Предсказания его сбылись: миновали шесть дней, а на седьмой больной скончался.
Он в жизни много знал тревог,
Он испытал немало зла.
В пути его настигла смерть,
Навек блаженство принесла.
Злополучный Шэньэр с воплями и рыданиями повалился наземь. Видя его отчаяние, не сдержали слез и хозяин с хозяйкою. Они подняли мальчика и принялись его утешать.
— Мальчик! — говорили они.— Мертвого слезами не поднимешь. Подумай лучше о себе. Ты ведь и сам захвораешь.
Но Шэньэр все плакал и плакал без умолку. Стоя перед стариком на коленях, он говорил так:
— Почему я такой несчастный? Год назад умерла моя мать. Мы не могли похоронить ее как подобает и вот решили с отцом идти в его родные места, чтобы там раздобыть денег и достойно справить все погребальные обряды. Дорога и вообще-то выпала трудная, а тут еще этот буран. Но мы встретили вас — и вы нас накормили, напоили, приютили. Можно ли было желать большего счастья! Однако ж само Небо отвернулось от нас: отец внезапно заболел. И снова вы пришли нам на помощь: пригласили лекаря, купили лекарство, день и ночь ходили за отцом, точно за другом или родичем. Я думал, отец поправится и мы сможем вас отблагодарить. Но он умер, и доброта ваша осталась невознагражденной. Я здесь один, без денег, без близких, и даже похоронить отца не могу. Умоляю вас, отведите мне уголок земли, чтобы зарыть мертвое тело. А я всю жизнь буду вашим слугой. Не отвергайте моей мольбы, господин!
И с этими словами мальчик упал хозяину в ноги.
— Успокойся, мальчик,— сказал Лю Дэ, поднимая его с земли.— Похоронами я займусь сам, это дело важное, тебе с ним не справиться.
— Да мне бы только клочок земли для могилы! О большем я и не думаю и не мечтаю. Могу ли я просить, чтобы господин тратился еще и на похороны! Так я уже никогда не сумею отплатить вам за вашу доброту!
— А я и не жду никакой платы.
Лю Дэ взял деньги и немедленно отправился за погребальным одеянием и досками для гроба. Потом он привел двух плотников, которые сколотили гроб. Они же и вырыли могилу. Хозяин приготовил яства и вино для жертвоприношения и сжег бумажные деньги. Стоит ли рассказывать о том, как убивался мальчик, когда гроб вынесли на пустырь позади дома и опустили в землю?! Над могилою поставили каменную плиту с надписью: «Здесь погребен Фан Юн — солдат столичного гарнизона». После похорон мальчик снова горячо поблагодарил хозяев.
Два дня спустя Лю Дэ сказал Шэньэру:
— Я думаю отправить тебя на родину отца, там ты найдешь своих близких, и вы приедете сюда за останками почтенного Фан Юна. Но ты еще слишком мал, чтобы самому пускаться в путь. Живи пока у меня. Глядишь, поедет мимо кто-нибудь из знакомых, захватит тебя с собою. А как перевезти тело, вы уже там без меня решите. Согласен?
— Ваша доброта, господин, высока, как небо, и широка, как земля. Но смею ли я думать о возвращении на родину, не разочтясь сперва с долгом благодарности? — промолвил со слезами на глазах мальчик и опустился на колени.— У вас нет своих детей, господин, и, если только я, злополучный, вам не противен, я сделаюсь вашим слугою и буду ходить за вами день и ночь без устали: так я обнаружу и выкажу свое почтение к вам. А когда вы отойдете в иной мир, на земле останется человек, который будет ухаживать за вашей могилой. Я поеду в столицу, привезу останки матери и схороню их вместе с телом отца, подле вашей могилы, и всю жизнь буду беречь и охранять это место. Вот мое желание.
— Если ты остаешься с нами, мальчик, значит, Небо посылает нам наследника,—- обрадовались старики.— Только о службе и думать забудь: ты будешь нам сыном, а мы тебе родителями.
— Если вы оставляете меня, я сейчас же поклонюсь вам сыновним поклоном.
Шэньэр поставил посреди комнаты два стула, усадил стариков и поклонился им восемь раз. Отныне фамилия его стала Лю. Но старый Лю Дэ не хотел, чтобы мальчик совершенно изменил прежнее свое имя, и велел ему называться Фаном — по фамилии умершего отца. И мальчик сделался Лю Фаном.
Лю Фан сразу же с величайшим усердием принялся за работу. Он помогал родителям по хозяйству, день и ночь ухаживал за ними, предупреждая любое их желание. Впрочем, и старики любили и жалели его, как родного сына. Об этом сложены и стихи:
Отца второго вдруг обрел Лю Фан,
Лю Дэ бездетный сыном награжден.
Того, кто умер, почитал Лю Фан,
Тому, кто жив, служил с усердьем он.
Но время летит как стрела из лука. Вот уже промелькнуло два года с той поры, как Лю Фан поселился в доме старого Лю Дэ. Была глубокая осень. Целых полмесяца лили бесконечные дожди и яростно завывал ветер. Вода в канале поднялась больше чем на десять чжанов. Стремительно катилась она по своему ложу и бурлила, как кипяток в котле. Лодки гибли без числа и исчезали в ее клокочущих недрах. Как-то раз, уже за полдень, Лю Фан прибирал харчевню, как вдруг на улице поднялся шум и крики. Юноша решил было, что по соседству вспыхнул пожар, и выбежал из дому. На берегу увидел он густую толпу людей. Лю Фан протиснулся вперед к самой воде. Выше по течению тонуло большое судно. Оно было разбито ураганом и быстро погружалось в воду. Большинство пассажиров уже погибли, а те, кто еще был жив, цеплялись за мачту или за кормило и отчаянно звали на помощь. «Спасите!» — кричали они, и крики их прерывались рыданиями. Люди на берегу и рады были бы помочь, но страх перед волнами и бешеными порывами ветра сковал их и оледенил. Они смотрели, как одна за другою исчезают в воде жертвы крушения, и только твердили: «Несчастные! Несчастные!» Внезапно новый и особенно сильный порыв ветра швырнул судно к берегу. С радостным криком все бросились вперед, и более двадцати багров разом вонзилось в борт. Десять, а не то и двенадцать уцелевших путешественников развели по постоялым дворам.
