У Дианы, сестры-близнеца Аполлона, был единственный интерес в жизни – охота. Это видно было по ее сильным мускулистым рукам, гибким движениям атлетической фигуры, могучим икрам, видным из-под короткой туники, – в отличие от других богинь, она редко надевала платье.
И сегодняшний вечер не был исключением. Янтарного цвета шелковую тунику, едва доходившую до колен, подхватывал у талии лиловый пояс. Из уважения к хозяину бала, своему отцу Зевсу, Артемида украсила лиловой лентой свою буйную прическу, державшуюся на деревянном гребне с выгравированной на нем оленьей головой.
В Артемиде не было и тени женского кокетства и тщеславия. Если у нее и был недостаток, так это ее помешательство на охоте. Сколько помнил Купидон, она всегда пыталась выманить у него стрелы. Приподняв слегка бровь, он отвечал:
– Сплетницам я ничего не должен. Придумай что-нибудь получше.
Скорчив гримасу, Диана отошла.
Купидон окинул глазами присутствующих. Справа он увидел деда, который во всем своем великолепии громко хохотал над какой-то шуткой Меркурия. Праздник явно удался. Увидев сверкавшие в волосах матери бриллианты, он почувствовал прилив гнева.
Значит, вся ее доброта к Психее была только притворством! Втайне она плела интриги, чтобы низвергнуть его жену с Олимпа – и на этот раз ей могло повезти.
Эрос направился к ней, и толпа расступилась, когда он развернул свои крылья, чтобы без помех добраться до матери.
С некоторым удовлетворением он заметил, как Венера побледнела под его взглядом. Если б он и не поверил сплетням Дианы, у него не осталось сомнений при виде мелькнувшего на ее лице виноватого выражения. Он внезапно припомнил ее загадочные слова о том, что он захочет избавиться от щенков, и ее смущение, когда он спросил, почему она выглядит такой довольной.
Мать была счастлива, потому что его жена исчезла!
Купидон подошел к матери и, пылая возмущением, остановился перед ней.
– Как ты смеешь вредить моей жене? – бросил он резко, не заботясь о приличиях.
Но Венера уже оправилась от смущения. Расправив плечи, она отвечала сыну в таком же тоне:
– Твоя жена тебе и не жена вовсе! Вот скажи мне, Купидон, почему она запирается в этой своей нелепой студии и возится с кисточками, притворяясь, что создает произведения искусства, над которыми все потешаются у нее за спиной? Чтобы отделаться от тебя, разумеется! Всем, кроме тебя, ясно: Психея тебя не любит и не любила. Она не способна на любовь и возвышенные чувства.
– Зато ты способна! – фыркнул он.
– Да, – заявила она твердо. – Моя любовь к тебе беспредельна.
– Ты понятия не имеешь о том, что значит любить, но я не стану с тобой об этом спорить, скажи мне только немедленно – где мой брат?
Афродита без колебаний и даже с гордостью раскрыла свои замыслы:
– Энтерос в маленькой английской деревушке под названием Ситвелл, где сейчас находится Психея, и у нее есть только десять дней, чтобы устроить помолвку, если не свадьбу, одной смертной по имени Александра с человеком по имени Лонстон.
– Я вижу, ты снова взялась за свои проделки, как тогда, когда я привез домой молодую жену и ты задала ей дюжину невыполнимых задач!
– Только три, – самодовольно возразила Афродита.
– Три или триста, какая разница! Ты же знала, что она не сможет ничего сделать без помощи, и теперь это тебе тоже известно. Но если ты полагаешь, что я ей не помогу, то очень ошибаешься. У меня найдется парочка стрел, чтобы осуществить все это наилучшим образом. Или ты всерьез думала, что я останусь безучастным?
– Делай что хочешь, – нетерпеливо перебила Венера. – Но ты совершаешь огромную ошибку. Тебе лучше без нее, загляни себе в сердце, и ты убедишься, что я права. Я могу только добавить, что Психея должна вернуться через портал в развалинах часовни замка Перт через десять дней, или ей придется остаться и умереть на земле, как простой смертной. Ты не сможешь ее вернуть, как ты делал это раньше. Что до задачи, которую она взяла на себя, твой брат поклялся не дать ей преуспеть в этом, кто бы ей ни помогал. Он-то, по крайней мере, любит свою мать! А Психее не выбраться оттуда. В конце концов любовь к друзьям возьмет в ней верх над чувствами к тебе, в которых она тебя заверяет, и тогда ты узнаешь ей цену, глупый мальчишка!
У матери было такое торжествующее лицо, что от бешенства у Эроса захватило дух. В эту минуту он был способен на убийство. Вокруг него застыли в молчании гости Зевса. Он хотел причинить матери боль, уничтожить ее. Если что-то случится с его любимой Психеей, он за себя не отвечает.
Однако сейчас, сию минуту его целью было как можно скорее найти Психею, поэтому он ограничился лишь мелкой местью матери. Схватив ее за руку, он свободной рукой незаметно извлек из кармана туники маленькую стрелу. Не говоря ни слова, он увлек Афродиту к выходу из дворца и подвел ее к охране – двум свирепого вида безобразным кентаврам, застывшим у дверей.
