ым. Мало-помалу о нем заговорили, и он смог завести тесное знакомство с чиновниками своего уезда. Нрав у Чжан Иня был, однако же, злой и коварный. Видя жестокость и корыстолюбие сына, отец часто убеждал его не гнаться за наживою.
— Мы люди состоятельные, достаточные,— говорил он,— всего нажитого не только детям, но и внукам, и даже правнукам не истратить. А ты оказываешь успехи в учении, тебя вскорости ожидает завидная и почетная должность. Зачем же тебе трястись над каждой монеткой?
Но Чжан Инь не слушал отца. Мало того, его увещания рождали в душе сына черные мысли. «Вернее всего, старик надежно припрятал изрядное состояние, вот он и стал равнодушен к богатству, а меня корит алчностью. А ведь моя мать умерла, и у отца есть любимая наложница с сыном — им все и достанется. Много ли получу я? Только то, что у всех на виду, да еще половину придется отдать Чжан Биню». Без устали строил Чжан Инь всевозможные планы и приобретал все новые знакомства среди чиновников. Он ждал смерти отца, мечтая, что сумеет провести единокровного брата и его мать и приберет к рукам их часть наследства.
И вот отец умер. Стараясь отсрочить раздел имущества, Чжан Инь первым делом потребовал, чтобы наложница указала спрятанные сокровища.
— Нету их,— отвечала наложница.
Чжан перерыл все сундуки и короба, но ничего не нашел. Он решил, что наложница зарыла деньги и драгоценности в землю или же схоронила у знакомых. Чжан Инь терялся в догадках и не находил себе места. Наконец настал день, когда наложница потребовала долю наследства для сына. Чжан объявил, что не отдаст ни пушинки.
— Раз ты так и не показала мне, где спрятаны сокровища, твой сын не получит ничего,— отрезал он.
Родичи разошлись во мнениях: одни поддерживали старшего брата, другие — младшего. Пошли распри, ссоры, раздоры, и дело поступило в суд. У Чжан Иня было два сына — оба изучали науки и имели ученое звание сюцаев. Он владел немалым имуществом и пользовался влиянием среди земляков. Кроме того, он до тонкостей знал все ходы и выходы в ямынях. Что же касается вдовы-наложницы и ее сына, то они знать не знали, кому лучше всего подать жалобу, и отдали бумаги в руки Яну — теперь он был окружным судьей.
Когда Чжан Инь узнал, что Ян принял жалобу, он очень встревожился. Вы спросите почему? А потому, что Ян всегда действовал как вздумается, ни с кем и ни с чем не считаясь. Если встать ему поперек дороги, пусть даже случайно, он непременно отомстит, и непременно тайком, исподтишка. Но это еще не все: он был алчен до исступления. Ничто на свете не доставляло ему радости, кроме денег. Не удивительно, что он получил прозвище Бешеного, которое всех предупреждало, что с этим человеком лучше не связываться.
Итак, Чжана взяла тревога. «Тяжбы о наследстве решаются в уезде и области. Люди у меня здесь свои, все должно пойти как по маслу. Одно неладно — то, что жалоба попала к Бешеному, и, ежели его не задобрить, могут выйти осложнения. А если наследство разделят по справедливости, я лишусь половины состояния. Дело слишком важное». Как человек сведущий в тяжбах, Чжан отыскал близкого к судье человека, который мог передать взятку. Ублаготворив посредника некоторой суммой, Чжан просил сказать Яну, что готов выложить пятьсот лянов серебра, если дело будет решено в его пользу. Ян согласился, но потребовал деньги вперед, а в случае неудачи обещал вернуть все до последнего вэня. Чжан отсчитал триста лянов серебра, а вместо остальных двухсот дал залог — золотую чашу, убранную драгоценными камнями, и головные украшения очень тонкой работы. Чжан надеялся со временем выкупить и то и другое и потребовал расписку с обязательством вернуть заклад после уплаты двухсот лянов.
Теперь можно было спокойно ждать решения областных и уездных властей. Судья, конечно, примет его сторону! Тогда он оставит младшего брата ни с чем. А если все-таки случится так, что судья откажет ему в иске, тогда и драгоценности и деньги возвратятся обратно.
Посредник просил Чжан Иня надеть простое платье и повел его в ямынь, где они должны были договориться с Яном о сделке с глазу на глаз. Оставшись наедине, мошенники пристально посмотрели друг на друга, и этого было достаточно. Оба радовались и ликовали, в особенности — Чжан Инь. Еще бы! Он отделался сущей безделицей — пятьюстами лянами серебра! Что это значит для такого богача, каким ему предстоит сделаться в скором будущем? Все равно что от девяти буйволов взять один волосок. Это ли не выгодная сделка?!
Читатель! Ты скажешь, что это мерзость, и ты прав. Если бы Чжан Инь смог обуздать свою алчность, он не только согласился бы поделить отцовское наследство поровну, но еще и от себя прибавил бы младшему брату пятьсот лянов. Ведь он дал бы деньги своему близкому родичу, а брат со своею матерью из благодарности стали бы его вернейшими друзьями! Но корыстолюбие душило и ослепляло Чжан Иня. От жадности он, как говорится, был готов пожрать свои же нечистоты, а драгоценности, с давних пор принадлежавшие их семье, отдал незнакомому человеку. Как он только уродился, этот корыстолюбец с ослиным сердцем и собачьими легкими! О его поступке уместно сказать стихами:
Он в алчности лютой
Богатство отцовского дома
Во зло своим ближним
Бессовестно отдал чужому.
