К 2005 году группы Jawbreaker, повсеместно признанной одной из основоположников эмо, не существовало уже девять лет. Следующий проект фронтмена Блейка Шварценбаха, Jets to Brazil, тоже выдохся. Однако изначально неправильно понятый альбом Jawbreaker Dear You, который с тех пор стал поучительной историей о катастрофических сценариях крупных лейблов со времен его выпуска DGC в 1995 году, начал обретать вторую жизнь. Новое поколение групп – как эмо, так и поп-панка – начали открывать для себя этот сложный альбом и ссылаться на него как на нечто, оказавшее существенное влияние на их собственное творчество. В сборнике 2003 года Bad Scene, Everyone’s Fault восемнадцать групп, в числе которых Fall Out Boy и Bayside, отдали дань уважения Jawbreaker, исполнив песни с Dear You.
«Когда такие группы, как Fall Out Boy и Panic! at the Disco делали успехи, я посмотрел на некоторые из их песен, и там были такие моменты, которые были напрямую связаны с Dear You и абсолютно вдохновлены им, – говорит продюсер альбома Роб Кавалло. – По этому поводу нельзя было предъявить иск, но было понятно, что этот парень слушал "Jet Black", а другой – "Accident Prone"».
По большей части Шварценбах не узнавал в своих предшественниках то, что осталось от его творчества, а когда узнавал, его не слишком волновало то, что он слышал. «Мне не нравятся эти вещи, ориентированные на парней, которые были повсеместно распространены после нас и с которыми нас постоянно ассоциировали, – говорит он. – Это было не то, чем мы занимались. Мы были родом не с окраин. Мы были городской группой из Нью-Йорка, Сан-Франциско и Лос-Анджелеса и пели о городском отчуждении. Это не было похоже на: "Привет, моя мама уехала из города, приезжай", – как у New Found Glory и этих чертовых групп. Лично мне совершенно не нравятся эти люди. Мне не нравятся личности, стоящие за такой музыкой».
Но в My Chemical Romance Шварценбах наконец-то увидел музыкального наследника, которым он мог бы гордиться. «Мне очень нравится эта группа и то, насколько они невозмутимы, – говорит он. – Похоже, они перспективны, и в этом есть бесстрашие, которое я не классифицирую как эмо или коммерческое эмо – Hot Topic[187]-эмо или что-то в этом роде».
Так или иначе My Chemical Romance закрепили за собой место в качестве символа новой интернет-эры эмо, хотя это название им и не нравилось. «Я думаю, что эмо – это дерьмо, – сказал Джерард университетской газете Maine Campus. – Я думаю, что эмо – это гребаный мусор, это туфта. Я думаю, что есть группы, считающиеся эмо, к которым, к сожалению, нас причисляют, и по умолчанию это делает нас эмо. Я лишь могу сказать, что с нашими записями там нет абсолютно никакого сходства».
Дерьмо или нет, но востребованный бренд «эмо» имел вес в музыкальной индустрии на протяжении начала первой декады XXI века. В списках независимых студий, таких как Drive-Thru, Victory и Vagrant, было полно групп этой туманной новой волны эмо, которые едва не добились повсеместного успеха. Альбомы некоторых из них, например, Dashboard Confessional и Taking Back Sunday, даже стали золотыми. Но Three Cheers for Sweet Revenge благодаря Reprise стал единичным случаем, когда эмо-альбом совершил прорыв и превысил отметку в миллион экземпляров, обратив на это внимание других крупных лейблов. То, что Nirvana сделала для гранжа, а Green Day – для поп-панка, My Chemical Romance сделали для эмо. «Сцена стала перенасыщенной, и к сожалению, каждому лейблу понадобился My Chem, – говорит Саймон. – А потом то же самое повторилось с Fall Out Boy, Paramore и All-American Rejects, этими основополагающими группами – все лейблы хотели их заполучить».
Чем больше на My Chemical Romance навешивали ужасный ярлык «эмо», тем сильнее они сопротивлялись этому. Когда в конце 2005 года они начали планировать третий альбом, то намеревались отказаться от всего, что люди привыкли ассоциировать с группой, и дистанцировались от повального увлечения эмо, стремясь к чему-то вечному и классическому. Об этом парни начали думать вне рамок традиционного альбома. То, что начиналось как задумка комикса, переросло в нечто большее – в полноценную рок-оперу с актерским составом, детально продуманными костюмами и замысловатыми сюжетными линиями. Они не стремились записать еще один альбом или переосмыслить эмо. Они хотели переосмыслить My Chemical Romance.
Их идея была настолько масштабной, что требовался опыт продюсера с богатым воображением, специализирующегося на экстравагантных, сногсшибательных записях. Поскольку группа была невероятно популярна, у них был выбор квалифицированных специалистов, но они положили глаз на Роба Кавалло. «Все крупные продюсеры в мире пытались связаться с группой, – говорит Кавалло. – И почему-то именно я нашел с ними общий язык».
