1996 года и Hello Rockview 1998 года – до того, как внутренние кадровые перестановки на лейбле привели к их бесцеремонному уходу. И хотя фронтмен Крис Демейкс понимал, что Capitol вряд ли смогут сделать его воинственную группу популярной на радио, он также увидел возможность использовать корпоративную машину, даже если это приведет к разногласиям с коллегами по группе.
Ранее ты говорил, что у Less Than Jake и Jimmy Eat World был один и тот же представитель A&R на Capitol. Я полагаю, это был Крейг Ааронсон?
Крис Демейкс: Да.
Как он вас нашел?
Ну, под началом Крейга работал скаут по имени Лорен Израэль. Лорен услышал нашу песню. Потом обзвонил все музыкальные магазины на юго-востоке США и, наконец, нашел пробную кассету с десятью песнями в каком-то магазине в Атланте и сказал: «Слушайте, я продиктую вам номер своей кредитной карты по телефону. Мне нужно, чтобы кто-нибудь в течение дня мне ее привез». Парень в музыкальном магазине спросил: «О чем, черт возьми, ты говоришь?» Лорен получает кассету и записывает четыре лучшие песни для Крейга. Через неделю или две ему позвонили. Это был Крейг, в истерике, типа: «Чувак, чувак, та песня, где говорится о саундчеке, это кто?» А Лорен такой: «Да, это та группа, о которой я тебе все время говорю, тупица. Это Less Than Jake». И он захотел подписать с нами контракт. Это было в марте 95-го. Я вернулся домой с развозки пиццы в Гейнсвилле и увидел, что у меня мигает автоответчик. Там было такое сообщение от кого-то: «Я ищу группу Less Than Jake. Меня зовут Крейг Ааронсон, я представитель A&R из Capitol Records». А я такой: «Кто тут, черт возьми, прикалывается надо мной? Это что, один из моих друзей такой тупица?» И, подумать только, это было по-настоящему. Крейг гонялся за нами по всем Соединенным Штатам целый год, пока мы были в туре, прежде чем, наконец, подписать с нами контракт в ноябре 95-го. Он был просто самым большим активистом группы.
Сколько тебе лет было тогда?
Мне был двадцать один год.
У вас с Jimmy был очень похожий путь. Они выпустили всего один самостоятельный альбом, и Крейг разыскал их, когда им было по восемнадцать – девятнадцать лет. Точно так же Лорен нашел семидюймовку, на которой они были с Christie Front Drive.
Это было безумие, потому что мы начали понимать, как все устроено. Мы понятия не имели, как все это происходит. Эти скауты и эти люди из A&R, в конце концов, да, речь шла о подразделениях, продажах, цифрах и прочем, но большинство парней, с которыми я встречался, любили музыку. Они едят, дышат и спят под музыку 24/7/365. Они постоянно искали таланты. Кто будет новой неизвестной группой, у которой нет подписанного контракта? Мы были в Лос-Анджелесе, и Крейг, узнав об этом, повел нас на бейсбольный матч Доджерс. Это было в те времена, когда по карте Capitol можно было выпить и поужинать. Нас водили на Universal Studios, в Magic Mountain, мы обедали в ресторанах, где блюда стоили по пятьдесят долларов.
Вы получили тур с бесплатными CD по Capitol?
О, так было каждый раз, когда мы заходили в здание. Мы совершали набеги на здание и выходили оттуда с рюкзаками, полными всякого хлама. [Смеется] Мы остановились в каком-то месте под названием Shutters в Санта-Монике. Там был Оззи, он записывал Ozzmosis. Мы пару раз видели, как он там бродил. Это было безумие, мечта каждого ребенка. Мы ощутили это на всех уровнях. Там были и Jimmy. Потом их уволили из Capitol, Крейг устроился на работу в Warner Bros. Потом, конечно же, прогремел Bleed American, что было довольно неприятно для Крейга, потому что у него не было настоящего хита. Потом у него были хиты с My Chemical Romance, Avenged Sevenfold и множеством других групп. Но Крейг снова подписал с нами контракт на Warners в 2002 году. Поэтому мы несколько раз были на крупных лейблах, и они отлично для нас сработали. Я уверен, ты знаешь, что Крейг умер в 2014 году. Второе имя моего сына – Ааронсон.
О, ничего себе. Это так мило. Я еще хотел тебя спросить: этот конфликт, когда люди боялись, что их назовут продажными из-за измены панку, – повлиял ли он на ваше мышление, когда вами заинтересовались Capitol?
Ну, слушай, у нас была песня под названием «Johnny Quest Thinks We’re Sellouts[221]», которая была довольно ироничной еще до того, как в нашу дверь постучались Capitol. Я ненавидел эту песню. Моя группа даже не позволяла мне давать интервью в девяностых, потому что моя позиция такова: Майкл Джордан – продажный человек? Он только что подписал контракт с Чикаго на десять миллионов долларов. Чем это отличается? Он заработал десять миллионов, потому что, черт возьми, он этого заслуживает. Я хочу жить в особняке в Беверли-Хиллз, между Оззи и Джоном Бон Джови. Идите на хрен.
И у тебя не было никаких панковских заморочек?
