О да. Я бы ничего не стал менять. Я бы ничего не стал менять ни в своей карьере, ни в своей жизни. Единственное, что я хотел бы вернуть и повторить, и я говорил об этом с Хоппусом, это то, что я хотел бы вернуться и еще раз насладиться моментом. Все пролетело в один миг. Все было как в тумане. Все происходило очень быстро. И то, что я тогда считал важным, оказалось неважным. Но это же просто жизнь, правда? [Смеется] Я рад, что в девяностых у нас не было ни одного хита, потому что иначе не уверен, что разговаривал бы с тобой сейчас. Спустя почти тридцать лет люди все еще хотят видеть выступления группы. И для нас это прекрасно.
Когда у тебя есть хитовый сингл или любимый фанатами альбом, кажется, что трудно выйти из этого состояния с достоинством. Ты понимаешь, что больше не достигнешь этого пика, и все идет под откос. Артисты, у которых, кажется, самая лучшая карьера, – это те, кто долгое время сохраняли хорошие отношения друг с другом.
Да. С огромным успехом происходит много странного. Посмотрите на Blink – последние пятнадцать лет их карьеры были полны событий. Ведь это не просто три человека, играющие в группе. Есть юристы, есть менеджеры, есть сотрудники лейбла, люди, продающие футболки, водители грузовиков. Это целая организация, которая больше самой группы. И сохранить их вместе – колоссальная задача.
ANTI-FLAG
Anti-Flag казались наименее вероятными кандидатами на подписание контракта с крупным лейблом. В их песнях звучала резкая критика полиции, американского империализма и военно-промышленного комплекса. Все в них было неподходящим для мейнстрима. Даже их название стало проблемным в мире после 11 сентября. Но чтобы все изменилось, потребовался всего лишь интерес к ним со стороны хитмейкера Рика Рубина. Когда этот легендарный продюсер проникся симпатией к питтсбургской панк-группе, ею внезапно заинтересовались многие другие лейблы. Но в то время Рубин и его лейбл American Recordings переживали переходный период. В 2005 году истек срок его дистрибьюторского контракта с Island Def Jam (частью Universal Music Group), и он искал новый контракт для работы со своим составом, в который входили разнообразные исполнители, от Slayer до Джонни Кэша. Участники Anti-Flag оказались втянутыми в войну предложений лейблов, стремившихся заполучить не только их группу, но и самого Рубина. Басист Крис «#2» Баркер говорит, что это была редкая и невероятная возможность и они с гордостью сделали все, что в их силах, прежде чем в итоге отказать Рубину и подписать контракт с RCA.
Крупные лейблы начали проявлять интерес к Anti-Flag именно тогда, когда вы выпустилиThe Terror Stateна Fat Wreck Chords [в 2003 году]?
Крис Баркер: До выхода Terror State Rise Against подписали контракт с DreamWorks. Их представителем A&R был этот парень, Рон Хэндлер. Рон побывал на нескольких концертах к тому времени, когда в 2004 году мы отправились с Rise в наш тур Terror State – Rise Against, Against Me! и Anti-Flag – на три месяца по всей Америке. Их парень побывал на нескольких концертах и убедился, что мы настоящие. Он выразил заинтересованность в желании выкупить Terror State у Fat. Мы вообще не были заинтересованы в этом и довольно быстро свернули разговор. В то же время, без нашего ведома, Том Морелло, который был исполнительным продюсером Terror State и наставником группы с тех пор, как [Rage Against the Machine] в 1999 году взяли нас с собой в тур, дал послушать этот альбом Рику Рубину. Однажды Рик позвонил мне и сказал: «Привет, я взял у Тома твой номер и хотел бы посмотреть, как вы играете». Так оно и было на самом деле. Для меня, в частности, было очень важно, чтобы мы это сделали. Я действительно был в диком восторге от того, что Рику Рубину нравится наша группа.
Ты был поклонником его творчества?
Да, Beastie Boys, в частности, были теми, кто связывал меня с моими кузенами и братом, а также с людьми, которые были старше и круче меня. Но я единственный в группе очень серьезно относится к поп-культуре. Рик обратил на это внимание и решил сыграть на этом. Он отправлял мне СМС, когда был в студии с Джастином Тимберлейком, потому что знал, что это вызовет у меня восторг. В то время он также работал с Metallica. Остальным ребятам из группы было на это наплевать. В общем, было очень интересно и все это привело к тому, что крупные лейблы захотели подписать с нами контракт.
Значит, он хочет посмотреть, как вы играете, и поэтому вы устраиваете концерт?
