Китайская городская повесть несет в себе отчетливые черты простонародной словесности, так как ее истоки, в общем, носят изустный, фольклорный характер. На протяжении всей своей истории она была тесно связана с устным народным творчеством. Городскую повесть в Китае обычно называют «хуабэнь», что значит «основа рассказа». Это название появилось еще в пору формирования жанра — в эпоху Сун (X—XIII века), когда широкое развитие получили разные типы песенно-повествовательных сказов, тесно связанных со сценическими формами искусства. Но сказовые произведения существовали не только в устной, но и в письменной форме — в виде коротких, а то и достаточно пространных записей. Картину становления жанра можно представить примерно следующим образом. Сказители (их звали «шохуажэнь» — «человек, говорящий сказ»; в наше время их зовут «шошуды» — «рассказчики книг»), держа в голове готовые сюжеты (почерпнутые из исторических сочинений, сборников волшебных повестей, из легенд и сказаний), создавали свой вариант рассказа, который они «разыгрывали» как театральное действо. Такое «скоморошье искусство» существовало и на Западе, причем оно являлось питательной почвой как театра, так и специфического литературного творчества. Сказители порой записывали свои рассказы, то есть создавали «основу» для своих исполнительских номеров. Разный уровень культуры таких «литераторов» позволял воспроизвести эти «рассказы» на разговорном языке или книжном, с разной степенью выразительности. К сожалению, достаточно убедительных и полных текстов ранних хуабэнь не сохранилось. Образцы письменных хуабэнь относятся к более позднему времени — эпохе Мин (1368—1644 годы). Однако истоки городской повести следует искать в прошлых эпохах — Тан и Сун.
В XVI—XVII веках произошло как бы второе рождение жанра. Повести этого времени получили название «ни хуабэнь», то есть «подражательные хуабэнь», так как они, строго говоря, были уже не «основой» устного рассказа, а вполне самостоятельными авторскими (или отчасти авторскими) произведениями, в большей или меньшей степени имитирующими сказовые формы. Некоторые из них, возможно, действительно воспроизводили какой-то к тому времени уже утерянный текст. Расцвет жанра падает на очень сложный с точки зрения общественного развития период китайской истории — рубеж XVI — XVII веков, время для культуры страны весьма интересное. Ученые пишут о нем как о драматическом, наполненном острыми противоречиями и конфликтами отрезке китайской истории. Общество в стране действительно переживало в это время глубокий социальный и духовный кризис. Он был вызван как внутренними причинами (саморазрушение династии Мин), так и причинами внешними — непрестанными столкновениями с воинственными соседями, прежде всего с маньчжурами, которые в середине XVII века захватили Китай и основали новую династию — Цин. Однако главной чертой социального бытия в эту эпоху был кризис всего феодального общества, правящей династии Мин, не способной решить сложные проблемы страны. Рождение и развитие новых социальных отношений углубляли противоречия в обществе. Однако, как это нередко бывало и в других странах, в такие «смутные времена» происходит всплеск человеческой энергии, подъем творческой активности, ускорение многостороннего развития культуры, причем некоторые ее элементы предстают как бы в укрупненном масштабе. Так было в Китае в конце XVI и начале XVII века. Об этом свидетельствуют многие факты: острая идейная борьба разных школ и направлений, широкое развитие неортодоксальной мысли, возникновение новых жанров и видов творчества. Не случайно, к примеру, что этому времени свойственны идейные диспуты, стремление одних утвердить старые догмы, а других — их ниспровергнуть. Эта эпоха породила личностей ярких и самобытных. В их числе были литераторы Фэн Мэнлун, Ли Юй, Лин Мэнчу, Чжан Дай и многие другие.
Своеобразие этого времени проявилось еще в одной особенности — небывалом расцвете разных видов демократической культуры, что явилось результатом бурного развития китайского города. Городская культура как особая форма общественного сознания демократических прослоек общества и как особое эстетическое явление занимает все большее место в духовной жизни людей. Произведения демократической культуры (литература, живопись, прикладные формы искусства) получают широкое распространение. Появляются даже особые центры их создания и потребления (Южноречье с городами Нанкин, Уси, Ханчжоу, на севере — Пекин, на южном побережье — Фучжоу). Многочисленные печатни, книжные лавки, мастерские живописцев, ремесленные предприятия — все они свидетельствовали о популярности демократических жанров художественного творчества.
