— И я ему то же самое толковала,— сказала старая госпожа.— Зачем нам эта книга? Одно горе из-за нее!
Ван Чэнь молча слушал упреки брата и матери. Душа его была в смятении.
— Книга-то хоть большая? И какими знаками писана? — спросил Ван Цзай.
— Книжонка совсем тощая, а письмена незнакомые — я ни единого знака не разобрал!
— Покажи-ка мне.
— Да, да,— сказала мать,— покажи книгу брату. Может, он разберет, что в ней написано.
— Ну, это едва ли. Просто хочется взглянуть на диковинку!
Ван Чэнь вышел и через минуту вернулся с книгой.
— Да, письмена непонятные,— промолвил Ван Цзай, перелистывая книгу от начала до конца.
Вдруг он поднялся с места и выбежал на середину залы.
— Слушай внимательно, Ван Чэнь! Ван Люэр, который к тебе приезжал,— это был я. Теперь Небесная книга вернулась к нам, и мы больше не станем тебя тревожить. Живите спокойно!
И с этими словами гость бросился к двери.
— Стой! Стой, гнусная тварь! — Не помня себя от ярости, Ван Чэнь ринулся следом и успел схватить оборотня за халат. Но лис улепетывал очень быстро, а Ван Чэнь рванул халат слишком сильно: послышался треск, и в руках Ван Чэня остался изрядных размеров лоскут. А лис тем временем встряхнулся, сбросил с себя остатки разорванного халата и, приняв свой истинный облик, пустился наутек, словно стрела из лука. Ван Чэнь со слугами выбежали на улицу, но, как ни озирались они, как ни оглядывались, лиса нигде не было видно. Трижды обманывали Ван Чэня оборотни. Они разорили его, жестоко над ним надсмеялись и, наконец, выкрали книгу!
Ван Чэнь скрипел зубами от бешенства. Он все озирался по сторонам, ища глазами мерзкое животное, и вдруг заметил слепого даоса. Монах стоял под карнизом дома напротив.
— Не знаешь, куда побежал лис? — спросил его Ван.
— На восток,— ответил слепой и показал рукой.
Ван Чэнь и слуги помчались со всех ног, но не пробежали они и пяти домов, как позади раздался крик.
— Эй, Ван Чэнь! — кричал слепой даос.— Это я, тот самый Ван Фу! И братец твой Ван Цзай тоже здесь.
Погоня круто повернула назад. Два лиса прыгали, кривлялись и показывали книгу. Ван Чэнь помчался обратно, но и оборотни мешкать не стали. Пробегая мимо своего дома, Ван Чэнь услыхал слова матери:
— К чему ты гонишься за ними, Ван Чэнь? Причина наших бедствий наконец исчезла, и прекрасно, я очень рада. Иди домой!
Ван Чэнь так весь и кипел от злости, но ослушаться матери не посмел. На глаза ему попалась одежда лиса. Ван Чэнь наклонился, поднял халат, и тут со всею одеждой оборотня произошли странные перемены. Вы спросите какие? А вот какие:
Вместо шляпы лег у ног
Высохший листок,
Сплетены из ивняка
Кольца кушака.
Стал халат пустою драной
Кожурой банана,
Стали тряпками чулки —
Белые клочки,
Туфли стали вдруг сырою
Сгнившею корою.
— Да, воистину сила оборотней безгранична,— в изумлении и страхе воскликнули все, кто был этому свидетелем.— Где сейчас молодой господин, неизвестно, но изобразили они его на диво!
От всех этих потрясений Ван Чэнь заболел и слег, и госпожа Ван вызвала к нему лекаря. Но это уж к нашему рассказу прямого касательства не имеет.
Через несколько дней в зале заметили, что в дом входит какой-то человек. Это был Ван Цзай, одетый в точности так же, как незадолго до того оборотень: черная шелковая шляпа и атласный халат.
— Лис пришел! — завопили слуги, решив, что снова явился оборотень.
Живо схватили они кто дубину, кто просто палку а накинулись на «оборотня».
— Вы что, спятили? — воскликнул Ван Цзай.— Или хозяина не узнали? Скорее известите матушку!
Но никто словно бы и не слыхал его слов. Удары посыпались градом. Видя, что дело принимает недобрый оборот, Ван Цзай рассвирепел. Он выхватил у одного из нападающих дубину, и она с таким проворством запрыгала по спинам и головам чересчур ретивых слуг, что они мигом разбежались и попрятались.
— У, гнусная тварь! — бранились они, не смея выглянуть из-за двери. — Ты ведь уже унес свою книгу! Зачем опять пришел?
Слов этих Ван Цзай не понял и в бешенстве снова бросился на слуг, а те, спасаясь от ударов дубины, поспешили укрыться внутри дома. Крики слуг уже давно достигли слуха старой госпожи Ван. Теперь она вышла из своей комнаты.
— Что за шум? Что случилось? — спросила она в тревоге.
— Снова лис в образе молодого господина! Ломится сюда!
— Опять лис? — вскричала старуха, и тут появился Ван Цзай.
Увидев мать, он отшвырнул в сторону дубину и повалился на колени.
— Матушка! Эти невежи набросились на меня с палками и обзывали лисом!
— Так это ты, сынок?
