ет и к властям пойти с жалобой. Правда, птица он не ахти какая важная, но связываться с ним ни к чему. Надо встретить его с почетом. Он человек многоопытный, искушенный,— может быть, и вообще об этих деньгах упоминать не станет. Тогда я щедро дам ему на дорогу и провожу его с миром. Но если он будет требовать и настаивать — дело другое».
Придя к такому решению, Ян неторопливо вышел из залы и распорядился:
— Просите господина гуншэна сюда!
Чжан Инь оправил на себе платье и появился перед хозяином дома. Помня о том, что перед ним бывший начальник, он отдал поклон по всем правилам и поднес Яну гостинцы. Ян принял подношения. Они сели за стол, хозяин предложил гостю чаю. Разговор начал Ян:
— Когда я служил в вашей провинции, я допустил много упущений. Пришлось оставить должность и вернуться на родину. С тех пор мне никак не удается побывать в ваших драгоценных местах, и сейчас, при встрече с вами, мне неловко и даже совестно.
— О нет, уважаемый господин Ян был чересчур честен, а нынче это такая редкость! По сей день в наших местах все с почтением вспоминают о ваших добродетелях, господин Ян.
— О! Такая похвала даже пугает меня! — вскричал Ян и, сложив руки в знак благодарности, продолжал: — Поздравляю вас, вы на пути к высокому званию.
— Это не моя заслуга, просто настала моя очередь.
— А куда вы держите путь? Где остановились?
— Я еду в столицу на экзамены и проездом оказался в вашей провинции. И вот решил нарочно заехать к вам — впитать свет, который вы излучаете.
— О! Вы проехали от Чэнду целых пятьдесят ли, чтобы со мною повидаться! Поистине небывалое внимание к немощному старцу!
Убедившись, что от разговора о деньгах хозяин уклоняется, Чжан Инь отважился начать его сам:
— В свое время у меня с вами было небольшое дельце — я передал уважаемому господину на сохранение кое-какие ценности. Однако, как известно, ничто из задуманного не исполнилось: вскорости господин уехал в столицу, а прямо оттуда возвратился на родину. Я не посмел бы вам докучать, если бы, отправляясь в столицу, я не оказался в стесненных обстоятельствах. Прошу господина вернуть мое добро и тем самым оказать мне поддержку в путешествии. Ради этого как раз я к вам и прибыл.
Услышав такие речи, Ян даже в лице переменился.
— В вашей провинции я жил впроголодь и пил одну воду, а вы толкуете о каких-то грязных взятках! Это наглая клевета! Вас, уважаемый, видимо, кто-то обманул!
Чжан Инь понял, что бессовестный судья решил присвоить его деньги. Будь он умнее и дальновиднее, он не стал бы настаивать на своем, но всеми чувствами и мыслями гуншэна правила жадность. В сильном волнении он закричал:
— Но я собственными руками отдал вам в ямыне деньги и ценности, у меня даже расписка осталась! Неужели вы все забыли? Быть того не может!
Услыхав о расписке, Ян переменил тон. Возмущение сменилась напускной любезностью:
— Ах, простите, пожалуйста, простите, я действительно забыл. Видите ли, брат моей жены собирался ехать на службу, и я должен был ему помочь, а мои дела находились тогда в плачевном состоянии, вот и пришлось прибегнуть к вашей помощи, чтобы его отправить. Потом внезапно начались неприятности, и я не мог возвратить долг. Конечно, я обязан вернуть вам эти деньги. Правда, истратил их шурин, а долг мне придется возмещать самому. Но подождите денек-другой, мы непременно что-нибудь придумаем.
После таких заверений Чжан несколько успокоился, но тут же его стала мучить мысль о чаше и головных украшениях.
— Кроме денег там были еще две золотые вещи — наши семейные ценности. Я прошу вернуть их в целости и сохранности.
— Ах, семейные ценности... — усмехнулся Ян.— Как же вы столь легкомысленно с ними расстались? Впрочем, будьте спокойны, мы все решим завтра, а пока прошу вас закусить со мною.
Он поднялся и предложил гостю немного подождать в кабинете, пока он распорядится насчет угощения.
Когда Чжан вышел, судья задумался. Сперва вообще отрицая долг, он рассчитывал, что Чжан поймет его намек. Ян собирался устроить гостю богатые проводы и дать деньги на дорогу. В этом случае они могли бы разойтись мирно. Но Чжан оказался слишком требователен, он проявил непочтительность, посмел говорить резко и опрометчиво. И все-таки половину долга Ян согласился бы возвратить — лишь бы заткнуть Чжану его алчную пасть. Но что до золотой чаши и украшений, Ян очень их полюбил, часто ими любовался и не раз хвастался перед родичами. Легко ли ему было потерять эти ценности, как по-вашему? А ведь Чжан Инь ясно дал понять, что хочет получить их обратно. Бывший судья прикидывал и так и этак, и наконец в голову ему стали приходить недобрые мысли. Вдруг, словно решившись, он воскликнул про себя: «Начал, так уж не останавливайся на полпути! Он из Юньнани, у нас оказался проездом. Прикончить его — никто и не узнает! Главное, чтобы не нашли тело».