Демократическим жанрам свойственно ориентироваться на «средние слои» общества, что сообщает им особую наполненность, которая проявляется не только в простоте и доступности форм (в литературе — языка), но прежде всего в ее особой содержательности — в ином отношении к традиционным общественным и культурным ценностям, общественной морали, нормам социальной жизни. Характерно, что в литературе (в частности, в повести) все большее место занимает «приземленный» быт или отчетливо проглядывается откровенный эпатаж по отношению к культуре социальных верхов, критика разных сторон общественного бытия. Все эти черты заметны именно в «низкой литературе» — той прозе, которая наиболее полно отражала и выражала эстетические вкусы и запросы средних слоев — горожан. Вот почему в ту пору наибольшим расположением широкого читателя пользовались романы и повести, многие из которых выходили значительными для того времени тиражами (две-три тысячи экземпляров) и, несмотря на высокую цену, быстро раскупались. Некоторые книги (например, стоглавный роман «Цзинь, Пин, Мэй, или Цветы сливы в золотой вазе») из-за невозможности их приобрести даже переписывались от руки.
В пору зарождения повести хуабэнь — в эпоху Сун — ее создателями, скорее всего, были простые рассказчики с невысоким культурным уровнем и не очень образованные. Но в XVI—XVII веках обрабатывали старые сюжеты, создавали новую прозу все чаще не просто грамотные рассказчики, но высокообразованные литераторы, люди, отмеченные поэтическим талантом, имеющие широкий культурный кругозор, хорошо известные в обществе. Некоторые из них обладали даже учеными степенями, занимали чиновные должности. Разумеется, они повысили художественный уровень повествовательной прозы. Среди них можно назвать Ши Найаня, автора историко-героической эпопеи «Речные заводи», и У Чэнъэня, создателя волшебного романа «Путешествие на Запад»[391] (живших, правда, несколько раньше), а также составителей (отчасти и авторов) городских повестей Фэн Мэнлуна, Лин Мэнчу и многих других.
Творческая деятельность таких литераторов обычно имела троякий характер. Прежде всего, многие из них выступали как собиратели произведений демократической литературы и составители книг устных сказаний и рассказов. Трудно переоценить их благородную миссию хранителей «литературной памяти». Ведь именно благодаря им остались в истории многие литературные шедевры, восходящие к полулегендам и устным преданиям. Но эти литераторы, как правило, не просто собирали «утерянные книги», но и редактировали их, литературно обрабатывали. Эта «редакторская» работа, по существу, смыкалась с чисто творческой деятельностью: литераторы создавали собственные литературные варианты старых сюжетов, разрабатывали новые версии. Творческий характер, например, носит литературная деятельность Фэн Мэнлуна, не только составителя сборников городской прозы, но и автора многих повестей.
Участие образованных и одаренных людей в создании демократической прозы, конечно, сказалось на художественном качестве жанра городской повести. Они привнесли в нее не только свой жизненный опыт и литературный талант, но и широкую начитанность и знание литературы, культурных традиций.
Совершенными образцами жанра предстают перед нами повести из собраний Фэн Мэнлуна (1574—1646) и Лин Мэнчу (1580—1644). Оба автора жили на рубеже двух веков, впитали в себя особенности своего сложного времени. Выходцы из зажиточных семей, они имели хорошее образование, вступили на ученую и чиновную стезю, хотя и не сделали на ней заметной карьеры. Их движению вверх по традиционной лестнице помешали не столько социальные коллизии эпохи, сколько их творческая деятельность, которая (как и у ряда других литераторов) вступала в противоречие с общественными установлениями. Но именно благодаря таланту они сохранились в истории как крупные деятели литературы.
Наиболее известен Фэн Мэнлун, уроженец Южноречья (г. Сучжоу), утвердившийся уже в молодые годы как яркий, самобытный талант, человек вольного нрава и независимых убеждений. Иные из современников называли его «ветреным» и «безумным». Сам же он называл себя «цаоманчэнем», «чиновником в травах»,— образ чиновника, ушедшего с официальной должности, оппозиционера. Таких людей в ту пору называли «ветротекучими» («фэнлю» — «ветер-поток») — свободными в своих поступках и независимыми во взглядах. Что касается Лин Мэнчу, то на его мировоззрение в большей степени оказала воздействие ортодоксальная мысль. Это был человек строгих правил и убеждений, что, впрочем, не помешало ему в своих произведениях высказывать оригинальные неортодоксальные идеи.
В литературной жизни той поры особенно заметную роль сыграл Фэн Мэнлун. Он известен как неутомимый собиратель и пропагандист произведений народного творчества и демократической литературы, как редактор очень многих и автор целого ряда повестей. Он, к примеру, был составителем книг народных песен («Песни гор»), исторических и бытовых анекдотов («Палата смеха»), нравоучительных притч («Сума разума»), собирателем сюжетов любовных историй («История чувств»). Он является автором (или соавтором) волшебного романа «Развеянные чары» и редактором крупного «Повествования о разделенных царствах». Фэн проявил себя как незаурядный драматург, эссеист и поэт.
Литературная деятельность прозаика Лин Мэнчу носила вторичный характер. Сам литератор, к примеру, не скрывал, что свои семьдесят восемь повестей написал в подражание произведениям Фэн Мэнлуна. Но они принесли Лину громкую славу. Как поэт и эссеист он менее известен.