— Конечно, матушка! Кто же еще, как не я!
Тут в дом вошли семь или восемь носильщиков с поклажей. Слуги поняли, что перед ними действительно молодой господин, и стали кланяться и просить прощения. Ван Цзай прежде всего пожелал узнать причину странного их поведения, и мать рассказала ему про оборотней и про книгу.
— От обиды и гнева твой брат заболел и до сих пор не поднимается с постели,— закончила она свой рассказ.
— Значит, Ван Фу, который привез мне письмо в Сычуань, тоже был лисом? — с ужасом спросил Ван Цзай.
— А что было в этом письме? — спросила мать в свою очередь.
— Вы знаете, что я сопровождал императора в Сычуань. Там я поступил под начало Янь У, правителя округа Цзяньнань, и скоро дослужился до генерала. Поэтому, когда император возвратился в столицу, я остался в Сычуани. И вот месяца два назад приезжает ко мне Ван Фу с письмом от Ван Чэня. Брат пишет, что вся семья, спасаясь от смуты, уехала на юг, что вы, матушка, скончались и что он просит меня приехать и помочь отвезти гроб на родину. А Ван Фу сообщил, что у него неотложное дело в столице — надо позаботиться о могилах предков,— и на другой день уехал. Пришлось мне оставить свою должность и немало всякого добра бросить на произвол судьбы! Соседи на прежнем месте сообщили, где вы теперь живете. От них же я узнал, что вы, матушка, здоровы. Тут я снял траур и явился сюда. Я хотел потребовать у Ван Чэня ответа, зачем он меня обманул, послав злую весть. Но чтобы случилась такая невероятная история с оборотнями — этого я уже никак не ожидал!
Ван Цзай вынул письмо — на листе бумаги не было ни одного иероглифа. Мать с сыном не знали, смеяться им или плакать. Потом Ван Цзай и старая госпожа пошли к больному Ван Чэню. Когда Ван Цзай рассказал брату и невестке свою историю, Ван Чэнь чуть не лишился рассудка от огорчения.
— Да, лисы причинили нам много горя, но они привели Ван Цзая домой, благодаря им мы снова вместе. Сочтем это за доброе дело и не будем больше их бранить,— сказала мать.
Ван Чэнь пролежал в постели два месяца, пока наконец не поправился. Теперь он твердо решил остаться жить в Ханчжоу.
Вот почему, уважаемый читатель, в местностях У и Юэ всех обманщиков и по сю пору называют лисами.
Ползет змея, крадется тигр —
Проходит всяк своей дорогой;
Владеет книгой хитрый лис,
И лучше ты ее не трогай.
Был продан дом, и книги нет,
И не было конца мученьям.
Мы будем сотни лет спустя
Смеяться над упрямым Чэнем.
Злоключения хвастуна[301]
Со слабым сильный сладить может просто
Не оттого, что он большого роста.
Конечно, сколопендра меньше змей,
Но и змея-кушак ее слабей.
Нет в целом свете существа настолько сильного, чтобы не нашлось другого существа, превосходящего его силою, а потому лучше не хвастаться ни ростом своим, ни крепостью рук. Красноногую сколопендру, о которой идет речь в стихах, попросту называют стоножкой или стоногим жуком. Змея, о которой здесь говорится,— громадная тварь. С первого взгляда она несколько напоминает длинный кушак. Особенно много таких змей в Линнани. Самые крупные достигают в длину тридцати и даже сорока чжанов. Они часто нападают на людей, и тамошние жители всегда держат под подушкою сколопендру. Как только в комнате появляется змея, сколопендра начинает жужжать. Тут ее выпускают на волю, а она круто сгибает спину, отталкивается от земли и головой и хвостом и взлетает вверх на целый чжан. Миг — и она уже впилась змее в голову. Ее челюсти стискиваются, словно железные клещи, и она сосет кровь змеи до тех пор, пока та не издохнет.
Что же получается? Огромная, в бадью толщиною, змея становится добычею жучка толщиною в палец и длиною немногим более одного чи! Вот почему и говорили в древности: «Конечно, сколопендра меньше змей, но и змея-кушак ее слабей».
В третий год правления ханьского императора Уди Воинственного прислали ему из западной земли Юэчжиго[302] какого-то зверька с желтым хвостом. Он походил на двухмесячного щенка, а размером был не более дикой кошки. Посол поднес зверька государю.
— Разве это зверь? — презрительно засмеялся император, изумленный жалкою наружностью зверька.
— Государь, сила животного не зависит от его величины,— почтительно возразил посол.— Единорог Цилинь — царь зверей, а ведь он меньше слона. Птица феникс побеждает могучего грифа.
— Ну хорошо, прикажи ему зарычать,— недоверчиво сказал император.
Посол поднял палец — зверек облизнулся, мотнул головой и вдруг взревел так, точно в небе ударил гром. Глаза его сверкали ослепительным блеском и словно бы метали молнии. Государь Воинственный скатился со своего золотого трона и, зажав уши, задрожал от страха, а вельможи и дворцовая стража побросали оружие на землю.
Владыка был разгневан. Он повелел отправить зверька в императорский зверинец и бросить его на съедение тиграм. Но когда служители зверинца, исполняя приказ государя, по