чжурчжэни подступили к Бяньляну. Императоры Хуэйцзун и Циньцзун были взяты в плен и сосланы на север вместе с женами и дочерьми. Среди сосланных была и принцесса Жоуфу — дочь императора Циньцзуна. Спустя некоторое время Гаоцзун перебрался на юг, провозгласил себя императором и объявил о начале годов Цзяньянь[346] — Созидающего Пламени.
На четвертом году правления Гаоцзуна во дворце неожиданно появилась молодая женщина, которая назвала себя принцессой Жоуфу. Она говорила, что бежала из плена, и требовала встречи с государем. Гаоцзун был в раздумии: ни одному из придворных, которых чжурчжэни угнали вместе с государями на север, не удалось вернуться обратно — как же могла вырваться из плена принцесса, с маленькими ножками, обутыми в туфельки, что изогнуты наподобие лука? И он повелел своим вельможам, которые служили при дворе еще в прежние времена, присмотреться к пришелице.
— Это несомненно она,— объявили вельможи.
Женщину расспрашивали о событиях, происходивших во дворце, и все в ее ответах было верно — она даже назвала по имени нескольких старых слуг, которых уже не было при дворе. Единственно, что вызывало недоумение,— это величина ее ног. Таких больших ног у принцессы быть не могло.
— Раньше у принцессы ноги были маленькие, а теперь словно бы выросли,— недоумевали служанки и решили открыть свои сомнения императору.
Гаоцзун строго спросил:
— Почему у тебя такие ноги?
Девушка горько заплакала.
— Эти смрадные бараны обращались с нами как со скотиною! Мне удалось бежать. Многие тысячи ли прошла я босиком, прежде чем добралась до родных мест. Разве я могла сохранить нежные свои ноги?
Растроганный ее словами, Гаоцзун пожаловал девушке звание старшей принцессы и выдал ее замуж за Гао Шици. Поэт Ван Лунси, вдохновленный этой историей, написал такие стихи:
Познала беду Лу Юань,
Когда у Пэнчэна шел бой.
Окрепла Восточная Цзинь —
С престолом в родстве Се Хунь.
Кто такая Лу Юань? Дочь ханьского государя Гаоди. Под городом Пэнчэн она потеряла своих близких, но потом снова их нашла. А Се Хунь — это зять цзиньского государя, женившийся на дочери императора Юаньди. Поэт вспомнил о них потому, что события их жизни напоминают бедствия и счастливое избавление, о которых мы сейчас рассказываем.
Итак, принцесса Жоуфу и ее супруг зажили в богатстве, славе, постоянно ощущая безмерное расположение императора Гаоцзуна.
Мать императора, старая госпожа Вэй, тоже оказалась в плену. Чжурчжэни потребовали за нее громадный выкуп, и государь много лет подряд слал на север золото и драгоценные камни, пока не выплатил все до конца. В знак высочайшего уважения к матери государь пожаловал ей титул государыни Ясной Гуманности. В годы Продленной Радости — Шаосин — на двенадцатом году был заключен мир, и императрица возвратилась из плена.
— Государыня, вас хочет видеть принцесса Жоуфу,— сказали ей.
— Что за вздор! — воскликнула госпожа Вэй в крайнем изумлении.— Принцесса умерла много лет назад, не перенеся тягот плена. Я сама видела ее на смертном ложе. Это какая-то самозванка.
Император тотчас приказал доставить мнимую принцессу в суд и допросить под пыткой. Не вынеся жестоких страданий, она призналась и рассказала всю правду.
— Я ворожея из Бяньляна. В смутные годы Цзинкан из дворца бежала одна прислужница. Увидев меня, она решила, что перед нею принцесса, и громко заплакала. Я удивилась и спросила, отчего она плачет. «Ты как две капли воды похожа на принцессу Жоуфу»,— отвечала прислужница, и у меня тут же возник хитрый план. Я расспрашивала прислужницу о дворцовой жизни, и она каждый день рассказывала, а я все запоминала. Наконец, набравшись храбрости, я явилась во дворец и выдала себя за принцессу. Меня соблазняли почести и богатство, а разоблачения я и не боялась, и не ждала. Но вот неожиданно вернулась императрица, и я поняла, что моему благоденствию настал конец. Ничтожная достойна смерти.
Суд признал ворожею преступницей. О ее признании доложили императору.
— Подлая раба, она обманула самого государя! — воскликнул Гаоцзун в великом гневе и повелел немедленно казнить самозванку на городской площади, а все ее богатства передать в казну. Оказалось, что состояние, которое она собрала, принимая щедрые дары императора, составляет четыреста семьдесят тысяч связок монет.
Эта женщина понесла суровую кару, но ведь больше десяти лет она наслаждалась благами жизни, на которые не имела ни малейшего права, а все оттого, что необыкновенно походила на принцессу; даже дворцовые служанки признали в ней принцессу Жоуфу. Если бы не возвращение старой императрицы, никто никогда и не заподозрил бы никакого обмана. Разумеется, для нее было бы гораздо лучше не дожить до приезда старой государыни. Но Небо не терпит лжи, и правда в конце концов обнаружилась.
