— Он любит, когда покупают сразу помногу, и только с такими покупателями предупредителен и любезен, а кто берет мало, на тех и внимания не обращает. Люди недовольны. Я уже сколько раз ему говорил, да он не слушает.
— Ну, это еще беда невелика. Я сам с ним поговорю. Пусть попробует не послушать! — сказал Ли Кэюн.
Весь этот разговор слышал другой приказчик, Чжао. Когда хозяин ушел, он заметил Чжану:
— Нам нельзя враждовать. Сюй Сюань — новичок, и мы должны помогать ему. Если он в чем и ошибается, надо сказать прямо, а не наговаривать хозяину у него за спиной. Сюй может подумать, будто мы завидуем ему.
— Много ты понимаешь, молокосос! — огрызнулся Чжан.
Вечером аптека закрылась, и приказчики разошлись; Чжао явился к Сюй Сюаню в переулок Пяти Ветвей.
— Чжан клевещет на тебя хозяину,— сказал он Сюю.— Ты должен теперь особенно стараться. Будь одинаково внимателен со всяким, сколько бы товару он ни брал.
— Большое тебе спасибо за добрый совет! Не выпить ли нам по чарке вина? — предложил Сюй.
Они пошли в харчевню. Слуга подал вина, они выпили.
— Наш хозяин человек крутой, возражений и пререканий не терпит. Никогда с ним не спорь. Торговлю веди так, как он велит,— наставлял его Чжао.
— Спасибо за твою заботу, брат! Много тебе обязан!
Они выпили еще по две чарки. Тем временем на дворе совсем смерилось.
— В такую темень, пожалуй, и дорогу-то не найдешь. Ну, прощай, до завтра,— сказал Чжао.
Сюй расплатился, и они отправились по домам. Боясь налететь спьяну на встречного, Сюй решил держаться поближе к стенам. Медленно, нетвердой поступью подвигался он вперед, как вдруг в каком-то доме распахнулось во втором этаже окно и на голову хмельному Сюю посыпалась зола из утюга.
— Кто это так безобразничает? Ослепли, что ли, или совести у вас нет? — бранился Сюй.
Из дому поспешно выбежала женщина.
— О, господин, не бранитесь. Я виновата. Простите меня!
Голос показался Сюю знакомым. Он всмотрелся пристальнее — перед ним стояла госпожа Бай. В сердце молодого человека мигом вспыхнула и запылала ярость.
— Ах, это ты, проклятая воровка, оборотень! Сколько бед вынес я из-за тебя! Дважды подвела ты меня под суд! — закричал он.
Правильно говорит пословица: мало в тебе гнева — не настоящий ты муж, вовсе нет гнева — ты не мужчина. А еще есть такие слова:
Обидчица скрылась — непросто найти:
Железные туфли истопчешь в пути.
Поймав, отплати же ей, гневом горя,
Терять и мгновенья не должен ты зря.
— Опять ты появилась у меня на пути, злое наваждение! — кричал Сюй. Он бросился к жене и схватил ее за шиворот.— Ну что, пусть власти нас рассудят или сами с тобой сочтемся?
— Муженек, вспомни-ка пословицу: одна брачная ночь приводит за собою сто счастливых дней! — как ни в чем не бывало улыбнулась госпожа Бай.— Обо всем разве расскажешь? Я хочу, чтобы ты знал только одно: тот наряд достался мне от покойного мужа. Я подарила его тебе в знак и в доказательство своей любви, и вот что из этого вышло: за любовь ты платишь мне ненавистью. Мы с тобою стали словно царства У и Юэ.
— Я искал тебя, но ты исчезла бесследно. Хозяин сказал, что вы с Цинцин ушли мне навстречу. Как же ты очутилась здесь?
— Подле храма я услыхала, что тебя схватили стражники. Я послала Цинцин разузнать, что и как, но она ничего толком не выведала, наоборот, кто-то ей солгал, будто ты вырвался из-под охраны. Я испугалась, как бы не задержали и меня, и велела служанке тут же нанять лодку до Цзяньканской области: там живет мой дядя по матери. Сюда мы прибыли только вчера. Да, я в самом деле дважды подвела тебя под суд, и мне стыдно смотреть тебе в глаза. Но не надо меня корить. Ведь я не отрицаю своей вины и молю тебя о прощении. Мы жили так мирно и счастливо, зачем же нам расставаться? Моя любовь к тебе велика, как гора Тайшань, а преданность подобна Восточному морю. Я клянусь жить и умереть вместе с тобой! Не гони меня, и мы проведем все наши дни до самой старости в добром согласии, как и подобает супругам.
Сюй Сюань попался на коварную приманку, и гнев его скоро сменился радостью. Он еще повздыхал, поворчал, но любовная страсть уже овладела всем его существом. Домой он не пошел, а остался на ночь у жены.
Рано поутру Сюй явился в переулок Пяти Ветвей, к своему домохозяину торговцу Вану.
— Из Сучжоу приехала моя жена со служанкой. Я хочу перевезти их сюда, мы будем жить вместе.
— Что ж, прекрасно, нечего долго и толковать,— согласился хозяин, и Сюй в тот же день привел жену со служанкой в дом торговца бобовым сыром.
Назавтра он пригласил соседей на чашку чаю, а еще через день соседи пригласили супругов к себе. После пирушки все разошлись по домам, но это уже к нашему рассказу не относится.