Но один из спасенных остался на берегу. Это был юноша лет двадцати; по несчастливой случайности его крепко изранили баграми, и теперь, истекая кровью, почти без дыхания, он лежал на земле, прижимая к груди бамбуковую корзину. Лю Фану стало жаль беднягу. Сразу же вспомнился ему зимний день, когда и сам он был почти столь же слаб и беспомощен. На глазах у него навернулись слезы. «Этому юноше так же худо, как было тогда мне,— подумал он.— Если бы не Лю Дэ, мы с отцом оба умерли бы в канаве у дороги. Вот так и этот несчастный умрет, и ни одна живая душа о нем не пожалеет. Пойду-ка скорее к родителям, может быть, они согласятся его спасти».
Лю Фан вернулся домой и рассказал обо всем отцу с матерью.
— Давайте возьмем его к себе и выходим,— закончил он свой рассказ.
— Доброе дело,— согласился отец.— А люди всегда должны делать добро друг другу.
— Почему же ты сразу не привел его к нам? — спросила мать.
— Я не осмелился, хотел сперва спросить у вас,— сказал Лю Фан.
— Стыдно тебе так говорить! — воскликнул старый Лю.— Пойдем скорее на берег!
И они вдвоем отправились к берегу канала. Вокруг юноши теснилась целая толпа. Лю Дэ раздвинул любопытных и приблизился к раненому.
— Молодой господин, очнитесь. Мы уведем вас к себе домой, — сказал он.
Юноша открыл глаза и кивнул. Старый Лю Дэ и сын попытались приподнять раненого, но это оказалось им не по силам: один был еще слишком молод, другой уже слишком стар.
— А ну пусти-ка, почтенный, дай я попробую,— предложил рослый и крепкий малый, стоявший чуть поодаль.
Он обхватил раненого обеими руками и легко поднял его с земли. Затем они с Лю Дэ повели юношу, поддерживая его с обеих сторон. Бедняга не мог выговорить ни слова и только беззвучно шевелил губами, показывая взглядом на свою корзину.
— Не тревожься, я возьму ее,— сказал Лю Фан.
С этими словами он взвалил бамбуковую корзину на плечо и пошел впереди, расчищая дорогу. Толпа расступилась, пропуская раненого и его провожатых, а потом двинулась за ними следом. Кто-то сказал:
— Только один и нашелся среди нас всех истинно великодушный человек — это Достопочтенный Лю! Никто не пожалел беднягу из чужих краев, никто об нем не позаботился, а вот Лю услыхал о несчастии — и сразу же уводит пострадавшего в свой дом. В нашем мире такие люди редкость. Жаль только, нет у него детей. Поистине Небеса слепы!
— Да, у него нет своих детей, зато он усыновил Лю Фана, а Лю Фан послушнее и почтительнее родного сына. Разве это не награда Неба? — возразил кто-то в толпе.
Те, кто не знал Лю Дэ, считали, что юноша, которого он забрал к себе, его родич. Когда же из чужих замечаний и разговоров они узнали правду, то не могли сдержать восхищенного вздоха. Нашлись, разумеется, и завистники: они судили и рядили лишь об одном — сколько спрятано в бамбуковой корзине серебра. Что же поделаешь, таковы люди: лица, глядишь, у всех одинаковы, но сердца несхожи. Однако ж не будем отвлекаться.
Незнакомый парень помог Лю Дэ довести раненого до дому. Лю Дэ поблагодарил незнакомца, и тот ушел. Бамбуковую корзину Лю Фан поставил подле юноши. Матушка Лю тут же достала сухую одежду, гостю помогли переодеться и уложили его в постель. Того, кто продрог в воде, нельзя поить горячим питьем, и старый Лю велел жене только слегка подогреть вино на огне. Напоив пострадавшего, старик укрыл его теплым одеялом Лю Фана и приказал сыну не отходить ночью от больного.
На другое утро Лю Дэ пришел справиться о здоровье неожиданного их гостя. Юноше было уже гораздо лучше. Он попытался подняться и поблагодарить хозяина, но старик удержал его.
— Нет-нет, вам нельзя двигаться. Главное сейчас — это покой.
— Я был на волосок от смерти, но вы меня спасли,— проговорил юноша, все же пытаясь привстать и поклониться.— Вы мне теперь точно новые отец с матерью. Я хочу знать ваше дорогое и уважаемое имя.
— Меня зовут Лю,— сказал старик.
— Значит, мы однофамильцы!
— Из каких вы мест, молодой господин?
— Из Чжанцю, что в провинции Шаньдун. А зовут меня Лю Ци. Два года назад я отправился в столицу на экзамены. Отец и мать поехали со мною. Вдруг вспыхнул мор, и за несколько дней я лишился и отца и матери. Денег, чтобы перевезти тела родителей на родину, у меня не было, и пришлось предать их сожжению. Здесь,— он показал на бамбуковую корзину,— пепел моих родителей, который я думал похоронить в родных наших краях. И вот еще одна беда — кораблекрушение. Я едва не погиб, но Небо послало мне спасителя. К великому прискорбию моему, я не в силах вас отблагодарить: у меня ничего не осталось — все мои вещи утонули.