Синие глаза Мэта пронзали ее насквозь.
– Ты будешь так поступать? Ставить на первое место мужа, семью и мою карьеру, а не клиентов?
– Одного не будет определенно, я не буду типичной женой политика, – с горячностью парировала она. – Я, знаешь ли, вблизи наблюдала, в каком они положении. Я видела, как штатные сотрудники политика отмахиваются от своей жены, как от назойливой мухи, которая мешает работать и представляет соблазн для босса. С сожалением должна признать, что даже я сама этому способствовала.
– Я не допущу подобного положения! – поспешил заверить ее Мэт.
– Я и сама не позволю, чтобы со мной так обращались, – в тон ему ответила Кёйла. – Я намерена так же серьезно относиться к твоей карьере, как относилась к карьере любого клиента. Я намерена стать для тебя настоящей спутницей жизни, а не твоим придатком. И если для этого потребуется дать тебе совет или вступить в спор с твоим персоналом, так тому и быть. Мне известно, что твой брат Люк – твой самый близкий советчик, но ему не удастся вывести меня из игры, чтобы я ничего не значила ни в твоей карьере, ни в твоей жизни.
– Хотел бы я на это посмотреть, – сухо сказал Мэт. Не отпуская ее взгляда, он протянул руку и взял ее за запястье. – Но давай раз и навсегда установим: ты моя жена, а не мой политический консультант.
В его голосе прозвучало отвращение к самому термину. Он притянул ее к себе, взгляд его неотразимых темно-синих глаз сковывал ее, как и его рука, сжимавшая ее запястье, подобно стальным наручникам.
– Ты примешь совет жены, но не совет профессионала, ты это хочешь сказать? – Она ощущала в нем сдерживаемую страсть, и это притягивало ее словно магнит! Ей хотелось помочь этой страсти вырваться наружу, заставить его потерять свою стальную выдержку и невозмутимость. А у меня это очень неплохо получается, с радостью и удовлетворением подумала она. Обольстительно улыбаясь, она сделала шаг к нему, потом другой.
– Говорю тебе, что я… – Голос Мэта дрогнул, когда ее руки проскользнули ему под свитер.
– Продолжай, – поощрительно промурлыкала она, прильнув к нему, в то время как ее пальцы нежно ласкали теплую кожу на его груди, рисуя чувственный узор.
Мэт развел бедра и зажал ее между ними, положив ладони на ее упругие, округлые ягодицы. Он знал, что было на ней под джинсами – маленькое бикини цвета морской волны, в тон кружевному лифчику. Он наблюдал, как она его надевала этим утром, после того как он вытер ее пушистым белым полотенцем, находившимся в номере.
Его опалило жаром от одного воспоминания об этой интимной сцене. Он представил, как еще раньше этим же утром они вдвоем находились в той невероятных размеров ванне, с чем были связаны еще более испепеляющие воспоминания.
– Ты говорил… – напомнила Кейла, мягко уткнувшись носом в его шею. Она задрожала, почувствовав, как внутри ее спиралью, покалывая, струится жар.
– Не помню, – пробормотал он. – И черт с ним. – Он взял ее лицо в ладони и целовал ее страстно и ненасытно. – Останься со мной, Кейла. Не покидай меня.
– Я никуда не уйду, – пообещала Кейла, подымая лицо для поцелуя. В это мгновение она поняла, что любит его. Те четыре «D» – Недоверие, Сомнение, Неудовлетворенность и Отсутствие иллюзий, – которые Пенни вдолбила ей, те запреты, которые определяли ее жизнь, были оттеснены лавиной нахлынувших чувств и одним великим прозрением.
Ее любовь – определенно тот риск, на который стоит пойти.
Глава одиннадцатая
– Кейла! Какой сюрприз! – приветствовала Кейлу Элена Тесловик утром в понедельник, когда она вошла в арендованное помещение на первом этаже, окнами выходящее на улицу, в центре Харрисберга, где сторонники Тесловик собрались для работы над предстоящей кампанией своего кандидата. – Я не знала, что вы планировали быть сегодня в городе.
– Как выяснилось, теперь я большую часть своего времени буду проводить в Харрисберге, по крайней мере пока не пройдут ноябрьские выборы, – сказала Кейла с мягкой улыбкой. – Видите ли, во время уик-энда я…
– Я так рада, что вы здесь, и я могу сообщить новость вам лично, – возбужденно перебила Элена. – Сегодня, немного раньше, мне был очень странный телефонный звонок, и я узнала совершенно поразительную новость. Мы провели пол-утра, пытаясь выяснить, откуда исходит эта информация, чтобы понять, правда ли это. И это оказалось правдой!
– Что же это, Элена? – спросила Кейла. Она нисколько не была обескуражена тем, что Элена не проявила интереса к ее рассказу об уик-энде; она хорошо изучила манеру поведения кандидатов. Их очень мало интересует то, что не связано с развертыванием их собственной кампании.
– Дейв Уилсон не намерен баллотироваться для повторного избрания. Он даже не хочет, чтобы его имя вносили в список для первичного голосования. Он уступает поле деятельности мне! – воскликнула Элена. – На сегодняшний день нет никого, кто собирался бы выдвинуть свою кандидатуру против моей.
У Кейлы отпала челюсть.
– В чем же дело? Я даже не рискую делать предположения. Никогда бы не подумала, что он может так просто отказаться от борьбы.