Настал четвертый день после новой встречи Сюя и госпожи Бай. Поднявшись ото сна, умывшись и причесавшись, Сюй Сюань сказал жене:
— Я поблагодарю соседей за угощение, а потом пойду в аптеку — пора браться за дело. А ты с Цинцин присматривай за домом и никуда не отлучайся.
Распорядившись таким образом, он ушел. Дни потекли обычною чередой. Сюй уходил рано и возвращался поздно. Время летело без остановки, и дни бежали за днями. Прошел месяц. Как-то раз Сюй сказал жене, что надо бы им побывать в гостях у аптекаря Ли.
— Ну конечно, ведь ты у него служишь, непременно надо к нему сходить. Это будет тебе на пользу,— подхватила госпожа Бай.
На другое утро Сюй нанял паланкин для жены, а Вана попросил нести короб с гостинцами. Следовала за паланкином и верная служанка Цинцин. Когда паланкин остановился у дома аптекаря, госпожа Бай сошла на землю, и гости направились к воротам. Им навстречу уже выходил сам Ли Кэюн. Госпожа Бай дважды низко поклонилась ему и пожелала благополучия. Затем гости отдали поклон старой госпоже и поздоровались со всею остальною родней.
Надо вам знать, что Ли Кэюн, хотя был в летах, питал неодолимую слабость к женской прелести. Увидев госпожу Бай, красота которой, как гласит пословица, могла бы повергнуть в прах целую страну, он уже не в силах был отвести от нее глаз. Поистине верно сказано:
Он сразу потерял покой,
В его глазах темно:
Ведь о красавице такой
Тоскует он давно.
На столе появились всевозможные яства и вина.
— Ну и красавица! — шепнула Ли Кэюну мать.— Лицом хороша, обходительна, приветлива и достоинство свое соблюдает.
— Сразу видно, что родом из Ханчжоу, там все такие,— согласился сын.
Гости стали прощаться, и хозяин сказал себе: «Хорошо бы провести ночку с этой красавицей!» Он наморщил лоб, придумывая, как бы половчее это сделать, и тут же надумал: «Тринадцатого числа шестой луны — день моего рожденья! Главное — не спешить, и она сама попадется мне в руки».
Время летит словно ворон, бежит точно быстроногий заяц[323], и вот уже миновал праздник Середины Лета. В начале шестой луны Ли Кэюн обратился к своей матери с такими словами:
— Матушка, тринадцатого — день моего рождения. Надо позвать гостей. Я хочу угостить родных и приятелей — пусть они веселятся в этот радостный день.
Не откладывая, разослали пригласительные карточки родным, друзьям и приказчикам, и назавтра Кэюн получил благодарственные подарки — свечи, лапшу и платки. Тринадцатого числа собрались мужчины, и пирушка продолжалась до вечера. На другой день утром с поздравлениями пожаловала женская половина гостей, среди них была и красавица Бай. Она оделась особенно нарядно: в синюю затканную золотом кофту и пунцовую шелковую юбку, волосы перевиты нитями жемчуга, украшены золотыми и серебряными булавками. Госпожа Бай и ее служанка Цинцин низко поклонились хозяину и старой госпоже. В восточной комнате в честь гостей был накрыт стол, уставленный всевозможными яствами. По природе своей Ли Кэюн отличался отчаянной скупостью, как говорится — вошкой обедал, ножку на ужин оставлял. Но теперь, ослепленный страстью, решив добиться своего во что бы то ни стало, он не поскупился на угощения. Неотступно потчевал он свою гостью, то и дело подливая ей вина, и красавица Бай захмелела. Вот она поднялась из-за стола, чтобы справить нужду. Дальновидный Ли Кэюн, заранее все рассчитав и предусмотрев, еще накануне приказал няньке:
— Когда госпоже Бай понадобится выйти по нужде, проводи ее в дальнюю комнату.
Сам он должен был незаметно прокрасться туда же и ждать. Словно нарочно про него говорят стихи:
По стене не стал он лезть,
Не устраивал подкопа,
На глазах у всех решил
Он красавицу похитить.
Вначале все шло так, как было задумано. Красавица Бай вышла. Нянька провела ее в дальнюю часть дома. Ли Кэюн, томясь неодолимою похотью, двинулся следом, но сразу же войти в комнату не отважился, а решил сперва заглянуть в щелку. Если бы он этого не сделал, может быть, всей нашей истории скоро настал бы конец. Но едва прильнул он к щели, как его объял великий ужас, он отлетел назад и грохнулся оземь.
Поди узнай, что приключилось с ним
И почему лежит он недвижим.
А приключилось вот что: Ли Кэюн увидел не красавицу, подобную яшме или цветку, а огромную, с бадью толщиной, белую змею. Чудище извивалось по комнате, его глаза, похожие на две плошки, горели золотым огнем. Ли Кэюн едва не помер от страха, лицо его посинело, губы побелели. С трудом поднявшись на ноги, он бросился прочь. На счастье, хозяина заметили служанки и подхватили его под руки, а там набежали слуги, принесли успокаивающих лекарств, и Ли Кэюн мало-помалу опомнился и пришел в себя.
— Что случилось? Что тебя так напугало? — забеспокоилась мать.
Кэюн не стал объяснять истинную причину.
— Нет-нет, ничего, просто в последние дни я чересчур утомился, а сегодня встал чуть свет. Видно, от усталости голова закружилась.