На другое утро он доложил хозяину о новом разговоре с женой. Чжан пришел в неистовство.
— Подлая тварь! Немедленно приведите ее сюда и забейте насмерть у меня на глазах! — крикнул он слугам громовым голосом.
Слуги, не посмев ослушаться, бросились во внутренние комнаты и принялись звать Юйнян. Хозяйка, услышав их крики и сообразив, что служанка снова провинилась, решила не отпускать ее от себя. Непослушание жены распалило Чжана еще пуще, но ссориться с нею он все-таки не захотел. «Если эта подлая раба задумала бежать, я должен от нее избавиться,— иначе она собьет с пути честного малого!» — подумал Чжан и сказал Чэн Ваньли:
— Раз она дважды подбивала тебя на побег, значит, сама неотступно об этом думает. Ясное дело, она тебя погубит. Нынче вечером, как только она выйдет от жены, ее схватят, а завтра мы ее продадим. Тебе ж я подыщу другую жену.
Тут только Чэн Ваньли понял, что Юйнян и не думала его испытывать или предавать.
— Уважаемый господин,— сказал он, раскаиваясь во всем, что произошло,— вы уже дважды строго предупредили ее, и я думаю, она больше не осмелится ни на что подобное. А если она все-таки снова заговорит со мною об этом, я ее и слушать не стану! Пожалуйста, не продавайте ее, не то меня обвинят в жестокости. Скажут: прожил с женою всего шесть дней — и уже продал ее.
— Это я ее продам, а не ты! Тебя никто не посмеет осуждать! — отрезал хозяин и направился во внутренние покои.
Там его встретила жена. С первого взгляда она поняла, что гнев мужа еще не остыл. Боясь, что на Юйнян обрушится жесточайшее наказание, она поспешно приказала ей отойти в сторону и поднялась навстречу супругу. Спросить его о чем бы то ни было она не решилась. Промолчал о своем намерении и муж, зная, что жена не захочет по доброй воле расстаться с любимою служанкой.
Между тем мысль о скорой разлуке с женою приводила Чэн Ваньли в отчаяние. Вечером Юйнян возвратилась домой и, рыдая, сказала:
— Я открыла тебе все, что было у меня на сердце, как и полагается доброй супруге, а ты заподозрил меня в коварстве и рассказал обо всем хозяину! Ты ведь знаешь, он человек жестокий и мстительный! Теперь мне грозит смерть, и, может быть, самая злая! Но я не боюсь смерти, и одно мне больно — что ты, при всех своих высоких достоинствах, охотно несешь бремя раба и даже не думаешь о возвращении на родину!
Чэн Ваньли заплакал навзрыд.
— О моя мудрая супруга, ты открыла мне глаза! Как я ненавижу себя за свою ошибку! Я был уверен, что тебя подослал хозяин, и потому сам все ему рассказал. А выходит, что я погубил тебя!
— Я счастлива, что ты наконец поверил, внял моим словам! Даже если мне придется умереть, я не буду тебя винить!
Искренность, с какою говорила Юйнян, растрогала Чэн Ваньли до глубины души, но еще более глубока была его скорбь при мысли, что завтра они расстанутся навсегда. Он ничего не сказал ей о решении хозяина и чуть не плача направился к постели. Наступила уже четвертая стража, а он все не мог сомкнуть глаз.
— Отчего ты так грустишь? — спросила его Юйнян, видя, что муж еле сдерживает слезы, и догадываясь, что у этой грусти есть какая-то неведомая ей причина.— Наверное, хозяин решил расправиться со мною? Расскажи мне все!
— Ах я глупец! Я тебя погубил! Завтра утром хозяин тебя продаст, и его решения уже никакими силами не изменишь! Вот что меня гнетет! — воскликнул Чэн Ваньли.
Услышав это, Юйнян заплакала. Супруги прижались друг к другу, и оба тихо плакали, не смея выразить свое горе вслух. Еще не забрезжил рассвет, а они уже встали и оделись. Юйнян протянула Чэну вышитую ею туфельку и попросила дать ей одну из его туфель.
— Пусть эти разные туфли напомнят нам о нашей любви, если мы когда-нибудь свидимся вновь. А если мы расстаемся навеки, я велю положить их с собою в могилу, и мне будет казаться, что мы с тобою рядом.
Супруги обнялись, и каждый, проливая слезы, спрятал памятные туфли.
Утром Чжан Свирепый велел привести Юйнян в залу. Вместе с ней, глотая слезы, пришел и Чэн Ваньли.
— Подлая раба! Я вырастил тебя и воспитал! Ты не видела от меня ничего, кроме добра, почему же ты дважды пыталась восстановить против меня своего мужа? Тебе следовало бы отрубить голову, но из уважения к моей супруге я дарую тебе жизнь. Мы найдем тебе новое место и новую службу! — Чжан обернулся к слугам.— Сведите ее на базар, к сводне, и пусть сводня пристроит ее у кого-нибудь из самого низкого звания! Да не вздумайте торговаться из-за этой неблагодарной твари, которая не понимает и не ценит доброты и ласки!
Юйнян хотела попрощаться с хозяйкой, но Чжан не позволил. Тогда она дважды поклонилась хозяину, пожелала счастья мужу, и они вышли. Сердце у Чэн Ваньли готово было разорваться от боли, но сделать он ничего не мог. Он проводил жену до ворот и вернулся к себе. Поистине верно сказано в стихах:
Во всей Поднебесной нет горше страданья —
С живым расставанье и с мертвым прощанье.
Когда госпожа Чжан услыхала о случившемся, Юйнян уже не было в доме. Зная нрав мужа, госпожа Чжан боялась за жизнь молодой женщины и даже обрадовалась тому, что Юйнян благополучно выскользнула из самой пасти тигра.