Да, мне пришлось изрядно постараться, чтобы донести эту мысль до остальных участников группы. В 2003 году наши альбомы на Fat были очень успешны, и мы стабильно продавали 200 000 альбомов. Но я убедил ребят, что это очень стоящая вещь. Рик Рубин на пике своей загадочности – вы не видите его до начала концерта, а потом каким-то образом, на первой песне, он просто появляется в кабинке и кивает головой. Он чертовски весело проводит время, концерт отличный. Он первым поднимается по лестнице и говорит нам: «Ребята, это был фантастический концерт, я думаю, что вы – отличная группа, я бы хотел, чтобы вы подписали контракт с American, а я стал бы продюсером вашего следующего альбома. Тут за мной куча людей, которые собираются войти в эту дверь и попытаться подписать с вами контракт. Я рекомендую вам записать альбом вместе со мной. Увидимся позже». И мы сказали: «Круто, можно, мы сходим с тобой куда-нибудь? Потому что для меня очень важно, чтобы ты знал, что мы играли этот концерт для тебя. Не для того, чтобы все могли прийти на выступление Anti-Flag». Если я правильно помню, там были мы с Джастином [Сейном, гитаристом] и с этим парнем, Дино, который был ассистентом Рика и в то время управлял American. Мы подходим к черному ходу, а там есть переулок, ведущий к главной дороге. Мы спускаемся по ступенькам, и как только мы туда подходим, к дому тут же подъезжает машина. Для меня это было невероятно. Это было как в фильме о Джеймсе Бонде, как будто он нажал волшебную кнопку. Он никому не звонил, никто к нему не обращался, просто подъехала машина, и он сел в нее. Мы поднялись наверх, и все эти люди, которым мы даже не говорили, что играем концерт, один за другим входили в дверь – представители Sony, Universal, Island Def Jam и так далее.
Очевидно, Рик что-то разглядел в вашей группе, но когда вы имели дело с другими людьми с лейблов, которые, похоже, были в основном увлечены шумихой, знали ли они что-нибудь о вашей группе? Были ли они осведомлены о том, за что вы выступали?
Мы делегировали полномочия по взаимодействию, но я был настолько поглощен Риком, что мне в одно ухо влетало, а в другое вылетало. В той или иной степени люди были осведомлены о специфике группы или о том, каковы наши планы или цели. Было очевидно, что те, кто был там только потому, что думал: «Если с этой группой подпишут контракт, а потом на следующем собрании наш босс скажет: "Эй, почему вы не попытались подписать контракт с этой группой?"» – должны были показать, что они пошли и попытались.
Итак, если бы Рик не перешел в наступление и эти лейблы внезапно не заинтересовались бы вами, как ты думаешь, вы бы все равно перешли на крупный лейбл?
Нет, потому что у нас не было бы тех рычагов воздействия, которые были с Риком. Если ты начинаешь, зная, чего хочешь, и у тебя есть рычаги, чтобы добиться этого… в конечном счете, именно так мы заключили контракт на два альбома с RCA, так мы смогли сохранить наши права на винил, так мы сохранили ту же ставку авторских отчислений, что и у Fat, поэтому мы получили механические гонорары за тринадцать песен, тогда как стандарт индустрии – десять.
И Рик действительно выписал вам счастливый билет.
Rise Against в итоге оказались на Universal, потому что DreamWorks обанкротились, или его продали, или что-то в этом роде. В итоге у них появилась эта женщина, Полли Энтони, которая скончалась несколько лет назад. Они проделали такую огромную работу, пытаясь привести American в Universal, что рассматривали нас как главную ценность. Они предложили нам чертово солнце и луну. Пришел контракт, и Рик Рубин сказал: «Я не буду заключать этот контракт. Я не могу позволить вам, ребята, подписать этот контракт». А мы говорим: «Ну, это же тот контракт, который мы хотим. Он дает нам тебя. Мы считаем, что именно это мы должны сделать». И он сказал: «Что ж, если вы подпишете этот контракт, я выхожу из игры».
Что для него стало критической чертой?
Он сказал нам: «Вам нужно продать миллион альбомов, чтобы этот контракт был успешным, и я не хочу оказаться в ситуации, когда любой объем продаж оборачивается провалом. Я забочусь о вашей карьере. В конце концов, с вами будет покончено. Вы выпустите один альбом, а потом они вас бросят». Он знал, что музыкальная индустрия находится на последнем издыхании. Все было предрешено. Но что интересно, мы сразу же вышли из комнаты с этим контрактом, передали его Мэтту Маршаллу из RCA и сказали: «Если ты согласишься, мы подпишем его с тобой сегодня же», зная, что Рик все равно не стал бы этого делать. Поэтому мы использовали этот несуществующий козырь, чтобы заставить RCA заключить с нами контракт. Мы подписали его, и на этом все закончилось. И перед нами встала задача: заключить более традиционный контракт с крупным лейблом с гораздо меньшими затратами, с гораздо меньшим контролем, но зато получить Рика Рубина, или мы обманываем этот лейбл, заставив его думать, что Рик Рубин вешал нам лапшу на уши, хотя это на самом деле это было не так.
Ты тогда был уверен в своей группе? Или тебе казалось, что вам что-то сходит с рук?
Пэт [Тетик, барабанщик] в таких ситуациях чертовски самоуверен, потому что ему все равно. Он играет музыку не потому, что ему нравятся барабаны или рок-н-ролл. Он играет музыку, потому что хочет встречаться с людьми и делиться своими идеями. Что касается меня, то я люблю рок-н-ролл и люблю, когда люди аплодируют мне. Мое самолюбие никуда не делось, хотя я и стараюсь держать его в узде. Отличный пример – приблизительно в это же время мы встретились с Джимми Айовином