А сейчас мы вам расскажем, как однажды близкое сходство удивительным образом ввело в заблуждение суд и едва не стало причиною несправедливого решения. Но сперва послушайте стихи:
Порой не различит двух братьев
Глаз матери и глаз отца;
Бывает, и чужие люди
Как два похожи близнеца;
Как две жемчужины, похожи
Два человеческих лица.
Но люди только с виду схожи,
Различны души и сердца.
Рассказывают, что в годы Ваньли нынешней династии жили в деревне Суньтянь Сюнинского уезда Хуэйчжоуской области некие супруги Яо. У них росла единственная дочь Дичжу — Жемчужина. Девушка была прекрасна, как цветок или яшма, и в шестнадцать лет покоряла своей красотой всю округу. Родители жили в достатке и берегли дочку, словно драгоценность, баловали ее, как только могли. Когда же девушка вошла в возраст, они, сговорившись со свахою, отдали ее замуж за Пань Цзя из деревни Туньси.
Правильно говорится, что среди всего неверного в нашей жизни самое неверное — это слова свахи: у нее и Ши Чун станет беднее последнего нищего, а Фань Дань богаче любого богача[347]. Недаром же сложены стихи:
Слова прославят жениха,
Ославят жениха слова;
Молва красавиц создает,
Уродин создает молва.
Да, в речах свахи нечего искать хотя бы слова правды!
Пань и его родители принадлежали к старинной и хорошей, но обедневшей семье. Старики были почти без средств к существованию и жили главным образом на то, что выручал торговлею сын, часто уезжавший с товарами в дальние края. Вполне понятно, что им была нужна невестка крепкая и работящая, которая, как говорится, ведала бы колодцем и ступою. Сами они были люди непутевые, нравом оба отличались сварливым и жестоким и сыпали проклятиями по всякому поводу. Но родители Жемчужины ничего об этом не знали и, поверив словам свахи, отдали свое сокровище в «добрую семью».
Сам Пань Цзя характером обладал мягким и наружностью довольно привлекательной. Молодые полюбили друг друга, но Жемчужина часто плакала украдкой, страдая от несправедливых придирок свекра и свекрови. Пань Цзя знал, что печалит жену, и старался утешить ее ласковыми словами. Так прожили они два месяца. И вот однажды старый Пань набросился на сына с упреками:
— Что же, долго еще вы будете миловаться да прохлаждаться? Пора бы и за работу!
Что оставалось делать Пань Цзя? Он рассказал обо всем жене, и они оба проплакали целую ночь, а наутро старик приказал сыну собираться в путь. Жемчужина осталась одна. Она очень страдала от одиночества, и душа ее была полна печали. Ведь она привыкла к родительской ласке и еще совсем недавно попала в чужой дом, где все было так непонятно и враждебно! Тоска молодой женщины росла день ото дня. Свекровь и свекор без устали бранились.
— Ну и невестушка нам досталась! Подумаешь, неженка какая! От разлуки с муженьком заболела!
Мы уже говорили, что родители Жемчужины берегли дочку как зеницу ока и злые речи были ей совершенно непривычны. Но она ни разу не вступила в пререкания со стариками, молча терпела все обиды и лишь тайком проливала слезы.
Как-то раз она встала позднее обычного. Свекор и свекровь уже злобно бранились, требуя завтрака, и слушать не хотели никаких объяснений.
— Негодница! Только и знает, что есть да прятаться от работы! — кричал свекор.— Солнце вон уж как высоко, а она все спит! С такими замашками тебе только потаскушкой-певичкой быть! Стояла бы у ворот да заманивала молодых балбесов-распутников: не жизнь, а одно удовольствие! Но здесь ты законная супруга, изволь исполнять свой долг!
— Я из честной семьи! — возразила Жемчужина.— Может, я в чем-то и виновата, но за что вы так меня срамите?
И она заплакала, но кому было дело до ее огорчений и обид? Пришла ночь, Жемчужине не спалось. Чувство возмущения в ее груди все крепло и разрасталось. «Старый дурень, сколько пакостей наговорил! Нет, больше терпеть не стану, убегу домой и расскажу обо всем родителям. Пусть рассудят, можно ли так меня поносить. А заодно поживу несколько дней дома — хоть немного отдохну и успокоюсь».
Едва забрезжил рассвет, она накинула на неприбранные волосы платок и побежала к перевозу через реку.
В этот ранний час прохожие встречались редко, а на переправе и вовсе никого не было. Случилось так, что по реке плыл некто Ван Си, отъявленный бездельник и мастер всяческих темных дел. Он носил прозвище Снежного Червя, которое означало, что этому человеку не страшен ни голод, ни холод. Он-то как раз и подплывал к переправе на своем бамбуковом плоту, когда Жемчужина, на свое горе, появилась на берегу реки. Снежный Червь сразу смекнул, что с этой красоткой стряслась какая-то беда. Волосы ее растрепались, на щеках виднелись следы слез.
— Девица, тебе нужно на тот берег? — спросил Ван Си.