Как ты думаешь, подписание контракта с крупным лейблом, как это сделали My Chem или Thursday, помешало бы этому прогрессу?
Думаю, я был бы занозой в заднице. Я был слишком непреклонен в том, чтобы записать этот странный альбом, который был не похож на то, что кто-либо делал в то время. В 2005 году не было сцены американы. Была популярна более тяжелая музыка типа скримо. Только-только начали появляться представители инди, такие как Death Cab for Cutie и тому подобное. Они были гораздо более… как его…? Типа, довольно милые…
Миленькие?
Миленькие, да! Точно. Весь инди-рок, который набирал популярность в 2005 году, был каким-то миленьким, а мы такими не были. Мы начинали играть с панк-группами. А с названием Murder by Death[225] мы не могли быть миленькими людьми. Так что кто бы вообще знал, что делать с этим альбомом? Это был настоящий творческий взрыв, к лучшему это или к худшему. Наш прогресс был весьма постепенным, потому что у нас никогда не было «момента».
Время, похоже, доказало, что это лучший путь, не так ли?
Трудно сказать. Никогда не знаешь наверняка.
DASHBOARD CONFESSIONAL
Не случайно, что панк- и эмо-сцены начали новую жизнь примерно в то время, когда Интернет стал более обыденным явлением на домашних компьютерах. Эти традиционно разобщенные тусовки смогли легко объединяться на форумах и в чатах в начале 2000-х. Проблема заключалась в том, что интерес к этой музыке часто рос слишком быстро, и те, кто был в нее вовлечен, не успевали удовлетворять спрос в достаточном количестве. Vagrant Records на рубеже веков был относительно молодым, независимым лейблом, на котором было много перспективных исполнителей, таких как Alkaline Trio, Get Up Kids и Saves the Day. Такой обширный состав стал бы непосильной нагрузкой для любого небольшого лейбла, но именно добавление сольного акустического артиста по-настоящему расширило возможности Vagrant.
Крис Каррабба, также известный как Dashboard Confessional, неустанно гастролировал в поддержку своего первого альбома на Vagrant, The Places You Have Come to Fear the Most, вышедшего в 2001 году. Он усердно работал и в результате увидел, что его известность на сцене начинает расти. Было нетрудно понять, почему. У Карраббы была привлекательная внешность, руки были покрыты цветными татуировками, а в его арсенале были песнопения, выворачивающие душу наизнанку. После года работы над созданием аудитории в панк- и эмо-кругах в 2002 году Каррабба получил редкую возможность выступить на MTV Unplugged и почти сразу после этого попал в мейнстрим. И The Places You Have Come to Fear the Most, и его продолжение, A Mark, a Mission. A Brand, A Scar, стали золотыми на Vagrant.
Но ошеломляющий успех Dashboard Confessional и других исполнителей с Vagrant поставил инди-лейбл в несколько неловкое положение. В выпуске журнала Punk Planet за 2002 год подробно рассказывалось о том, как основатели Vagrant, Рич Иган и Джон Коэн, неохотно вступали в проблемное партнерство с более крупными лейблами и дистрибьюторами, чтобы удовлетворить рыночный спрос. Это только втягивало их в судебные тяжбы и споры по поводу контрактов. Но даже когда крупные лейблы выстроились в очередь, чтобы переманить пользующегося чрезвычайным спросом Карраббу на более стабильную студию, автор песен на протяжении многих лет оставался верен своей семье Vagrant. В конце концов, Vagrant стал партнером Interscope, чтобы они могли взять на себя часть рабочей нагрузки и обязанностей, и это, по словам Карраббы, принесло ему как лучшее, так и худшее из обоих миров.
Когда ты присоединился к Vagrant, для лейбла наступили горячие времена. У них были Saves the Day, Get Up Kids, Alkaline Trio. Не мог бы ты рассказать мне об атмосфере, царившей в Vagrant в то время?
Крис Каррабба: Я был довольно близок со многими группами, которые, казалось, подписывали контракты с Vagrant одна за другой. Я был большим поклонником Face to Face и других групп. У меня сложилось впечатление, что это лейбл, желающий сместиться левее от центра уже и так в левоцентристском жанре. Я уверен, ты помнишь те времена, когда ты покупал то, что выпускал лейбл, потому что они определяли вкусы.
Этот логотип имел значение.
Да. И у Vagrant возникло ощущение, что мы одни против всего мира. Это я говорю исключительно как фанат. Казалось, что если они верят в автора песен, то готовы вкладывать в него баксы. Многим из их групп казалось, что они будут чужими на любом другом лейбле.
После выхода твоего первого альбома на Vagrant,The Places You Have Come to Fear the Most, дела у тебя вроде бы довольно быстро пошли на лад. Расскажи мне о том времени.
На самом деле, это произошло не в одночасье. Это был кропотливый труд. Важна первая неделя продаж альбома, и я помню, как мне говорили, что было продано не так уж много. Вообще кампания по продвижению альбома была более длительной.
Как ты думаешь, что больше всего помогло его раскрутить?
