Начальник уезда с несколькими солдатами бросился обыскивать кухню. Хозяин дома, загнанный в тупик, был вынужден выползти из своего убежища.
— Сегодня канун Нового года,— промолвил он.— Какое неотложное дело привело господина начальника уезда в мои внутренние покои?
— Я тут ни при чем. Вот приказ господина судьи и начальника уголовной палаты. Вас обвиняют в убийстве пятерых человек. Придется вам этой же ночью ехать в город для допроса. В случае вашего отказа или неповиновения я несу полную ответственность перед начальством. Вот почему я вынужден действовать так бесцеремонно.
— Может быть, вы разрешите мне отпраздновать Новый год?
— Нет, вас требуют немедленно. За вами приехали двое нарочных. Едва ли они согласятся ждать. Так что ничего не поделаешь — придется побеспокоить почтенного господина. А я буду вас сопровождать.
Начальник уезда передал арестованного стражникам и приказал не спускать с него глаз. Видя, что никакой отсрочки не получить, Ян последовал за уездным. Начальник уезда не теряя ни минуты написал сопроводительную бумагу, и злодея, не дожидаясь утра, повезли в провинциальный город. Ши и Вэй со стражниками местного ямыня поехали на поле алых цветов, вырыли тела убитых и вернулись в Чэнду. Разбойники на хуторе узнали об аресте хозяина. Сообразив, что дело плохо, они покинули насиженное место.
Начальник уголовной палаты открыл присутствие, несмотря на праздник. В судебной зале появился начальник Синьдуского уезда вместе с арестованным. Преступник, сменивший халат чиновника на простое платье, упал на колени.
— По какому праву меня взяли под стражу, господин начальник? Прислали приказ, схватили, словно какого-нибудь разбойника с большой дороги!
Начальник палаты прочитал жалобу, утвержденную начальником уголовного приказа.
— А какие у вас доказательства? — спросил Ян.
— Так вам нужны доказательства? — сказал Се и велел ввести управляющего Цзи.— Это один из ваших служащих, не правда ли? Он дал точные показания. Чего вам еще?
— И вы его слушаете! Этот раб затаил злобу против хозяина и оклеветал меня!
— Ах, оклеветал? Ну, тогда подождите минутку!
Не успел он это произнести, как возле ворот ямыня появился помощник начальника уезда. За ним везли трупы, вырытые на поле алых цветов. Когда трупы разложили на земле, уездный чиновник вошел в залу с докладом.
— Вы утверждаете, что вас оклеветали? Тогда объясните, как оказались на вашей земле эти пять трупов? — спросил начальник палаты и обратился к уездному чиновнику: — Что показало освидетельствование?
— Я еще вчера освидетельствовал тела и вынес заключение, что смерть наступила вследствие насильственного отделения головы от тела.
— Ну что? — спросил Се у преступника.— Как видите, вещественные доказательства не расходятся с показаниями вашего управляющего. Будете и дальше запираться?
Ян понурил голову.
— Я совершил убийство под хмельным дурманом, в припадке гнева,— сказал он.— Прошу снисхождения в уважение к моему званию и достоинству.
— Совершить такое злодейство в вашем звании! Да вы зверь среди чиновников и шакал среди зверей! Господин Ши давно знал об этом преступлении и принял меры к тайному розыску. И вы еще смеете просить о снисхождении!
Начальник палаты приказал отвести преступника в тюрьму и держать под строгим караулом. После этого он щедро наградил Ши Ина и Вэй Нэна, а управляющего отпустил на свободу.
Два сюцая получили сообщение, что Ян в тюрьме, и тою же ночью выехали в Чэнду. Как мы уже знаем, дело находилось в уголовной палате. Они отправились к начальнику палаты Се, и тот повел их в мертвецкую, чтобы они опознали останки отца и забрали их. Потом братьям показали убийцу. Едва они увидели злодея, как бросились на него и принялись избивать кулаками и ногами.
— Остановитесь! Это не положено! — крикнул им Се.— Раз уж он в наших руках, он получит по заслугам!
К Яну могли применить закон об убийстве трех человек, но он убил пятерых, а за такое злодейство полагалось немедленное четвертование. Кроме того, было необходимо выловить и казнить разбойников, которые действовали по его наущению. Однако Ян был отставным чиновником, а потому Се обратился к начальству и просил ходатайствовать перед двором, чтобы чиновничье звание было с преступника снято и приговор уголовной палаты утвержден.
Тяготы тюрьмы были Яну не по силам. Вдобавок каждую ночь его мучили страшные видения: ему чудилось, будто Чжан со своими четырьмя слугами приходят к нему в темницу и истязают его. Через некоторое время, замученный видениями, он умер в тюрьме.
Детей у Яна не было. Многочисленные наложницы разбежались, дом опустел. Единственным наследником его громадного состояния остался Ян Цин — восьмилетний племянник, сын его брата. Ян надеялся умертвить его — мог ли он предполагать, что после его смерти все богатство достанется племяннику? Из этого видно, сколь безмерна справедливость Неба!