Между тем двое слуг привели Юйнян на базар, в дом сводни. В этот же день к ней заглянул человек, которому требовалась служанка. Ему приглянулась ладная девушка, а низкая цена, которую за нее просили, решила дело. Он тут же отсчитал деньги и повел Юйнян к себе. Но об этом мы пока рассказывать не будем, а вернемся снова к Чэн Ваньли.
Чэн Ваньли был постоянно погружен в печаль, переходившую порою в муки раскаяния. Каждый вечер, как только он возвращался в свою комнату, его сердце пронзала острая боль. Он доставал туфельку жены и любовался ею при свете лампы, пока глаза его не застилали слезы. Вскорости он узнал, что Юйнян продали на базаре какому-то простолюдину. Неоднократно порывался он сходить к сводне и узнать о жене, но страх, как бы кто его не увидел и не донес хозяину, всякий раз удерживал его от этого шага: он опасался, что опрометчивый поступок разрушит все его надежды. Хозяин же, зная, что юноша ни словом не заикается о жене, решил, что его смирение искренне. Он начал поручать ему различные важные дела и больше не принимал никаких предосторожностей. А Чэн Ваньли к любому поручению относился с сугубою внимательностью, не забывая, что надо быть начеку. Довольный его поведением, хозяин надумал снова женить юношу, но тот отказался.
— Пожалуйста, повременим немного,— сказал он.— Я хочу быть достойным своего господина. Вот отправлюсь с вами на границу, отличусь в боях — тогда вы найдете мне подходящую жену из хорошей семьи.
Время летело быстро, и незаметно промелькнуло более года. Уланхатай, который в эту пору командовал гарнизоном в Эчжоу, готовился отпраздновать пятидесятый день рождения. Чжан Свирепый, помня прошлую свою службу под знаменами монгольского полководца, стал готовить дорогие подарки. Он решил отправить смышленого гонца с поздравлениями к своему бывшему начальнику, но никак не мог выбрать, кого именно послать. Чэн Ваньли проведал о планах хозяина и, в свою очередь, решил не упускать счастливого случая.
— Уважаемый господин,— сказал он хозяину,— я слышал, что вы собираетесь послать подарки полководцу Уланхатаю, но еще не назначили нарочного. Все ваши слуги и подчиненные заняты, их нельзя отрывать от дела. А у меня никаких особенных дел нет, и я с радостью выполнил бы ваше поручение.
— Ну что же, ты человек надежный. Боюсь только, ты не привычен к таким долгим путешествиям, дорожные тяготы будут тебе не по силам.
— Тем более мне надо ехать — я должен испытать все трудности, как говорится, хлебнуть ветра и отведать инея, а то я слишком изнежился от домашней жизни! Случись надобность идти с вами в поход — и я действительно не перенесу испытаний!
Доводы Чэн Ваньли были настолько убедительны, что Чжан согласился, отбросив свои сомнения. Он написал полководцу поздравление и выдал Чэн Ваньли охранную грамоту, чтобы избавить его от ненужных задержек и расспросов в пути. Приготовления закончились, был назначен день отъезда. Чэн Ваньли собрал вещи, не забыв спрятать меж ними туфлю Юйнян.
Утром, перед самым отправлением, Чжан вынес подарки, передал их юноше и обстоятельно объяснил, как он должен себя вести. В провожатые ему хозяин назначил еще одного слугу — Чжан Цзиня; оба получили десять лянов серебра на дорожные расходы. Нежданный попутчик огорчил Чэн Ваньли. Он хотел было сказать хозяину, что обойдется без попутчика, но сдержался, боясь вызвать ненужные подозрения. Простившись с хозяином, гонцы навьючили лошадей и тронулись в путь. Ехали они долго, останавливаясь на почтовых станциях и получая там еду и корм для лошадей. Так, без особых приключений, они добрались до Эчжоу и расположились в гостинице. На другой день они взяли подарки и поздравительное письмо и направились в ямынь Уланхатая, чтобы доложить о своем приезде.
Полководец Уланхатай был человек знаменитый. Не удивительно, что из разных мест к нему съехалось с поздравлениями великое множество гонцов и перед воротами собралась целая толпа. Но вот трижды прозвучали трубы, и ворота распахнулись,— начался прием. Сперва вошли известные военачальники и крупные чиновники, затем ввели гонцов с письмами и подарками.
Уланхатай внимательно осмотрел все подарки и велел своим приближенным написать ответные письма. Но это к нашему рассказу уже не относится; продолжим же его без отступлений.
После вручения подарков Чэн Ваньли еще раз обдумал план побега. Все стало гораздо сложнее из-за спутника, который был при нем неотлучно. Ваньли казалось даже, что все погибло, но судьба сжалилась над ним: Чжан Цзинь заболел от утомления, да к тому же еще и простудился в дороге. Чэн Ваньли обрадовался и хотел немедленно бежать, но задумался. «Человек разумный должен все предусмотреть и взвесить»,— сказал он себе и решил дождаться ответного письма от Уланхатая.
Получив в ямыне ответ, он пришел в гостиницу. Болезнь Чжан Цзиня до того обострилась, что он впал в беспамятство. Ваньли написал короткую записку и вместе с посланием Уланхатая вложил ее в сумку Чжан Цзиня. Оставалось решить, что делать с серебром, которое дал им на дорогу хозяин,— желая задобрить Чжан Цзиня, Чэн Ваньли отдал деньги ему, чтобы тот вез их среди своих вещей. Теперь Ваньли решил, что деньги нужнее ему, чем его больному попутчику. Он вынул серебро из сумки Чжан Цзиня и положил в свою котомку. Покончив со всеми приготовлениями, Ваньли позвал хозяина гостиницы.