— Вы неверно обо мне судите, молодой господин! Чувство сострадания свойственно каждому от природы, а спасти человека важнее, чем воздвигнуть семиярусную пагоду в честь Будды. Зачем же нам толковать о вознаграждении? Слушая такие речи, можно подумать, будто я помог вам корысти ради! А у меня ничего подобного и в мыслях-то не было!
Эти слова внушили Лю Ци еще большую и более горячую признательность доброму старику.
Через два дня Лю Ци был уже на ногах. Вот когда смог он поблагодарить хозяев по всем правилам вежливости и поклониться до земли. Старикам полюбился этот ласковый и прекрасно воспитанный юноша. С утра до вечера ухаживали они за своим гостем, поили лучшим вином, сладко кормили. Впрочем, внимание и заботы радушных хозяев причиняли ему немалое беспокойство: он боялся, что все эти хлопоты в тягость старикам, и хотел было уехать, но тут раны его открылись, и он снова оказался прикован к постели. К тому же и денег на дорогу у него не было. Пришлось смириться и на время забыть об отъезде.
Отчизна — не в родном краю,
А там, где встретили добром,
В скитаньях ты обрел семью,
И край чужой — твой отчий дом.
Лю Фан и Лю Ци быстро подружились. Они поведали друг другу о бедах, какие выпали на долю каждому из них, и стали назваными братьями. Потому что беды эти были схожи. И взаимная их любовь была крепче любви родных братьев.
Как-то раз Лю Ци говорит Лю Фану:
— Брат, у тебя прекрасные способности. Хочешь учиться?
— Очень хочу, да только не у кого.
— Ну так вот что я тебе скажу. С малых лет сидел я за книгами и проникал в мудрость древних и новых времен, надеясь, как говорится, пробить себе дорогу — достигнуть высокой должности. Но после смерти родителей всякая охота к службе у меня пропала. А ты, если хочешь учиться, раздобудь книги, и я тебе помогу.
Лю Фан был в восторге.
— О, какая радость, я просто ушам своим не верю! — воскликнул он и тотчас побежал к отцу.
Когда старик услыхал, что Лю Ци сведущ в науках и согласен учить его сына, восхищению его не было границ. В тот же день накупил он множество различных книг.
Лю Ци старался передать названому брату все свои знания, а тот благодаря редкостным способностям схватывал на лету каждое слово учителя. Днем Лю Фан хлопотал в харчевне, вечером не отрывал глаз от книги. И через какие-нибудь несколько месяцев он уже был изрядно начитан в старинной прозе и знал на память лучшие творения поэтов.
Вот уже полгода жил Лю Ци в доме старого Лю. Искренняя приязнь связала хозяев и гостя — такую дружбу не часто встретишь и между близкими родственниками. Юноша нашел здесь второй свой дом, и лишь одно его мучило — вынужденное безделье: полный день он не был занят ничем, только пил да ел. Раны его уже зажили, и он снова стал думать об отъезде. Наконец он поделился своими заботами со старым Лю.
— Я так благодарен вам за то, что вы спасли мне жизнь! Восхищение перед великою вашей добротой и человеколюбием трудно высказать словами. Целые полгода я обременяю вас своим присутствием — пора наконец и в путь. Я должен предать земле прах моих родителей. Когда же выйдет срок траура, я непременно вас отблагодарю, вот увидите!
— Грех становиться поперек дороги человеку, который хочет исполнить свой сыновний долг. Когда ты решил ехать?
— Сегодня распрощаемся, а завтра пораньше тронусь.
— Ну, тогда схожу найму для тебя лодку,— сказал старик.
— Водою путешествовать опасно, да и денег у меня почти не осталось. Лучше я двинусь сухим путем.
— Носильщики обойдутся тебе куда дороже, чем лодка. И вдобавок сухой путь такой утомительный.
— А мне носильщики не нужны, я пойду пешком.
— Слишком ты слаб — не дойдешь.
— Есть добрая пословица: «У кого полон кошель — смело тратит деньги; у кого в кошельке пусто — смело полагается на свои силы». Бедняку вроде меня нельзя страшиться лишений.
— Ну ничего, что-нибудь придумаем,— промолвил старик.
Помолчав минуту, он велел жене готовить угощение, чтобы достойно проводить гостя. За угощением старик смахнул слезу и сказал:
— Мы встретились случайно, словно листья ряски, что плавают на воде. Но ты прожил у нас полгода, и мы стали совсем как родные. Мне нелегко расстаться с тобою. Однако задерживать тебя я не могу. Ты должен предать погребению прах родителей, а это великое дело. И вот мы расстаемся, и кто знает, встретимся ли снова.
Видно было, что горе старого Лю безмерно. Хозяйка и Лю Фан тоже прослезились.
— Да, я вынужден вас покинуть,— проговорил Лю Ци, утирая слезы.— Но не надо так горевать. Вот только справлю траур и тотчас вернусь к вам обратно и буду служить вам верой и правдой!
— Ах, но ведь нам уже под семьдесят! Мы словно две свечки на ветру — в любой миг можем погаснуть. Будем ли мы еще среди живых, когда срок твоего траура окончится? Нет, если ты в самом деле нас любишь, утешь стариков: возвращайся, как только свершишь погребальные обряды.
— Ваше желание для меня закон,— ответил Лю Ци.
О чем шла у них беседа вечером, мы рассказывать не будем.
