— Да твои-то ноги у стены! А я схватила у края! И потом, я и не думала щипаться.
— Выходит, это был вор! — сообразил наконец торговец и обрушился на жену: — Что же ты его выпустила, растяпа?
— Ты закричал, а я и растерялась: подумала, что ошиблась, вот руки сами собой и разжались. А ему только того и надо! Да, попались мы на его удочку! Вот беда-то, видно, прощай наши денежки!
Женщина стала шарить по кровати, — действительно, сундучка как не бывало! Супруги обрушились друг на друга с упреками: муж винил жену, жена ругала мужа, и так без конца.
В другой раз Праздный Дракон залез в одежную лавку и отыскал дверь в кладовую. Он стал связывать в узел самые лучшие платья. В темноте, однако же, выбирать было трудно, пришлось воспользоваться чудесным зеркалом. Но верно гласят стихи:
Глаза и уши есть у стен порой —
Любой неловкий шаг грозит бедой.
Случилось так, что как раз на ту пору в соседнем доме, во втором этаже, супружеская чета предавалась любовным утехам и муж, уж и не знаю для чего, выглянув в окно, увидел, что в кладовой у соседа мелькнул яркий, как молния, луч света. Заподозрив неладное, он забарабанил по оконному переплету.
— Эй, сосед, проснитесь! В вашем доме воры! — закричал он.
Соседи проснулись и, едва продрав глаза, завопили:
— Держи вора!
Однако ж Праздный Дракон услыхал призывы неутомимого и зоркого супруга раньше, чем хозяева, и успел выскочить из кладовоё. Он оглянулся и заметил большой чан с жидкой соей, сверху покрытой рогожей. Вор мигом откинул рогожу, прыгнул в чан и аккуратно поправил покрышку. Хозяева с зажженными фонарями обшарили все углы, но вора не нашли и кинулись в дальнюю часть дома. «Здесь они пропустили один только этот чан,— подумал Праздный Дракон.— Пока они там, надо спрятаться в таком месте, где они уже искали. Вот только одежда моя вся насквозь пропиталась соей. Как же быть? Повсюду останутся следы». Он сорвал с себя платье и оставил на дне чана, а сам нагишом подбежал к двери. На полу отчетливо отпечатались мокрые ступни. Хитрец открыл дверь, но из дому не вышел, а вернулся в кладовую и там спрятался.
Обыскав весь дом, хозяева вернулись обратно. Кто-то сдернул с чана рогожу, заглянул внутрь и вытащил одежду Дракона. Ее принялись разглядывать при свете фонаря и быстро убедились, что платье чужое. Не иначе как его бросил вор! И тут все увидели следы, которые вели к настежь распахнутой двери.
— Теперь все ясно! — воскликнул кто-то.— Когда мы прибежали сюда, он спрятался в чан, а когда ушли на ту половину, он разделся и улизнул. Эх, жаль, мы там задержались! Сейчас бы он был у нас в руках!
— Не беда, главное, что вовремя спугнули,— сказал купец.— Ну, довольно! Запирайте двери, и пора на покой.
Радуясь, что вор исчез, не успев ничего стянуть, они еще некоторое время потолковали, пошумели и отправились спать, никак не предполагая, что грабитель остался в доме. А между тем Праздный Дракон преспокойно ждал своего часа, любуясь на парчовые и шелковые халаты. Когда же все стихло, он натянул на себя лучшие платья, напялил сверху темный старый халат, а все самое ценное в кладовой сложил и завязал в кусок бумажной материи. Миновала полночь, вокруг царило спокойствие. Праздный Дракон бесшумно забрался на крышу и спрыгнул вниз, на дорогу. Он отошел уже довольно далеко, как вдруг столкнулся с тремя ранними прохожими: они появились совершенно неожиданно, точно родились из предрассветного тумана. Им показалось подозрительным, что одинокий пешеход тащит на спине тяжелый узел в такой ранний час.
— Кто ты такой? — спросили они, загораживая Дракону дорогу.— Отвечай: откуда и куда? Иначе не пропустим.
Не отвечая на слова, Праздный Дракон пошарил рукою у себя за плечом и вдруг швырнул на землю какой-то круглый сверток, похожий на мяч. Встречные дружно бросились к свертку и стали его разглядывать, а Дракон преспокойно отправился дальше. Сверток был плотно стянут. Один из прохожих сказал:
— Здесь, наверное, ценности, не иначе!
Все с остервенением принялись разматывать и развертывать сверток, сдирая слой за слоем, словно кожуру с бамбукового ростка. Вокруг уже валялась целая груда тряпья и ваты. Наконец в самой глубине они нащупали какую-то вещь величиной с кулак.
— Что это такое? — вскричали все с величайшим любопытством, и каждый попытался выхватить находку у другого.
Началась перепалка, и в этот миг на дороге появились еще люди.
— Вы ограбили нашу лавку, а теперь делите добычу! — завопили эти люди и тут же, без долгих слов, накинулись на первых с палками.
Те пытались оправдаться, но их никто не слушал, и они бросились врассыпную. На месте остался только один старик, которого потащили в лавку, награждая на каждом шагу тумаками.
— Не бейте меня, не бейте! Я ни в чем не виноват! Это ошибка! — взывал старик, но увидеть его лицо мешала темнота, а уши купцу и его слугам заложила ярость.
