Забрезжил рассвет. Их лодка плыла по Лухэ и уже находилась в ста десяти ли от дома. Женщина разомкнула веки и, взглянув на своего спутника, к удивлению, обнаружила, что перед нею не Ян, а Юй Шэн, который живет за воротами Цихуамынь.
— Как ты здесь очутился? — В ее голосе послышался испуг.
— Чего забеспокоилась, сестрица? Ведь ты же сама назначила этот побег.— Юй Шэн рассмеялся.— В тот день по дороге из храма ты завернула к моему очагу и не погнушалась скромным столом. Благодарствую, что ты не отвергла мои ласки и одарила своею любовью. Ты что, запамятовала?
Красавица Мо сидела недвижимая, стараясь вспомнить, что произошло в тот злополучный день. В ее сознании всплыли отдельные картины. «...Я пила у него вино, потом мы побаловались любовью. А что было потом?.. Наверное, я обозналась и выболтала свой секрет, а когда пришла в себя, все позабыла. Думала, что договорилась с Яном, а на самом деле рассказала Юй Шэну. Если все это так, мне остается помалкивать и безропотно следовать за ним... Вот только как бы сообщить Яну?»
— Куда мы едем, братец? — спросила она.
— В Линьцин! Это большое селение с пристанью. Там у меня есть знакомый. Немножко поживем у него, пока я не подыщу себе занятие. Будем с тобой нежиться в одном гнездышке. Ах, какое это удовольствие!
— У меня среди вещей схоронены деньги. На какое-то время нам хватит. Можешь взять на прожитье.
— Прекрасно! — обрадовался Юй.
Итак, красавица Мо и Юй Шэн направились в Линьцин.
В этом месте наш рассказ о беглецах прерывается, и мы должны возвратиться к Сюй Дэ. Закончив в ямыне свои дела, он возвратился домой, а там тихо и пусто — все вещи, хранившиеся в сундуках да баулах, исчезли.
— Потаскуха! — выругался Сюй.— Наверное, убежала со своим полюбовником!
Он пошел расспросить соседей, а те сказали:
— Видно, она исчезла ночью. Утром мы посмотрели — дверь на запоре, а что творится внутри — нам неизвестно. Ты, верно, и сам понимаешь, с кем она убежала.
— Наверняка она сейчас у Яна. Больше ей негде быть!
— Догадаться нетрудно! Мы думаем то же! — поддакнули соседи.
— Почтенные! — обратился к ним Сюй.— Раньше я скрывал безобразие, что творится в моем доме, но сейчас все равно оно всплыло наружу. Ясно, что это делишки Яна Второго, и без суда здесь не обойдешься. Поэтому прошу двоих из вас быть у меня в свидетелях. А сейчас я пойду к этому Яну и устрою скандал. Пусть ответит, где моя жена!
— Если дойдет до суда, само собой, будем свидетелями,— сказал кто-то из соседей. — Твоя история всем известна.
— Очень прошу вас, почтенные, уж вы потрудитесь! — сказал Сюй. Кипя от злости, он устремился к дому Яна Второго и подошел как раз в тот момент, когда Ян выходил из ворот.
— Куда девал мою жену, где ее спрятал? — Сюй схватил соперника за грудки. Ян хотя и не понял, в чем дело, но все ж оробел, поскольку чувствовал себя виноватым.
— Чего пристаешь! Ничего я не знаю! — испуганно оправдывался он.
— Нечего юлить! У нас на улице все знают, что ты путался с моей женой. Вон и свидетели! Пойдешь со мной в управу!
— Знать не знаю, куда пропала твоя жена! Я сижу дома, а он, видите ли, требует жену! Да еще и в управу тащит неповинного человека!
Но Сюй Дэ не стал ничего слушать. Вместе с соседями потащил он Яна в сыскной приказ, где все его хорошо знали. Яна Второго сразу же бросили в темницу. На следующий день Сюй Дэ настрочил жалобу о краже жены и передал ее на имя столичного прокурора, откуда последовало распоряжение произвести самое строгое дознание. Чиновник по уголовным делам без промедления приступил к допросу, но Ян Второй все начисто отрицал. Тогда Сюй Дэ привел соседей, которые подтвердили, что Ян блудил с женой Сюя. Чиновник велел принести пыточный инструмент. Не выдержав истязаний, Ян сознался, что он имел с женщиной непристойную связь.
— Если с ней блудил, значит, ее и увел! — сказал чиновник.
— Блуд я с ней не скрываю, а вот что украл ее — этого на себя не возьму.
Чиновник допросил соседей и Сюя:
— А может быть, эта Мо еще с кем грешила? Кто-то еще был у нее?
— Больше как будто никого не было,— ответил Сюй.— Греховодила только с Яном Вторым.
— Крутил с ней лишь этот Ян, это все знают,— подтвердили соседи.— О другом разговоров вроде бы не было!
— И ты еще смеешь отрицать! — закричал чиновник.— Куда девал женщину? Признавайся!
— Нет ее у меня! Не знаю, куда она подевалась! — взмолился несчастный.
Рассвирепевший чиновник велел подчиненным усилить пытки, и Ян, не выдержав, признался:
— Мы договорились с ней о побеге, только до конца не решили, потому как сам я бежать не хотел. А вот что с ней стряслось потом — этого сказать не могу!
— Если вдвоем замыслили побег, а сейчас ее нету, значит, твое это дело. Ты ее где-то скрываешь, и вы распутничаете по ночам. А здесь изворачиваешься и хитришь! Ничего! Посидишь в темнице дней пять, может, тогда признаешься, где прячешь чужую жену!
