Не облетят, как весенний цветок,
Осенней порой хризантемы.
Будь осторожен в сужденьях, поэт,
Строки свои создавая.
Написав эти строки, Дунпо вдруг почувствовал угрызения совести. «Молодому человеку не следует поправлять старших и делать им замечания. Если учитель это увидит, мне несдобровать. Спрячу-ка я листок в рукав и замету следы. Нет, нельзя! Канцлер может хватиться своих стихов, и тогда достанется Сюй Луню». Не зная, как лучше поступить, Дунпо снова сложил листок вдвое, сунул его под письменный прибор, а прибор накрыл крышкой. Потом он вышел из кабинета, направился к воротам и передал стражнику послужную бумагу и свою карточку.
— Когда господин канцлер пробудится, сообщите ему, пожалуйста, что здесь долгое время пробыл известный ему Су. Я только что приехал в столицу и не успел приготовить свой доклад. Завтра утром я должен быть при дворе — вручу доклад и тут же снова приеду к господину канцлеру,— сказал Дунпо.
Тотчас вслед за тем он вскочил на коня и поскакал к себе.
Через некоторое время вышел Ван Аньши. Однако стражник и не подумал исполнить просьбу Су Дунпо: ведь поэт не позаботился смягчить его сердце взяткой. Он отдал канцлеру лишь послужные списки да список посетителей. Но Ван Аньши, которому наскучили ежедневные заботы, даже не взглянул на эти бумаги. Мысли его были целиком заняты недописанным стихотворением о хризантеме. В это время из императорской аптеки возвратился Сюй Лунь с лекарствами, и канцлер велел юноше идти следом за ним в Восточный кабинет. Ван Аньши сел к столу и достал из-под письменного прибора листок со стихами.
— Сюда кто-нибудь заходил? — спросил он секретаря.
— Вас здесь дожидался господин Су из Хучжоу,— доложил юноша, встав на колени.
Взглянув на приписанные строки, канцлер тут же узнал почерк Су Дунпо. «Негодный Дунпо! Сколько неприятностей перенес, а все такой же дерзкий насмешник! — проговорил про себя возмущенный Ван Аньши.— У самого ученость жидкая, талант мелкий, а смеет еще потешаться над стариками! Ну, погоди! Завтра утром во дворце поговорю о нем. Пусть его снимут с должности и запишут в подлое сословие!» После короткого раздумья канцлер решил, однако, что это было бы непомерно строгим наказанием. «Нельзя винить его так сурово: ведь он не знает, что хуанчжоуские хризантемы роняют осенью свои лепестки!» Канцлер велел Сюй Луню подать ему список свободных должностей в Хугуане[287]. В области Хуанчжоу свободною оставалась лишь одна должность — помощника военного ревизора. Ван Аньши это запомнил. Листок со стихотворением он распорядился наклеить на колонну тут же, в кабинете.
На другое утро, во время приема у Сына Неба, канцлер намекнул императору, что способности Су Ши невелики, а потому его надобно понизить в должности и направить помощником военного ревизора в Хуанчжоу.
Чиновники, съезжавшиеся в столицу со всех концов Поднебесной с отчетами и докладами, любой приказ — о повышении, понижении или окончательной отставке от должности — принимали с покорностью, как веление судьбы. Один лишь Дунпо не хотел мириться с несправедливым назначением. Он считал, что его наказывают без вины, что Ван Аньши мстит ему за стихи, злоупотребляя своим могуществом. Но и за всем тем делать ничего не оставалось, кроме как нижайше поблагодарить за оказанную милость. Су Дунпо вышел из тронной залы, чтобы снять с себя парадное платье, и тут услыхал возглас:
— Господин канцлер покинул залу!
Дунпо поспешил наружу, чтобы приветствовать учителя. Канцлер уже сидел в своем паланкине. Увидев Дунпо, он поднял руку и сказал:
— После полудня прошу вас ко мне на обед.
Дунпо вернулся к себе и сел за письма. Он должен был отпустить людей из хучжоуской управы, которые его сопровождали, и сообщить о случившихся переменах жене. Когда наступил полдень, Дунпо оделся в скромное платье с простыми украшениями. На карточке он написал название своей новой должности: «Помощник военного ревизора в Хуанчжоу». Затем Су Дунпо вскочил на коня и поскакал к дому канцлера.
Стражники доложили о нем хозяину, и Ван Аньши, приказав проводить гостя в парадный зал, принял его так, как учитель принимает старого ученика. Слуги разлили чай.
— Цзычжань, вас назначили с понижением в Хуанчжоу,— начал Ван Аньши.— Такова воля императора. При всей моей любви к вам, я был бессилен чем-либо вам помочь. Но ведь вы не обижаетесь на старика?
— Как посмел бы я обидеться на почтенного учителя? Я, позднорожденный, хорошо понимаю, что способности мои скромны и незначительны.
— Вот уж никак не скромны! — улыбнулся Ван Аньши.— Вы, Цзычжань, одарены необыкновенно щедро. Но когда приедете в Хуанчжоу, в свободное от дел время читайте побольше, чтобы углубить свои знания.
Дунпо прочитал несметное число книг и знаниями превосходил множество людей. А ему советуют больше читать и углубить свои познания!