– Что ты замышляешь, Купидон? – воскликнула мать. – Ты чувствуешь себя оскорбленным, но когда-нибудь ты еще будешь мне благодарен. Мне никогда не понять, что ты видишь в этой женщине. Я оказала тебе услугу… ах, что ты сделал?
Эрос всадил ей в бок стрелу, которая, безболезненно проникнув под кожу, тут же исчезла. В тот же миг он повернул ее так, что Венера оказалась лицом к лицу с наиболее безобразным из кентавров. Встревоженно тряхнув густой гривой, кентавр устремил на Купидона вопросительный взгляд.
– Кентавр, я хочу представить тебе мою мать, – сказал Эрос.
– Я польщен, милорд, – почтительно отвечал кентавр, склоняя голову перед красавицей.
Купидон сделал шаг в сторону, взмахнул крыльями и взмыл в воздух. Оглянувшись, он убедился, что его действия достигли цели. Афродита, наклонившись, гладила спину кентавра. Любопытные гости Зевса высыпали из дворца, и, поднимаясь все выше, Купидон услышал их громкий смех.
Его мать влюблена в кентавра! Что же, это поубавит ей спеси!
Купидон добрался до Ситвелла много позже полуночи, завернув по дороге к оракулу. Он узнал там, что его жена находится в усадьбе Роузленд, в спальне леди Александры. Купидон желал узнать еще кое-что, например, где находится Роузленд, но оракул больше ничего ему не сообщил. Поэтому, прибыв в Ситвелл, он еще часа два искал эту усадьбу.
В своих поисках он обнаружил на берегу океана очаровательный домик с изумительным розарием. Как должен бы этот дом понравиться его любимой Психее! Увы, там Эрос не нашел ни Психеи, ни Александры, а только высокого мужчину в синем атласном халате, который, сидя в кресле, читал стихи лорда Байрона.
Дальше к востоку от этого дома была долина, над которой возвышался на холме древний полуразрушенный замок, а по другую сторону долины стоял прекрасный загородный дом. Роузленд. Купидон был уверен, что это Роузленд – тем более что Ситвелл неподалеку.
Сначала он направился в замок и, быстро осмотрев развалины, убедился с удовлетворением, что там действительно есть руины часовни, о которых упоминала мать.
Минутой позже Купидон уже был на пути в усадьбу.
Свою жену он нашел уютно свернувшейся под теплым одеялом на широкой постели, на ее каштановых кудрях красовался хорошенький чепчик. В постели была еще одна женщина, очевидно, леди Александра. Бог любви с удивлением заметил, что она почти так же хороша, как его жена, но лицо у нее было озабоченное, словно она пыталась решить какую-то сложную задачу.
Купидон снова взглянул на жену и хотел разбудить ее, но здравый смысл остановил его. Куда бы он мог увести Психею? На Олимп она может вернуться только через портал. Пусть лучше спит, завтра он поговорит с ней о том, как она собирается помочь Александре.
Психея показалась Эросу такой маленькой и хрупкой, что сердце его переполнилось любовью к ней. Он не мог вынести мысли о том, что труды ее пропадут даром и она не сможет вернуться в назначенное время. Он так любит Психею… и мать никогда не поймет, насколько сильна его любовь. Он сделает все, чтобы Бабочка могла благополучно вернуться на Олимп! Решительно все!
Купидон был уверен, что жене понадобится его помощь. Перед ней стоит сейчас задача не менее сложная, чем те испытания, которым подвергла ее в свое время Афродита, – разобрать зерна разных круп, добыть золотое руно у свирепых баранов, отправиться с поручением в царство Персефоны. Еще тогда эти испытания едва не разлучили его с Психеей. Но он помог ей, и другие ей тоже помогли, потому что на Олимпе ее любили.
При необходимости Купидон попросит о помощи Меркурия, но пока он был уверен, что и сам справится. Во-первых, с ним его испытанные и надежные стрелы. Если Психея ничего не добьется за ближайшие десять дней, он просто перенесет Александру в замок Перт, выпустит в нее и Лонс-тона по стреле и проследит за тем, чтобы эти смертные поженились, пока волшебная сила стрел не иссякнет.
Купидон перевел внимательный взгляд на Александру – и снова отметил озабоченность в ее чертах. Погрузившись на миг в сознание девушки, он понял причину ее тревоги: в ее душе было две половины, одна желала быть любимой, другая – нет.
В это мгновение Купидону открылась истина. Он не должен действовать поспешно, не должен думать, что единственной целью высших сил, создавших эту ситуацию, было заманить Психею на землю. Александре нужна не его стрела, но поддержка любящего сердца – сердца Психеи.
За долгие годы, прожитые Эросом среди бессмертных на Олимпе, он усвоил, что иногда события, творимые ревнивым или мстительным божеством, несли в себе урок для всех их участников. Он узнал об этом от Зевса. Поэтому, вероятно, дедушка и не вмешивался в его ссоры с матерью. Он знал обо всем, что происходит, и позволял событиям развиваться своим чередом.
С чувством благодарности за ту высокую цель, которую его жене предстояло осуществить в Роуз-ленде, Купидон склонился над ней и нежно поцеловал в щеку – а затем стремительно помчался к замку Перт. У него была теперь одна задача – отыскать Энтероса и следить за ним.