Яна Второго бросили в тюрьму, а через несколько дней учинили новый допрос. Но Ян отвечал, как и прежде, ни в чем он другом не сознался. В управу то и дело наведывался Сюй Дэ, после его прихода заключенному учиняли очередную пытку и били нещадно батогами пониже спины, но дело так и не прояснилось. Об истории, в какую попал Ян, можно сказать поговоркой несколько простоватой, но точной:
Кусок украл черный кобель, а белому — нагорело.
Беда непременно нагрянет в наказанье за черное дело.
Ян Второй, несмотря на побои и пытки, не ваял вину на себя и по-прежнему твердил, что на него возводят напраслину. Тогда его отправили на допрос в другой ямынь, но и там повторилось то же. Однако ж отпускать Яна на свободу было не положено. Как-никак, а блуд доказан, и женщина исчезла. Кое-кто сомневался в вине подсудимого и советовал Яну написать объяснение, наконец, заплатить кому надо и попросить учинить розыск пропавшей. Но в ямыне девять чинов из десяти были уверены, что жену Сюя умыкнул Ян, и, конечно же, никто из них не собирался за него вступиться. Видно, ему суждено было расплачиваться за свое любострастие. А сейчас послушайте стихотворение:
Издавна женские чары таили в себе беду.
Распутство всегда порождало горестей череду.
Хоть Ян и не был виновен, что сбежала чужая жена,
Но злосчастья его причина разве вам не ясна?
Итак, Ян Второй попал в весьма запутанную историю, которую трудно было разрешить и за несколько лет.
Здесь мы на какое-то время оставим Яна в стороне и вернемся к Юй Шэну, который, как известно, вместе с красоткой Мо приехал в Линьцин. Он снял домик, и беглецы прожили какое-то время, балуя друг друга любовными ласками. Но хотя красавица Мо и отдала свое тело Юй Шэну, она принимала его любовь без радости, так как постоянно вспоминала Яна Второго. Целыми днями она сидела задумавшись и тяжело вздыхала, а из груди ее нередко вырывались стоны. Так любовники прожили месяца два, и Юй в конце концов понял, что меж ними лада не будет. И он потерял покой. «Вещи и деньги, что мы привезли с собой, вот-вот кончатся, а я никакого ремесла не знаю. Что делать? А тут еще чужая жена — этакое неудобство! История с ней рано или поздно всплывет наружу. Одним словом, здесь оставаться нечего, надо подаваться в родные края. А женщину я продам — найду подходящего покупателя. Бабенка она смазливая, может, заработаю на ней лянов сто, а то и побольше. Этих денег вместе с ее вещами мне хватит надолго».
Вскоре Юй Шэн узнал, что у Линьцинской переправы, возле почтовой станции, находится веселое заведение какой-то мамаши Вэй, которая держит в нем довольно много «напомаженных головок». Узнав, что хозяйка нуждается в пополнении, Юй Шэн послал к ней знакомого для переговоров, и мамаша Вэй не замедлила пожаловать к Юю, чтобы самой оценить товар. Они сошлись на восьмидесяти лянах, которые хозяйка притона и передала Юй Шэну. Оставалось дело за красавицей Мо. Юй Шэн решил ее обмануть.
— Мамаша Вэй — моя дальняя родственница. Большой души человек,— сказал он Мо.— Надо поддерживать знакомство, почаще бывать у нее, да и тебе не будет скучно в дальних краях. Поскольку мамаша Вэй у нас побывала, нужно и ее навестить.
Как все женщины, красотка Мо была всегда не прочь выйти из дома и поразвлечься немного. Сразу же после разговора с любовником она принарядилась, привела в порядок прическу, а Юй Шэн вышел нанять паланкин. Мамаша Вэй встретила женщину без большого радушия. Ухмыляясь и хихикая, она принялась разглядывать гостью с головы до пят, словно прицениваясь. Когда Мо увидела стайку нарумяненных девиц, в ее сердце закралось сомнение. «Какая же это родственница! — подумала она.— Судя по виду, здесь притон с потаскухами!» Испив чашку чая, она поднялась и раскланялась.
— Куда изволите торопиться? — усмехнулась мамаша.
— Известно куда — домой!
— Какой еще дом? Теперь ваш дом здесь!
— То есть как? — удивилась женщина, и сердце ее захолонуло от страха.
— Ваш муженек, Юй Шэн, продал вас мне и получил с меня восемьдесят лянов серебра.
— Что за глупости? Как можно меня продать, если я сама себе хозяйка?
— Хозяйка или нет — меня не касается. Деньги уже уплачены!
— Я должна поговорить с ним, будь он неладен!
— Ищи ветра в поле! Он небось успел отмерить ли этак семь, а то и все восемь! Разве его теперь сыщешь? Словом, скрепите сердце и оставайтесь у нас, здесь даже очень неплохо! И не сердите меня понапрасну, а не то я возьмусь за палку!
Мо горько зарыдала, осознав все коварство Юй Шэна, который продал ее в заведение Вэй. Любовник нанес ей смертельную обиду. Мамаша Вэй прикрикнула на нее и велела замолчать, иначе, мол, будет ей взбучка. Нарумяненные девицы принялись ее утешать. Попав в капкан, легкомысленная женщина вынуждена была смириться. Она стала певичкой в блудилище мамаши Вэй, или, как говорится, «смешалась с пылью». Так явилось ей воздаяние за то, что она вела себя недостойно, совсем не так, как должно определять себя в жизни приличной женщине.