Знаковый альбом Кавалло, Dookie от Green Day, по-прежнему был феноменом продаж даже через десять лет после выхода. Он получил высший статус бриллиантового, разойдясь тиражом более десяти миллионов экземпляров. Резюме Кавалло стало еще более впечатляющим со времен работы над Dookie. Он не только дослужился до должности председателя правления Warner Bros., но и как продюсер продолжал создавать хиты для Goo Goo Dolls и Фила Коллинза. Самым впечатляющим было то, что его работа над альбомом Green Day American Idiot только что была отмечена премией «Грэмми» за лучший рок-альбом, и в итоге на его основе был поставлен бродвейский мюзикл.
Но, по словам Айеро, на My Chem больше всего повлиял не успех Кавалло в мире поп-музыки, а виртуозная запись Jawbreaker из всех релизов его впечатляющей дискографии. «Dear You – вот очевидная причина, по которой мы выбрали Роба Кавалло, – говорит Айеро. – Кроме всего прочего этот сукин сын записал Dear You!»
Холодной зимой группа встретилась с Кавалло, чтобы изложить планы по поводу своего грандиозного проекта. За ужином они рассказали продюсеру о трехактной сюжетной линии, в основном сводящейся к жизни и смерти, радости и горю, торжествам и похоронам. Они говорили об использовании совершенно разных инструментов, таких как органы, ксилофоны и струнные – фактически целой группы струнных инструментов. Обсуждались даже марширующие оркестры. Они поставили ему демо-версии песен, которые написали, – мелодии, больше подходящие для балагана, чем для рок-альбома.
«Я приехал в Нью-Йорк, и они поставили мне пару песен, – вспоминает Кавалло. – Они поставили мне "Mama", и я буквально вскочил со стула и запрыгал. Я подумал: "Что бы это ни было, это приведет к созданию одного из самых великих, самых мрачных и самых театральных альбомов в истории"».
Кавалло спросил ребят, как они планируют назвать этот памятник своим безумным амбициям, который, несомненно, войдет в историю как вершина их творчества. Поскольку ставки были «все или ничего», парни шутили, что рабочее название альбома – The Rise and Fall of My Chemical Romance[188]. Но к моменту своего выпуска в октябре 2006 года он уже носил другое название – Black Parade[189].
Глава 10Rise AgainstSiren Song of the Counter Culture. Geffen Records (2004)
Как и бесчисленные панк-группы до них, 88 Fingers Louie оказались у черта на куличках в Denny’s, рассеянно листая меню. Четверка из Чикаго сидела за столиком у стены в ресторанчике города Каспера, проехав через всю страну и остановившись на полпути в Портленд, где летом 1999 года у них было запланировано первое выступление в рамках шестинедельного тура с группой AFI. Но вместо этого к тому времени, когда им принесли еду, группа решила расформироваться.
Этот распад назревал давно. Группа образовалась, когда ее участники были беззаботными подростками, но после шести лет совместного существования их приоритеты изменились. У вокалиста Дениса Бакли теперь дома был малыш, по которому он скучал во время долгих недель в разъездах. Остальные участники группы поддерживали его, но в то же время казалось нечестным продолжать в том же духе. Поэтому после давно назревавшего разговора о будущем группы они решили распустить ее прямо за столом. Группа оплатила счет, вернулась в фургон и вместо того чтобы продолжить путь на запад, шестнадцать часов ехала обратно в Чикаго.
За всю долгую дорогу домой не было произнесено ни единого слова, и это неловкое молчание дало басисту Джо Принсипи достаточно времени, чтобы переосмыслить свою жизнь. 88 Fingers Louie послужили ему на славу, но он понял, что перерос этот проект. Он гордился тем, чего они достигли за время совместной работы, но в их облике чувствовалась какая-то ребяческая глупость, с которой с возрастом он перестал себя ассоциировать. Чем больше он думал об этом, тем меньше ему нравилась группа, выпустившая альбом под названием 88 Fingers Up Your Ass[190].
К тому времени, когда они вернулись в Город ветров, Принсипи решил создать новую группу, которая будет выступать за что-то значимое и активизирует следующее поколение ребят, как это сделали для него в восьмидесятых Black Flag, Bad Brains и 7 Seconds. Изучая пиратские видеозаписи этих групп, он понял, что главное – найти страстного вокалиста, и очень четко определил, чего он от него хотел. Ему нужен был тот, кто умел бы кричать, но с контролируемой высотой звука. Не какой-нибудь крикун, рычащий с безрассудной самозабвенностью, а тот, чей крик был бы одновременно и настойчивым, и мелодичным, как у его кумира Иэна Маккея из Minor Threat.
Двое других участников 88 Fingers Louie, гитарист Дэн «Мистер Точность[191]» Влеклински и барабанщик Джон Кэрролл согласились с новым направлением и остались в составе группы, готовые к дальнейшим переменам. Как только по Чикаго разнесся слух о том, что участники одной из самых популярных групп города начинают новый проект, от желающих поучаствовать в отборе на вакантное место отбоя не было. В течение следующих нескольких месяцев трио прослушало более дюжины вокалистов, но никто из них не подошел. В одних было слишком много агрессии крутых парней, другим не хватало вызывающей остроты, необходимой для того, чтобы возглавить панк-группу. Через некоторое время стало казаться, что они посмотрели всех честолюбивых панков в штате Иллинойс.