– В тебе, Кейла! – с воодушевлением воскликнула Элена. – Я уверена, что ты являешься причиной, по которой он прекращает борьбу. Пошли слухи, что я наняла консультанта из Вашингтона, и Уилсон просто запаниковал. Видимо, он сообразил, что его репутация не выдержит той приправленной клеветой атаки на него в средствах массовой информации, которую, как ему известно, способны организовать Диллон и Уорд. И он сошел с дистанции!
– Но я больше не работаю в этом агентстве, – возразила Кейла.
– Конечно, мы-то в курсе, но ты знаешь, что такое сплетни и как быстро они распространяются. Очевидно, того факта, что ты там некогда работала, оказалось достаточно. – Элена ликовала. – Неудивительно, что Уилсон прекратил борьбу. Диллон и Уорд учинили бы над ним настоящую расправу, не стесняясь в средствах и не гнушаясь клеветой, подтасовкой фактов и прочими нечистоплотными приемами. Откуда ему было знать, что мы намерены идти честным путем, просто позволив ужасным фактам его биографии говорить самим за себя.
– Мы бы разоблачили его, – преданно добавил помощник.
– Итак, теперь я, наверное, больше не буду твоим клиентом, Кейла, – с сожалением сказала Элена. – Я была бы рада продолжать с тобой сотрудничать, но ты знаешь, как мы стеснены в средствах.
– Я знаю. И я желаю тебе всяческой удачи в проведении кампании и успешной карьеры, Элена, – тепло сказала Кейла, протягивая руку для пожатия. – Хотя ты теперь и не мой клиент, я надеюсь, мы останемся друзьями.
– На это ты можешь рассчитывать, – экспансивно пообещала Элена. – О, Кейла, а еще ты можешь взять вот это. – Она вручила ей пухлую папку, битком набитую бумагами. – Возможно, когда-нибудь тебе пригодится кое-что из этих материалов.
– Элена, вас ждут три телефонных звонка, – сказал штатный сотрудник, и Кейла поняла, что пора ей уходить. В штабе по подготовке кампании нет места посторонним, а она больше не занималась разработкой политического курса Элены.
Час спустя она, как было договорено, встретилась за ланчем в ресторане Рилло с Кристиной. Ее сестра уже сидела за столиком, когда Кейла явилась с невероятной новостью о решении Уилсона выйти из игры.
Кристина посмеялась, узнав, какую угрозу для судьбы политика представляет ее сестра, которая в состоянии уничтожить оппозицию еще до выборов.
– На прошлой неделе я подала заявление об уходе из ПИТА. – Карие глаза Кристины неожиданно затуманились. – Я работаю до конца этой недели, потом упаковываюсь и переезжаю в Атланту. Мы с Бойдом хотим, чтобы у нас была традиционная июньская свадьба с соблюдением всех условностей – по крайней мере основных из них, – поэтому у меня будет несколько месяцев, чтобы все распланировать для этого и подыскать там себе работу.
– Атланта, – медленно повторила Кейла. – Это так далеко.
– Эй, это мои слова. – Кристина широко улыбнулась. – Ты должна была сказать, как это близко, если вспомнить о самолетах и телефоне. И это правда, Кейла. Ты знаешь, что мы часто будем разговаривать по телефону и летать друг к другу.
– Я знаю. Но какая ирония судьбы: я буду в Харрисберге по крайней мере до тех пор, пока Мэт не победит на выборах – если победит – и не приступит к исполнению служебных обязанностей в округе Колумбия, а тебя здесь не будет.
– Ты собираешься жить здесь, с Мэтом? Я была уверена, что ты настоишь на том, чтобы остаться одной в своей квартире в округе Колумбия, и точно так же я знала, что ему это не понравится.
– Я позвонила сегодня Джолин и велела ей перенести все встречи на четверг и пятницу. У Мэта закончится рабочая неделя, и он сможет поехать со мной в Вашингтон. Я не знаю, что будет с агентством в будущем… Знаю только, что на первом месте у меня будет семья.
Кристина вздохнула с облегчением.
– В таком случае мне, наверное, не придется произносить речь, которую я готовила. О необходимости идти на компромиссы и жертвы и ни перед чем не останавливаться ради любви.
– Мне кажется, вчера я сама произнесла себе эту самую речь, – сказала Кейла и слегка улыбнулась, вспоминая, как это было. Ее глаза расширились, ей в голову неожиданно пришла мысль: – Кристина, раз ты в конце недели уезжаешь из города, может, передашь свою квартиру нам с Мэтом в субаренду?
Один из наших компромиссов заключается в том, чтобы найти другую квартиру в Харрисберге на то время, что мы будем жить здесь. Если бы ты видела теперешнюю квартиру Мэта, ты бы поняла, почему это необходимо.
Кристина быстро согласилась, и сестры обсуждали вопрос о мебели, когда на стол упала тень. Они одновременно посмотрели вверх и увидели Люка Минтира, возвышавшегося над ними.
– «Увертки, уловки, труды и заботы, огонь горит, котел бурлит», – процитировал он без всякого выражения. – Что это вы, колдуньи, замышляете? – Отсутствовали игривая улыбка и дразнящий блеск в глазах, благодаря которым его слова могли бы прозвучать как шутка, а не оскорбление.