Что же касается Чжана, он погиб в чужих краях лишь потому, что хотел обмануть семью своего брата. К счастью, смерть его была отомщена благодаря справедливости и твердости властей. С разрешения высшего начальства уголовная палата в Чэнду дала делу широкую огласку. Узнав о взятке, которую убитый дал Яну, Чжан Бинь и его мать обратились к властям своего уезда.
— Если бы раздел имущества был незаконным, разве стал бы Чжан Инь подкупать судью Яна? — сказали они.— Он хотел обмануть нас и из-за этого погиб. Теперь, когда оба виновных мертвы, наше дело разрешить нетрудно. Ведь следствие в Чэнду проведено по всем правилам, ошибки быть не может.
Начальнику уезда не оставалось ничего иного, как разделить имущество Чжанов на две равные части. Одна половина досталась Чжан Биню, другая — братьям-сюцаям.
Да, знай гуншэн Чжан заранее обо всех последствиях тяжбы с семьею брата, он отказался бы от своих планов. Из-за собственной жадности потерял он пятьсот лянов, и та же жадность погубила и его самого, и еще четверых. Правильно говорится: нечестный путь — что дом без фундамента. Вот почему мы советуем всем людям блюсти долг и справедливость.
Кто расставляет сеть другим,
Запутается сам.
Делить имущество семьи —
Не миновать беды.
Чжань Инь наследство двух семей
Хотел прибрать к рукам:
Добился многого ли он
За все свои труды?
ПОСЛЕСЛОВИЕ. КИТАЙСКАЯ ГОРОДСКАЯ ПОВЕСТЬ XVI-XVII ВЕКОВ
Классическая литература Китая — его поэзия и проза — достаточно хорошо известна. Многое в китайском литературном наследии удивляет национальной и художественной самобытностью, привлекало и привлекает внимание как неискушенного читателя, так и взыскательного ценителя словесности, заставляя тех и других восхищаться оригинальностью, яркостью картины раскрывающегося перед ними художественного мира. Этот мир понятен любому человеку, так как вмещает общечеловеческие идеи, полнокровные образы; он поражает неповторимым своеобразием, магической аурой национального колорита, которым проникнуты самые разнообразные жанры китайской литературы. Так, в древней поэзии китайцев утонченность и даже изощренность слога сочетаются с удивительной его простотой; произведения повествовательной прозы подкупают совершенством стиля и в то же время высоким мастерством безыскусности. Многочисленные памятники китайской литературы отражают богатейшую культуру древней страны и ее народа, культуру, насыщенную специфическими образами и сложными ассоциациями. Один из таких памятников — городская повесть XVI—XVII веков.
Китайская городская повесть отличается обилием произведений этого жанра, созданных не на протяжении многих столетий, как создавались шедевры поэзии или высокой прозы, а за сравнительно короткий отрезок времени,— возможно, в течение одного-двух веков. Дошедшие до нас повести исчисляются многими сотнями. Только два наиболее знаменитые собрания Фэн Мэнлуна и Лин Мэнчу включают двести крупных произведений. Кроме них известны сборники Ли Юя «Беззвучные пьесы», «Двенадцать башен», книги «Чаша, мир отражающая», «Камень Склони Голову» и другие. Немало произведений безвозвратно исчезло из-за пренебрежительного отношения к этому демократическому, «низкому» жанру литературы в старом китайском обществе и в результате остракистской «культурной политики» феодальных властей. Огромное количество их погибло в пожарищах войн, полыхавших в Китае начиная с XVI и вплоть до XX века. Сейчас трудно, почти невозможно сказать, сколько замечательных образцов прозы утрачено навсегда. Об этом можно лишь догадываться. К счастью, даже в наши дни происходят неожиданные открытия ранее неизвестных произведений, о чем свидетельствуют новые публикации в Китае.
Городская повесть имеет увлекательный сюжет, динамичную фабулу, читается с интересом. История возникновения и развития ее как жанра связана со спецификой существования в китайской литературе двух литературных потоков — литературы на книжном языке вэньянь и на разговорном байхуа (букв. «белый», или «понятный», язык). Они, эти потоки, не были замкнутыми, изолированными друг от друга художественными мирами. Каждый из них обогащался за счет тех художественных ценностей, что таились в другом. Однако тому и другому были присущи свои особенности, свои поэтические принципы и художественные нормы. Например, поэзия или изящная проза обычно исключали «вульгарный» разговорный язык байхуа, в то же время демократическая проза широко пользовалась языком повседневной речи. Ей была свойственна обыденность сюжетов, «приземленность» художественных образов. Между двумя художественными мирами (в лице их авторов) возникали трения и конфликты, заметим, точно такие же, какие в свое время имели место в культурной жизни Западной Европы, где далеко не всегда мирно уживалась строгая латынь с литературой volgare. Но, как в свое время было и в Европе, мощный поток демократической литературы в Китае неудержимо катился вперед, являя миру новые и новые художественные ценности.