". Я считал это глупым. У моего менеджера был шикарный Мерседес, и когда она отвозила меня в Troubadour, я просил ее высадить меня за углом».
Хотя группе было неудобно из-за своего новообретенного VIP-статуса, они были рады появившимся у них новым слушателям. Они больше не играли исключительно для панков, разделявших их политические убеждения. В первых рядах своей аудитории музыканты часто замечали парней, выглядевших так, словно они только что вернулись с футбольной тренировки. И если бы эти парни захотели снять рубашки и потолкаться под «Give It All», как они видели по MTV, Макилрота это устраивало, но в промежутках между этими песнями он был полон решимости насильно скормить им «горькие пилюли в сахарной глазури» от своей группы.
Иногда Rise Against играли в преимущественно консервативных республиканских районах в центре страны, и на этих выступлениях они часто сталкивались с враждебной реакцией, когда проповедовали идеи политического инакомыслия, защиты окружающей среды и прав животных или умоляли свою аудиторию занять антирасистскую и антигомофобную позицию в своем сообществе. Реакция на антивоенную риторику Rise Against была особенно взрывоопасной в городах с военными базами, где машины были украшены американскими флагами и наклейками «ПОДДЕРЖИ ВОЙСКА» на бамперах. Иногда Макилрот видел, как его слова приводили к столкновениям и потасовкам в зале. В более экстремальных случаях группа уворачивалась от брошенных в них банок, а иногда участников обзывали педиками или слабаками. Боевая атмосфера придавала Макилроту сил, и он с удовольствием вступал в бой каждый вечер, как и предупреждал его Стивенсон. Казалось, группа оправдывала свое название.
«Когда мы приходим на панк-концерт, и я говорю, что я против войны в Ираке, все так удивляются, что парень из Rise Against против войны в Ираке. Я не говорю ничего шокирующего. Это очевидно, – говорит Макилрот. – Но когда я пришел на Jingle Bash[204] в Омахе, чтобы выступить на разогреве у чертовых Limp Bizkit или кого-то в этом роде, и начал говорить, что вторжение в Ирак – это преступление, а Джордж Буш – сволочь, это уже не очевидно. Ты на самом деле сразу же поляризуешь эту толпу, и они кричат тебе всякую хрень. Это было так забавно – с помощью того, чему я научился в мире панка и хардкора, по сути заливать водой огонь и говорить вещи, которые явно вызывали трения в аудитории, пришедшей просто хорошо провести время. Если вы пришли на концерт, потому что просто хотели выпить пива и подпевать, это было не то, за что вы заплатили».
Однако тупицы, показывающие средние пальцы, были всего лишь побочным продуктом антивоенных выступлений Rise Against. Настоящей целью группы было достучаться до парней из задних рядов, присутствовавших на концерте впервые, и спровоцировать их панк-рок-пробуждение. «Rise Against – это группа, вступившая на путь политического панк-рока, и именно так они выступают на концерте в Омахе или где-то еще, – говорит Келли. – Вот когда ты выходишь и говоришь: "На хер Джорджа Буша!" И кто-то скажет: "Подождите, он что, только что "послал на хер президента"? А что, так можно было?!" А дальше окажется, что этот человек, возможно, слушает Crass[205]».
Rise Against охотно принимали предложения участвовать в международных турах и фестивалях, чтобы распространить свое послание по всему миру. Они стремительно пронеслись по Европе и Канаде, выступили в Японии и играли на фестивалях в Рединге и в Лидсе в Великобритании. В течение года они дважды приезжали в Австралию: на Taste of Chaos и на Big Day Out. На последнем они выступили перед тысячами людей, многие из которых пришли на System of a Down; Макилрот представил «State of the Union», объявив: «Эта следующая песня посвящается тому, кого мы все знаем. Его зовут Джордж, мать его, Буш, и эта песня – посыл на хер Джорджа Буша и его чертовой войны!»
В 2006 году они вернулись на Warped Tour, но теперь выступали на большой сцене, и собравшиеся там люди ждали их, а не просто коротали время в ожидании выхода Fall Out Boy. В заглавной статье Alternative Press Rise Against провозглашались «несомненными звездами» Warped Tour того года, «регулярно выступая перед самыми большими и самыми восторженными аудиториями».
Тем летом Rise Against выпустили свой следующий альбом, The Sufferer & the Witness на Geffen, после чего группа окончательно отказалась от своего верного фургона в пользу автобуса. Им было грустно расставаться со старым другом, но, вернувшись на студию Blasting Room, они были рады воссоединиться со своим наставником Биллом Стивенсоном. После нескольких дней работы над альбомом Макилрот теперь делился со Стивенсоном собственными историями сражений. Он рассказал продюсеру о том, как зрители забрасывали его бутылками на сцене и угрожали ему, и что он чувствовал себя так, словно каждый вечер отправлялся на войну. И они от души посмеялись над тем, как забавно, что крупный лейбл помог ему «отправиться на передовую». Через два года The Sufferer & the Witness стал золотым.