Когда бы родные
Друг другу хоть раз уступили,
Коварство и злобу
Они бы давно позабыли.
Таков был расчет Чжан Иня, и, если бы все совершилось, как он рассчитывал, мы могли бы сказать, что Небо слепо. Однако жизнь наша подобна плывущему облачку: никто не знает, какие очертания примет оно в следующую минуту. Получив взятку, Ян мигом дал делу ход, и никто из остальных чиновников даже не успел его просмотреть. Как раз в эту пору приближался большой праздник — день рождения императора, и две палаты[387] снаряжали ко двору своего посланца с подарками и поздравлениями. Очередь ехать была Яну, никаких причин для отказа у него не было, и он стал собираться в путь. Чжан Инь забеспокоился. Он бросился к посреднику узнать о своем деле, и Ян велел передать Чжану:
— Не пройдет и года, как я буду обратно. За это время уездные или областные власти ничего не решат. А когда я вернусь, то все устрою.
И Чжану пришлось снова давать взятку в ямыне, чтобы дело отложили в сторону до возвращения судьи. Но веления Неба неподвластны желаниям людей. Приехав ко двору, Ян побывал на приеме у императора по случаю дня его рождения, а потом отправился в столичное ведомство, которое проверяло его работу. Слухи о его лихоимстве были такие громкие, что проверяющие решили и записали: «Бдения не проявляет» — и лишили Яна чиновничьей шляпы и пояса. Повергнутый в уныние, Ян покинул столичный город. Он отправил человека в Юньнань за своею семьей, а сам поехал на родину.
Когда семья Яна принялась собираться в дорогу, Чжан Инь снова разыскал посредника и потребовал назад деньги и драгоценности.
— Ничем не могу вам помочь,— ответил ему посредник.— Если хотите вернуть свое, поезжайте к господину судье сами. С него и требуйте, а мое дело сторона.
Делать было нечего, пришлось отступиться. Чжан понял, что, как говорится, бросил свое добро на дно Восточного океана. Ничего удивительного. Как ни хитер был Чжан, сколько усердия ни прилагал к своей затее, сама затея отличалась большой глупостью.
Если бы он не стал требовать денег и залога обратно, возможно, на этом все бы и кончилось. Но мы уже знаем, что Чжан Инь был одержим жадностью и корыстолюбием. Мог ли он смириться с потерей пятисот лянов серебра? «У меня есть расписка! — думал он.— Раз дело не сладилось, он обязан вернуть все обратно! Сейчас он в отставке и, значит, повредить мне никак не может. Поеду-ка я к нему. Скажу, что обстоятельства мои плохи,— может быть, он что-нибудь мне вернет. Пусть даже не деньги, а только ценности — и то ладно. И потом, путь в столицу лежит через Сычуань. От Синьду, где живет Ян, до Чэнду всего пятьдесят ли, проделать путь в оба конца труд невелик, а в этом году у меня экзамены при дворе,— так или иначе, придется быть в Чэнду. Почему бы не заехать к Яну и не взыскать с него денег на дорожные расходы?»
Сказано — сделано. Свои планы, однако же, Чжан не открыл ни жене, ни сыновьям: он спрятал свое решение в самом дальнем тайнике сердца. Дело о наследстве все еще оставалось нерешенным, а тут как раз главный экзаменатор устроил отбор достойных. Внеся положенные налоги, Чжан Инь в радостном расположении духа вышел из ворот училища и вернулся домой. Несколько дней он принимал поздравления и потчевал гостей, но вместе с тем готовился к долгому путешествию. Тяжба о наследстве на время оставила его мысли.
С собою ученый муж взял четырех слуг: Чжана Дракона, Чжана Тигра, Чжана Веселого и Чжана Богатого. В пути они, как говорится, спали под дождем и обедали на ветру. Наконец они добрались до Чэнду и расположились на ночлег в городской гостинице. Чжан Инь подумал: «Отсюда поеду в Синьду за деньгами. Все вещи тащить туда ни к чему, а оставлять их в гостинице не совсем удобно. Пойду-ка я к певичкам. Дорогою я соскучился по женским ласкам, а здесь можно рассеяться. Если красотка мне приглянется, я проведу у нее ночку-другую, а кстати, и вещи у нее сложу. Потом поеду, а когда получу свой долг, вернусь и заберу все пожитки». И он кликнул слуг и тотчас рассказал, что надумал. Слуги — народ продувной, они сразу сообразили, что, если хозяин хочет развлечься с певичками, будет праздник и у них. Они радостно одобрили намерение хозяина и, окружив гуншэна[388], направились вместе с ним в квартал синих заведений.
К чему бы в этот синий дом
Явился муж почтенный?
Горячей страстью, может быть,
Чжан Инь воспламенен?
Обида Чжану сердце жжет,
Готов он рушить стены;