Между тем рассвело. Хозяин лавки взглянул наконец на своего пленника и узнал свата, который жил в деревне. Купец приказал слугам оставить старика, но его уже успели так отделать и отходить, что все лицо перекосилось и распухло. Хозяин рассыпался в извинениях, усадил его за стол, велел подать вина. Разговор, конечно, пошел о ночной краже, и старик с тяжкими стонами принялся рассказывать:
— Мы с односельчанами — впятером или вшестером — отправились в город. Подходим мы к городу еще в потемках и вдруг видим — человек со здоровенным узлом на спине. Мы его останавливаем, расспрашиваем, куда, откуда, а он возьми да и кинь наземь какой-то сверток. Мы все бросились к свертку, а мошенник, не будь плох, мигом скрылся. Стали мы развертывать: развертываем, развертываем, а внутри одно тряпье да вата. Одним словом, остались мы в дураках, а тут еще твои домочадцы набросились на нас ни за что ни про что. Наши от страха и разбежались кто куда. Да, нечего сказать, повезло вору,— наверное, уже далеко удрал!
Рассказ старика нагнал на всех стыд, досаду и огорчение. А соседи с той поры повторяют удивительную, непохожую на правду историю о том, как купец вместо вора избил собственного свата. А что же это был за круглый сверток? Сидя в кладовой, Праздный Дракон скрутил его просто-напросто от скуки, а потом в миг опасности швырнул на землю, чтобы отвлечь внимание неожиданных встречных.
Все это свидетельствует о редкой сообразительности и поразительной ловкости Праздного Дракона. О том же говорят и стихи:
Цикаду схватит на лету,
Замок шутя откроет.
Он тьму приемов изобрел,
Искусен вор на диво!
Конечно, это ремесло
Расхваливать не стоит,
Но не ценить такой талант
И ум — несправедливо.
Молва о невероятных проделках Праздного Дракона разнеслась по всему городу и достигла ушей начальника гарнизона — господина Чжана. Чжан вызвал стражников и велел привести Праздного Дракона.
— Ты главарь разбойников? — спросил начальник Дракона.
— Ничтожный никогда сам не был разбойником — может ли он быть их главарем? Меня ни разу не судили за кражу, ни разу не обвиняли в грабеже. Правда, я люблю иногда подшутить над друзьями или родичами, но ведь это невинная слабость, не больше. Не обижайте меня понапрасну, ваша милость, может, я вам еще пригожусь. За вас я пойду и в огонь и в воду.
Начальнику понравился ладный вид и бойкий язык юноши, и он решил не сажать его под замок, да и веских улик для этого не было. А кроме всего прочего, Праздный Дракон вызвался ему помочь в случае нужды и мог оказаться полезен.
Пока они беседовали, к начальнику явился некий Лу, по прозвищу Лоботряс, который жил у ворот Чанмынь. Он принес начальнику подарок — зеленого попугая с длинным красным клювом. Чжан приказал прикрепить к карнизу цепочку с перекладиной, на которой сидела птица,
— Я наслышан о твоих удивительных способностях,— с улыбкою сказал Чжан Праздному Дракону.— Хоть ты и уверяешь, что никогда не крал, а только шутки шутил, на самом деле ты, видно, немало пограбил людей. Но я прощаю тебя и лишь хотел бы удостовериться в твоем искусстве. Этой ночью ты должен украсть моего попугая, а завтра принесешь его обратно. Исполнишь мое желание — я не стану копаться в твоих проказах.
— Непременно исполню! — воскликнул Праздный Дракон.— Позвольте мне идти, завтра я приду снова.
Он низко поклонился и вышел. Чжан велел позвать двух караульных:
— Как зеницу ока берегите этого попугая. Если что случится, пеняйте на себя — вам не поздоровится! — пригрозил он солдатам.
Выслушав строгий приказ, караульные встали под карнизом и не отходили ни на шаг. Скоро, однако же, веки у них отяжелели, и они мучительно боролись со сном. Порой их охватывала дремота, но только на миг: при легчайшем шорохе они просыпались в испуге. Да, тяжелой была эта ночь для караульных.
В пятую стражу Праздный Дракон взобрался на крышу здания и, проскользнув между стропилами, проник в кабинет Чжана. Он осмотрелся. На вешалке висел темно-коричневый плащ из луского шелка, на столике лежала шапка. На стене он увидел ручной фонарь с надписью: «Управление сучжоуского начальника». Не теряя времени, хитрец накинул плащ Чжана, надел его шапку, потом он достал из рукава бумажный фитиль, раздул его и зажег фонарь. Подражая осанке и походке начальника, он вышел в среднюю залу и распахнул дверь на веранду. Фонарь он держал так, чтобы лицо оставалось в тени. Луну в эту ночь закрыли облака, и на улице было темно. Обоих караульных к тому времени сморил сон, и они свесили головы на грудь.
Хитрец тихонько стукнул одного из них по плечу и голосом начальника произнес:
— Скоро рассвет. Больше караулить не надо, можете идти.
Он протянул руку к жердочке, на которой сидел попугай, взял птицу и, шагая вразвалку, вернулся в дом. Караульные протерли глаза, и их тут же будто ветром сдуло. Новый приказ они встретили точно отпущение грехов, дарованное великим Небом, и не заставили повторять его дважды. Разумеется, они ни о чем не подозревали.