И он велел слугам предупредить разбойников, чтобы вечером они ждали его распоряжений. Отдав такой приказ, Ян позвал Чжан Иня к столу. За едой хозяин был необыкновенно внимателен к гостю. Они говорили о разных разностях, толковали о дворцовых новостях. Красивый мальчик-слуга без устали обносил их вином. Видя приветливость и щедрость хозяина, Чжан Инь не чинился, не отказывался от угощения. Если уж Ян выказывает столько гостеприимства, он, конечно, вернет и деньги, и ценности. Совершенно успокоившись, он пил и пил и вскорости захмелел. А мальчик все продолжал подливать. Чжан Инь уже ничего не соображал.
— Люди Чжана пили вино? — спросил Ян своих слуг.
Оказалось, что слуги по очереди подсаживались к гостям и обильно их потчевали. Люди Чжана, эти подлые твари, увидев хорошее вино и дорогие яства, чуть ума не лишились от радости. Ни о чем не задумываясь, они жадно набросились на угощение. Вскоре все четверо бессмысленно таращили глаза, никого вокруг не узнавая. Слуги Яна доложили хозяину.
— Отвезите всех на поле алых цветов и убейте,— распорядился Ян.
У Яна был хутор, где на громадном поле, больше тысячи му величиной, росли цветы сафлора. Каждый год продажа цветов приносила Яну восемьсот, а то и девятьсот лянов. У края поля стояли многочисленные постройки; там останавливались гости, там же прятались разбойники. Именно сюда хозяин и отправил на ночлег Чжан Иня и его спутников, которые уже ничего не помнили. Все пятеро настолько опьянели, что, едва увидев постель, рухнули как подкошенные и оглушительно захрапели. Тут же раздались удары гонга, и появилось несколько свирепых разбойников, вооруженных ножами,— большие знатоки своего дела. Если бы каждый гость был о трех головах и о шести руках, разбойники все равно управились бы с ними в мгновение ока. Что же говорить о каком-то гуншэне и его глупых слугах, у которых было всего по одной голове! Разбойники вырыли яму я дальнем углу поля, свалили в нее трупы и забросали землей.
Ах, незадачливый Чжан Инь! По глупости мечтал он получить долг, по глупости надеялся свидеться снова с красоткою из Чэнду! Знал ли он, что ему встретится коварный, как волк, злодей и что он погибнет злою смертью! Верно сказано об этом в стихах:
Нет, не знал он, что внезапно
Оборвется жизни нить.
Он подарками красотку
Собирался одарить.
Но увы, в загробном мире
Нет певичек — все молчит.
С кем же ночь он скоротает
И кому дары вручит?
Прошло больше года с той поры, как Чжан отправился в столицу, а его сыновья так и не получили от него ни единой вести, ни единого слова. Они расспрашивали всех приезжавших из столичного города, но никто не видел их отца и ничего о нем не знал. Посоветовавшись меж собою, братья решили ехать в Сычуань.
— Провинция Юньнань находится на краю Вселенной. Не удивительно, что вести из столицы сюда не доходят. Поедем-ка в Сычуань. Оттуда есть постоянная связь с Пекином,— предложил старший.
Братья собрали денег на дорогу и отправились в Чэнду. Проведя ночь в гостинице, они на другой день вышли на улицу в надежде встретить кого-нибудь из знакомых, но надежда эта не оправдалась. Так миновало дней десять, и братья затосковали. Тут один из них и говорит:
— В Чэнду много знаменитых певичек. Выберем по одной и рассеемся хоть немного.
Обращаться к помощи местных бездельников молодые люди не стали и сами нашли себе подружек — Тун Сяоу и Гу Аду. Они привели певичек в гостиницу, чтобы никто и ничто не помешало им наслаждаться любовными утехами. В забавах и веселье пролетело несколько дней. Братья совсем забыли об отце.
Но вот старшему брату пришло на ум, что пора переменить подружек. Зная, что братья из Юньнани, певички стали смеяться над ними:
— Говорят, что юньнаньцы любят только старушек, наверное, поэтому мы вам и прискучили так быстро. Всего несколько дней мы вместе, а вы уже надумали пристать к другому берегу.
— Откуда вы взяли, что юньнаньцы любят старух? — удивились оба сюцая.
— Я слыхала от дядюшки Ю,— ответила Тун Сяоу.— В прошлом году залетел к нам какой-то господин из Юньнани. Он попросил дядюшку Ю найти ему певичку, да только постарше. Дядюшка свел его с Тан Сингэ, а она нам в матери годится. Этот юньнанец так и загорелся — немало серебра на нее истратил. Потом он уехал. Говорил, будто за какими-то большими деньгами едет, обещал Сингэ вернуться, а сам исчез. Вот мы и считаем, что юньнаньцы любят старушек.
— А как он выглядел, этот юньнанец? Может, вы и фамилию его знаете? — спросили братья.
— На что нам его фамилия? — засмеялись певички, всплеснув руками.— Чжан он был или Ли — нам-то какое дело? Мы его и не видали никогда. Это дядюшка Ю рассказывал, а мы просто подразнить вас хотели.
— А кто этот дядюшка Ю? Где он живет? Это уж вы наверняка знаете!
Певички снова всплеснули руками:
— Подумать только! Ходят к певичкам, а с дядюшкой Ю не знакомы!
Братья продолжали расспрашивать веселых подружек.
— О! Дядюшка Ю — это столикий человек. Если встретитесь с ним, сами увидите. А если станете искать, то, пожалуй, никогда не разыщете! — сказала Тун Сяоу.— Если хотите послушать про вашего земляка, идите прямо к Тан Сингэ.