Не у меня! У нашей группы были. Мы с этим боролись. Нас обхаживали Capitol, а эти ребята посылали письма на Fat Wreck Chords, желая, чтобы с ними подписали контракт. Я такой: «Что? Мне нравится Fat Wreck, но это же как день и ночь. Это Мэдисон-cквер-гарден против Viper Room[222]. Они даже не в одной лиге. Почему бы нам не включить голову?» Дело было не только в нашей группе; я думаю, большинству групп в мире панка настолько промыли мозги, что им приходилось вести себя определенным образом. Я никогда не называл себя панк-рокером. Я был просто чуваком из группы, которому нравился панк-рок.
Я не хочу постоянно сравнивать вас с Jimmy Eat World, но здесь есть серьезная параллель. Они рассказали мне, что как только они пришли на Capitol, люди там не понимали, как их продвигать на рынок. Все, чего они добились, было результатом их собственного труда.
За три года до этого лейбл продвигал мужчин, которые выглядели как женщины, и пышные прически восьмидесятых. Затем выстрелила Nirvana, всего за четыре года до того, как мы подписали контракт. Они не знали, что с нами делать. Лорен Израэль, пожалуй, был ближе всех к панк-року. Ему нравились Clash и Undertones. Не хочу никого обидеть, но они были канцелярскими крысами. Что-то вычисляли, пытаясь продать пластинки. И тут появляется эта потрепанная группа из Гейнсвилла. Мы были такими дремучими! Мы были молоды, по нескольку дней не принимали душ и выкуривали уйму травки. Дети. Но несмотря на то, что мы были молоды и любили повеселиться, наша группа была готова сражаться. Мы знали, чего хотим, и рекламировали себя.
Поэтому я полностью согласен с Jimmy. [Capitol] иногда придумывали идеи, типа… Я помню, как однажды мы пришли, а у них был стилист. На мне были шорты и футболка с надписью Operation Ivy, а там была женщина, которая хотела нанести нам макияж, и на ней была блестящая одежда с заклепками. Мы посмеялись над этой женщиной и выгнали ее из здания. Оглядываясь назад, мы, возможно, могли бы продать еще несколько альбомов, если бы просто побольше поработали с этими важными шишками. Но мы не занимались подхалимажем. Для меня это и было продажностью. Быть на крупном лейбле и выступать на стадионах – это не продажность. Но быть тем, кем вы не были – это продажность. Если вы послушаете эти записи на Capitol, то поймете, кем мы были.
Capitol помогали вам с радио-синглами и тому подобным?
Альбом звучит не очень хорошо. Как можно протолкнуть эту запись на радио? Это панк-альбом. Я не говорю это с пренебрежением в свой адрес. Но если послушать такой трек, как «Here in Your Bedroom» от Goldfinger или «Ruby Soho» от Rancid, а затем послушать Losing Streak, думаю, что на нем есть песни, которые ничуть не хуже этих, но вообще-то мы записали демо за 100 000 долларов. Что касается распространения песен на радио, Capitol старались, но я думаю, что из тридцати групп 96–97 годов, пытавшихся попасть на радио, мы были, наверное, на двадцать девятом месте.
На тридцатом месте были Jimmy Eat World.
[Смеется] Да. И мы знали это, но нам было все равно, потому что за нами стояла махина. Наши CD были на Tower Records, и мы зарабатывали деньги. У нас были аншлаги везде, куда бы мы ни поехали – от восьмисот до тысячи мест. Продавались сувениры, которые мы не могли закупать достаточно быстро. Многие группы попадают на крупные лейблы и разочаровываются из-за того, что их гастрольная поддержка закончилась и они не попали на радио. Слава Богу, это была не «сделка 360», как сегодня, потому что мы зарабатывали на продаже билетов, на продаже сувенирных товаров, и именно там добывались деньги. Поэтому все остальное, что мы могли получить от Capitol, было халявными деньгами.
Как долго вы были на Capitol?
Мы подписали контракт в ноябре 95-го и записали Losing Streak в 96-м, а в 98-м – Hello Rockview. Весной 2000 года мы записали с ними третий альбом под названием Borders & Boundaries. Незадолго до записи этого альбома Крейг Ааронсон и несколько специалистов по маркетингу ушли. Лейбл подвергся реструктуризации. Ушел Гэри Герш, президент лейбла. Крейг вслед за Томом Уолли перешел на Warner Bros. Смотря кого спросить: нас или бросили, или мы ушли по собственной воле. Мы хотели уйти. Мы больше не хотели там находиться. Знали, что все было предрешено. Поэтому взяли альбом и пошли на Fat Wreck Chords.
Это было сложно с юридической точки зрения?
Нет, вовсе нет, потому что на Capitol мы были сбоку припеку. Это совсем не было похоже на уход Foo Fighters или Green Day. Мы не оставались на плаву. Есть пара песен, которые стали хитами среди наших фанатов, и, если бы их как следует раскрутили на радио, они могли бы стать хитами в радиоэфире. Но из-за того, что мы перешли на Fat Wreck Chords, альбом завоевал авторитет у панков! [Смеется]
С учетом полученного опыта доволен ли ты решением сделать два альбома с Capitol? Если бы ты мог вернуться назад, ты бы сделал это снова?