«Странно, что парень из мира панка и хардкора говорит о том, насколько могущественны крупные лейблы, но для нас это сработало, – говорит Mакилрот. – Я поверил, что можно писать отличные песни, но если за тобой не стои махина, способная правильно донести их до людей, они могут остаться незамеченными. Мы выпустили "Give It All". Это не изменило нашу жизнь. Мы выпустили "Swing Life Away". Это не изменило нашу жизнь. Мы подарили эти песни гигантскому зданию в Санта-Монике, и вот это изменило нашу чертову жизнь. С того момента я ни о чем не жалею. Я понял, почему подписал контракт».
Глава 11Against MeNew Wave. Sire Records (2007)
Первый панк-концерт Лоры Джейн Грейс выглядел совсем не так, как она себе представляла. Все было гораздо масштабнее. Сцена большая, толпа большая, люди в толпе большие, и это было самое громкое, что она когда-либо слышала.
25 сентября 1994 года на площадке Edge Concert Field в Орландо состоялся концерт Green Day. Группа с успехом выступила на заключительном концерте своего летнего покорения Соединенных Штатов и находилась на пике популярности. Dookie накануне занял четвертое место в чарте Billboard 200, и это была самая высокая позиция в истории этого альбома.
Тринадцатилетняя Грейс недавно купила Dookie по рекомендации владельцев Offbeat Music, музыкального магазина в Форт-Майерсе, где она коротала время, сосредоточенно изучая подборку панк-альбомов. Она еще не прослушала кассету как следует, но уже знала хиты. Синглы с альбома были незаменимы для провинциальных подростков вроде нее, а видеоклипы на «Longview» и «Basket Case» постоянно крутили по MTV.
Но то, что она видела на экране телевизора, не подготовило ее ко встрече с группой воочию, после чего трио стало для нее всем. Грейс особенно привлекал лидер группы Билли Джо Армстронг. Она с благоговением наблюдала, как он, словно бог, повелевал морем фанатов. Если он хотел, чтобы все подпрыгивали, они так и делали. Если он говорил им: «Подпевайте, ублюдки», – они делали и это. В какой-то момент он спустил штаны и показал фанатам зад, и вид его голой задницы только заставил публику кричать еще громче.
Грейс и ее друг Дастин Фридкин в самодельных панковских нарядах протискивались вперед. Оба покрасили волосы зеленым спреем и уложили их, как могли. Грейс надела армейскую футболку, которую стащила у отца, сурового военного офицера, и нацарапала спереди черным маркером логотип Dead Kennedys. Какой-то прохожий указал на него и показал ей поднятый вверх большой палец, что заставило ее улыбнуться, но потом она быстро вспомнила, что теперь она панк, и ей нужно постоянно ухмыляться, как Сид Вишес.
Когда пробираться сквозь толпу стало уже некуда, эти двое поняли, что стоят возле танцпола перед сценой. Они заглянули внутрь и увидели тела, летящие во все стороны. Было слишком шумно для разговора, но глазами они сказали друг другу: сейчас или никогда. Они взялись за руки и ворвались внутрь. В тот же миг их поглотил вихрь мускулов и бритых голов, их швыряло из стороны в сторону, как двух тряпичных кукол, и они едва не задохнулись, уворачиваясь от размахивающих во все стороны конечностей. Танцпол постоянно выплевывал их, но они снова и снова бросались навстречу опасности.
После того, как Green Day закончили уничтожать Орландо, двое подростков ушли, ковыляя, избитые и все в синяках. Они не могли сказать, что им было весело, но они могли похвастаться, что пережили свое панк-посвящение, шагнули в яму и выжили, чтобы рассказать о пережитом. Они вдвоем не спеша перешли длинное поле и уселись через дорогу от входа, где стали ждать, когда их заберет отец Фридкина. У них перехватывало дыхание от влажного воздуха Флориды, в ушах звенело, а по лицам стекали струйки зеленой краски. Грейс сунула руку в карман и вытащила корешок билета, влажный от пота. Именно тогда, как удар ботинком по голове, ее осенила идея. Внутри Грейс словно вспыхнула искра, и она повернулась к Фридкину и произнесла слова, определившие всю ее дальнейшую жизнь.
«Мы создаем панк-группу».
Не столько Грейс нашла панк-рок, сколько панк-рок нашел ее. Будучи хулиганистым подростком, дочкой разведенных родителей, застрявшим в болотистых пригородах консервативного городка Нейплса, высокая и долговязая Грейс была обречена на то, чтобы увлечься таким бунтарским жанром.
Ее отец служил в армии, и семья часто переезжала. Из-за этого Грейс не удавалось обосноваться в определенном месте и общаться с ребятами своего возраста. После тяжелого развода родителей Грейс сорвалась, сбежав из дома, экспериментируя с наркотиками и алкоголем, вступая в стычки с местной полицией и прогуливая школу, а в шестнадцать лет и вовсе бросила учебу.
Кроме того, внутри нее шла война, для которой у нее не было названия. Хотя Грейс родилась в мужском теле, всякий раз, когда она видела хорошеньких актрис по телевизору или в журналах, у нее возникало непонятное чувство идентификации. Смятение только усиливалось по мере того, как в подростковом возрасте в ней бушевали гормоны, и единственным временным утешением для нее было то, что она втайне примеряла платья своей матери. Прошли годы, прежде чем она выучила термин «гендерная дисфория»