? У него просто есть изюминка – он смотрит тебе в глаза, и внезапно ты оказываешься единственным человеком в комнате».
Несмотря на то, что My Chemical Romance гастролировали всего год, они были готовы ко всему, что могло произойти дальше. Все они хотели увидеть те толпы фанатов, которые Jimmy Eat World видели каждый вечер, и знали, что для этого им нужно больше ресурсов. Поэтому, когда в 2003 году крупные лейблы снова постучались к ним в дверь, на этот раз они их впустили. «Мы немного поездили в туры, и группа становилась все популярнее, – говорит Айеро. – Именно это мы в конце концов и хотели сделать, так почему бы не сделать это сейчас?»
«Работы стало больше, чем могли бы выполнить на Eyeball, – говорит Левитинн. – Были элементы дистрибуции, маркетинга и продвижения, и с этим Eyeball просто не могли справиться. Группа завоевала поклонников и доверие благодаря первому альбому, но им не нужно было этого делать со вторым. Им нужно было добиться успеха, что они и сделали».
К тому же, после недавнего резонансного подписания контракта Thursday с Island Def Jam звукозаписывающие лейблы искали многообещающих звезд в активно развивающемся мире эмо и пост-хардкора в богатой на таланты тусовке Нью-Джерси и Лонг-Айленда. Но несмотря на то, что каждая уважаемая группа вроде Thursday заработала контракт на запись своим трудом и самоотдачей, выгодные возможности получила и дюжина клонов в джинсах Diesel. Обычный фанат мог не сразу заметить звуковые или дизайнерские различия между этими исполнителями и My Chem, но некоторые из них представляли собой полную противоположность тому, что выражал Уэй. Многие тексты, критиковавшие бывших девушек, в лучшем случае содержали в себе унылое женоненавистничество, а в худшем – фантазии об убийствах, часто насылая на «шлюх» жуткие образы перерезания запястий или бензопилы, что было неверной гневной тактикой певцов мужского пола. Строчка из песни Thursday «For the Workforce, Drowning» стала пророческой: «Just keep making copies of copies of copies of copies. When will it end?»[179] Группе My Chemical Romance не нужны были блеклые подражатели-женоненавистники, крадущие у них славу. Если кто-то и мог добиться успеха, то это были сами MCR.
Представители A&R водили группу по ресторанам и барам; большинство из них были не настолько глупы, чтобы пытаться произвести впечатление на пятерых любителей комиксов походами в стрип-клубы и бутылками Cristal. «Первой была "Большая тройка" – DreamWorks, Warner Bros. и Roadrunner, – говорит Айеро. – Они очень хотели заполучить нас и постоянно крутились рядом. Помню, ребята с Warner говорят: "Эй, ребята, мы собираемся угостить вас пиццей". Но в пиццерии не принимали карточки, поэтому пиццу пришлось покупать нам самим. А потом в другой раз они просто отвезли нас в Denny’s[180]. В этом не было ничего необычного. Позже кто-то сказал нам, что, как они слышали, нас не впечатляют подобные вещи, поэтому они просто водили нас по дерьмовым местам».
Из всех потенциальных претендентов парни выбрали только DreamWorks и Warner Bros. У последних была впечатляющая история сотрудничества с Green Day, благодаря которому десять лет назад участники этого панк-трио из Беркли стали суперзвездами международного уровня. DreamWorks могли похвастаться недавней историей плодотворной работы с Jimmy Eat World, которые все еще были на волне успеха Bleed American 2001 года.
«Нужно влюбиться в лейбл, а не в A&R, – говорит Айеро. – Нам нравились A&R на DreamWorks, но мы понимали, что сам лейбл нам не подходит. Я помню встречу с Мо [Остином], в то время возглавлявшим DreamWorks Records – он понятия не имел, кто мы такие. В Warner нашим A&R был Крейг Ааронсон, но я думаю, что по-настоящему нами занимался [генеральный директор] Том Уолли. Крейг был невероятно увлечен группой. Он был замечательным человеком, но временами перегибал палку. Он обладал как отличными качествами, так и раздражающими. Но скажу так: никто так не боролся за свои группы, как он».