Гастроли и Napster[226]. До того, как я попал на Vagrant, мой первый альбом, The Swiss Army Romance, был выпущен на лейбле моей большой подруги Эми [Флейшер Мэдден], Fiddler Records, потом она продала его Drive-Thru. На самом деле у меня не было дистрибуции. Если альбом был тебе интересен, ты не смог бы его найти. И Napster сделал для всех именно это. Он позволил каждому стать распространителем своих любимых групп.
Это забавно, потому что большинство представителей музыкальной индустрии говорят о Napster с определенной горечью.
Ну, я тоже признаю, что он разрушил существовавшую коммерцию. Но лично у меня не было инструментов, с помощью которых я мог бы с кем-либо связаться. Это было похоже на студенческую радиостанцию, копию MRR и дистрибьютора в одном лице. Иногда я давал концерты, и из-за Napster люди расходились по домам, скачивали альбом в тот же вечер и отправляли его своим друзьям, а на следующий вечер я появлялся в каком-нибудь другом городе в четырех часах езды и был потрясен, обнаружив, что люди поют мои песни.
Через год после выхода твоего первого альбома на Vagrant ты выступил на сессии MTV Unplugged, которая вроде бы обычно предназначалась для артистов со стажем. Как тебе, начинающему артисту, удалось получить такую престижную возможность?
Создателем этого шоу является парень по имени Алекс Колетти. Алекс – прежде всего заядлый меломан, постоянно ходит на концерты в поисках новой музыки. И он оказался на моем концерте в том месте в центре Нью-Йорка, внутри которого стоял Фольксваген.
Wetlands.
Wetlands, да. Он подошел, поздоровался и сказал: «У меня есть шоу под названием MTV Unplugged». Причем, помню, он так это сказал, как будто никто не знал, что это такое. Принижал его масштабность. Он сказал, что, создавая шоу, представлял, как зрители будут подпевать, как это было на моих концертах. Он попросил меня сделать это, отчасти ставя на карту свою карьеру. Я ухватился за это, и все получилось довольно быстро. Ранее мы говорили о внезапном успехе, и после этого все пошло довольно быстро.
Похоже, что одним из самых больших препятствий для инди-лейбла является то, что они часто не могут продвинуть своих артистов на радио. Но ты был уникален в том, что тебя передавали и по радио, и по MTV. Как эти двери открылись для тебя, а не для кого-то из твоих товарищей?
Это очень хороший вопрос. Я размышлял над этим, но у меня все еще нет ответа, кроме как сказать, что люди с Vagrant смогли выстроить отношения с коллегами в некоторых местах типа MTV.
Но все же мне показалось, что у тебя был не такой тип славы, как у твоих товарищей. Я имею в виду, в частности, твою знаменитую обложку SPIN в следующем году. Ты стал своего рода секс-символом эмо.
Было очень много того, от чего мы отказывались. Это долгая история, как ты знаешь, когда у инди- и панк-рок-групп что-то не ладилось. У нас было кредо, свод правил, и мы всем им следовали. Мы очень редко соглашались на что-то. Это казалось рискованным. Не думаю, что я до конца осознавал сексуальность. Я не воспринимаю себя в таком ключе. Честно говоря, у меня не было особой уверенности в себе. Но потом я понял, как заставить это работать. Я смотрел WB[227], понял, как сверкать глазами. [Смеется] Поэтому я пошел на риск. Это вовсе не было высокомерием. Я был неопытным и не осознавал, насколько рискую. Как выходец из этой тусовки, я не любил перемен.
О чем ты больше всего беспокоился? О потере репутации?
Не моей личной репутации, а доверия, которое завоевываешь благодаря истории успеха, передаваемой из уст в уста. Я не планировал спекулировать на этом или разочаровывать их. Это было личное. Не хотелось никого подводить, но я стремился добиться успеха в музыке. Я верю, что и то, и другое возможно, простая попытка – это не провал.
Каковы трудности роста популярности?
Ну, во‑первых, недоброжелатели. Было много людей, которым не нравилось то, что я делал. Но то, что неприязнь влечет за собой действия – «Как мне убедиться, что этот парень знает, что он мне не нравится?» – было для меня в новинку. Мне это не понравилось. Мне также не нравились обязанности, возлагавшиеся на меня и моих товарищей. Я думаю, то же самое происходило и с New Found Glory и My Chem, когда тебе давали почувствовать, что ты можешь объявить об этом всем, это было бы фантастично, но в то же время не стоит портить всем настроение, потому что это разрушит все, что тебе дорого.
Недавно я узнал о том, что в то время ты были настолько знаменит, что тебе понадобились телохранители.
Я бы не назвал их телохранителями. Это были два парня – начальника службы безопасности. Мы не думали, что нам нужна охрана, пока не столкнулись с очень жестокими хулиганами, которые избили ребят, кайфовавших от толкотни у сцены. На самом деле, под Dashboard не толкаются, но можно немного попрыгать. Помню, я был в Сан-Диего, наблюдал, как охранник душил семнадцатилетнего парня, и подумал: «Боже мой, мы должны найти способ защитить этих ребят». Это было связано с тем, что число наших фанатов очень быстро росло. Я буквально не мог войти в клуб или выйти из него без сопровождения. Также был период, когда я не мог пойти в кино, в торговый центр, в продуктовый магазин. Я всегда рад остановиться и поболтать, но весь день топтаться на месте стало сложно.