— Почтительно благодарю за добрый совет,— промолвил он с нарочитым смирением, и его недоброе чувство к канцлеру вспыхнуло с новой силой.
Ван Аньши всегда отличался большою воздержанностью и бережливостью. И на этот раз гостю пришлось удовольствоваться четырьмя видами закусок, тремя чарками вина и тарелочкой риса. Су Дунпо стал откланиваться. Хозяин взял его за руку и проводил до порога. Когда они прощались, канцлер сказал:
— В молодые годы я десять лет просидел перед лампой у окна[288] и в конце концов расстроил свое здоровье. Теперь, в пожилые годы, болезнь дает знать о себе все чаще. В императорской аптеке мой недуг определили как скопление мокрот в груди. Я принимаю разные снадобья, но вырвать корни недуга до крайности трудно. Говорят, что от него избавляет янсяньский чай. Как раз такой чай прислали из Цзинси императору, и Сын Неба подарил его мне. Я спросил лекарей, как его заваривать. Они ответили, что для этого нужна вода из среднего ущелья Цюйтан. А ведь ущелье Цюйтан в Сычуани! Несколько раз я хотел послать туда гонца, но так и не собрался. К тому же чужие люди едва ли проявят нужное старание. Я знаю, что вы родом из тех мест. Вероятно, вам было бы нетрудно дать знать о моей нужде вашему уважаемому семейству: при случае кто-нибудь из ваших близких мог бы захватить для меня бутыль с цюйтанской водой. Вы продлили бы жизнь дряхлому старику!
Пообещав выполнить просьбу, Дунпо вернулся в храм Великого Вельможи, а на другой день покинул столицу. Когда он приблизился к месту назначения, чиновники хуанчжоуской управы вышли за городские ворота, чтобы встретить знаменитого во всей Поднебесной поэта. Дождавшись благоприятного дня, Дунпо приступил к своим обязанностям, а примерно через месяц к нему приехала семья.
В Хуанчжоу Су Дунпо близко сошелся со своим земляком по имени Чэнь Цзичан. Новые друзья вместе ездили в горы на прогулки, наслаждались видами быстрых горных рек, пили вино и сочиняли стихи. Военными делами Дунпо совершенно не занимался, к любым жалобам и просьбам был совершенно глух. Время летит быстро, и незаметно промелькнул год. Миновал праздник Двойной Девятки[289], засвистали свирепые ветра. Однажды Дунпо сидел в своем кабинете. Ветер, который дул беспрестанно несколько дней подряд, стих. Вдруг Дунпо вспомнил, что настоятель храма Неколебимого Милосердия подарил ему несколько черенков желтых хризантем и он высадил цветы в дальнем саду. «Надо бы пойти взглянуть на них»,— подумал Дунпо. Не успел он подняться с места, как появился Чэнь Цзичан. Хозяин обрадовался и тут же повел гостя в сад полюбоваться хризантемами. Подойдя к изгороди, они увидели, что на стеблях не осталось ни одного лепестка, а вся земля в саду словно усыпана золотом. Дунпо долгое время не мог вымолвить ни слова и лишь изумленно моргал глазами, взирая на эту картину.
— Цзычжань, отчего тебя так удивили эти опавшие хризантемы? — спросил Чэнь.
— О, если бы ты знал!.. Я всегда думал, что хризантемы могут завянуть или засохнуть, но никогда не опадают. Год назад в доме у канцлера Ван Аньши я увидел стихотворение «Похвала хризантеме». Сочинил его сам хозяин:
Западный ветер в минувшую ночь
Мой сад посетил, пролетая,
С желтых цветов он сорвал лепестки,
И вот вся земля — золотая.
Я был уверен, что старик ошибся, и приписал на том же листке еще четыре строчки:
Не облетят, как весенний цветок,
Осенней порой хризантемы.
Будь осторожен в сужденьях, поэт,
Строки свои создавая.
Я и представить себе не мог, что хуанчжоуские хризантемы действительно опадают! После этого канцлер отослал меня с понижением в Хуанчжоу. Теперь все понятно — он хотел, чтобы я собственными глазами увидел эти хризантемы.
Чэнь Цзичан расхохотался:
— Не зря в древности говорили: «Много знаешь — рта не раскрывай, лишь перед собеседником головой качай».
— Я все время считал, что Ван Аньши мстит мне несправедливо, но вот оказывается, что он был прав, а я задел и обидел его без всякого основания. Верно говорят люди: даже знаток из знатоков может ошибиться! Всем молодым надо крепко-накрепко запомнить, что нельзя поучать других и опрометчиво насмехаться над кем бы то ни было. Но верно и другое: пока не ошибешься — ума не наберешься.
Дунпо приказал слугам принести вина. На устланной опавшими лепестками земле накрыли стол, и друзья ели и пили, пока в самый разгар веселья в сад не вошел слуга.
— Пожаловал господин Ма, правитель области,— доложил он.
— Скажи, что меня нет дома,— ответил Дунпо, и они продолжали угощаться и беседовать до самого вечера.
На следующий день Дунпо отправился к правителю. Хозяин вышел навстречу и проводил гостя в дальнюю залу — в ту пору особых комнат для приема гостей еще не было. Они сели к столу, слуга подал чай. Гость рассказал правителю, как он год назад незаслуженно оскорбил канцлера своими стихами.