На другое утро хозяйка поднялась чуть свет, чтобы приготовить прощальное угощение. После завтрака Лю Дэ приказал вывести из конюшни осла и сказал Лю Ци так:
— Возьми этого ослика, чтобы не платить понапрасну носильщикам. Он у меня уже давно и все стоит без дела: ездить-то мне некуда. А в этом узле,— продолжал он, кладя на стол пухлый узел,— постель и кое-что из одежды, чтобы ты не простудился в пути. И еще вот тебе три ляна серебра на дорогу.— С этими словами старик выложил из рукава халата деньги.— До дому хватит. А как управишься с делами, сразу поезжай обратно. Помни о нашем уговоре!
— Как вы добры ко мне! — воскликнул юноша, который при виде всех этих щедрых даров снова прослезился.— Если я не смогу отблагодарить вас в этой жизни, то в будущей стану вашим верным псом или лошадью!
— Ну к чему такие слова! — воскликнул старый Лю.
Узел и бамбуковую корзину навьючили на спину осла, и Лю Ци отправился в путь. Старики, с мокрыми от слез щеками, проводили его до ворот, а Лю Фан шагал рядом с другом более десяти ли.
Случайно встретились они,
Как два листка в реке.
Потом расстаться им пришлось
Рассветною порой.
Теперь встречаться им во сне
И пребывать в тоске.
Навстречу станции бегут
Унылой чередой.
Рассказывают, что Лю Ци выходил в дорогу рано утром, на ночлег же становился лишь в глубоких сумерках. И голод и жажду утолял он на ходу. И так — день за днем, пока не прибыл на родину, в провинцию Шаньдун. Однако же в родных местах его ждали новые испытания. Год назад выдалось на редкость дождливое и грозовое лето. Хуанхэ вышла из берегов и затопила селение Чжанцю. Люди, коровы, дома — все было унесено бурными водами реки. Куда ни бросишь взгляд, повсюду одни развалины: на много десятков ли не видно ни жилища, ни дымка. Лю Ци остановился на постоялом дворе. Он не знал, как ему быть, с чего начинать. Если хоронить прах здесь, надо первым делом где-то обосноваться и найти занятие, которое его прокормит. Рассудивши так, юноша стал искать себе пристанища. Он обошел все окрестные селения в надежде встретить родственников или друзей, но так никого и не встретил.
Минул месяц, деньги, которыми снабдил его на дорогу старый Лю, были на исходе. Юноша места себе не находил от тревоги. «Если деньги кончатся, мне уже отсюда не выбраться,— думал он.— Вернусь-ка я в Хэсиу, к своему благодетелю, попрошу у него клочок земли и похороню прах родителей. Там и стану жить. Разумнее ничего не придумаешь». В конце концов он расплатился за постой, сел верхом на своего ослика и пустился в обратный путь.
День и ночь ехал Лю Ци, забыв об усталости. Когда же он приблизился к дому Лю Дэ, то первым увидел Лю Фана: мальчик читал книгу, сидя в харчевне и поджидая гостей. Лю Ци соскочил на землю.
— Брат! — крикнул он.— Как здоровье стариков?
Лю Фан поднял голову. Перед ним стоял Лю Ци.
Отшвырнув книгу, Лю Фан бросился к названому брату.
— Ох, как хорошо, что ты вернулся! Отец с матерью без конца тебя вспоминают!
Он снял с осла поклажу и отвел его в стойло. Братья вошли в дом. Когда старики увидели, кто к ним пожаловал, радость их была безмерна.
— Мы чуть было не умерли от тоски по тебе! — воскликнул Лю Дэ.
Юноша отвесил самый почтительный поклон, старик тоже поклонился.
— Ну что, похоронил прах родителей? — спросил Лю Дэ.
Лю Ци подробно рассказал обо всех своих злоключениях.
— Так и не нашлось мне места на родине, и я привез прах родителей обратно,— закончил он, утирая слезы.— И теперь я хочу просить у вас клочок земли для могилы. А еще я хочу сделаться вашим сыном и остаться здесь, чтобы день и ночь верно вам служить. Вот мое желание. Боюсь только, что вы не согласитесь.
— Свободной земли у нас много, выбирай где хочешь. Но стать твоим отцом!.. Не слишком ли много для меня чести?
— Вы не решаетесь назвать меня своим сыном? Стало быть, вы отказываете мне? — вскричал юноша.— Нет, прошу вас, снизойдите к моему желанию!
И, усадив стариков на почетное место, Лю Ци поклонился им сыновним поклоном.
Немного спустя он похоронил прах отца с матерью на пустыре позади дома. А потом оба брата в дружном согласии горячо принялись за работу и трудились так прилежно, что торговля Достопочтенного Лю мало-помалу выросла и расцвела. С отцом и матерью оба были необыкновенно почтительны. Соседи в один голос говорили, что Лю Дэ можно только позавидовать и что Небо послало старику сыновей за редкостные его достоинства.
Время летит быстро, и незаметно прошло более года. В доме царили безмятежное спокойствие и радость. Старый Лю Дэ и его супруга, однако же, совсем одряхлели, силы их истощились, и в один недобрый день они захворали. Круглые сутки не отходили от них сыновья, даже на ночь не снимали одежды. Но ни лекарства, ни молитвы не помогали. Часы стариков были сочтены, и мысль о скорой их кончине повергала сыновей в отчаяние. Боясь огорчить умирающих своею скорбью, юноши сдерживали себя и, как могли, успокаивали родителей, зато, оставшись одни, давали волю слезам. Скоро старый Лю понял, что ему уже не встать. Тогда он позвал сыновей к своему изголовью и сказал им так: