лубь озера и совсем было решился броситься в воду. Но поистине верно гласят стихи:
Владыка ада сам распорядится,
Кому, когда и как к нему явиться;
Пришедших в мир загробный раньше срока
Карает он сурово и жестоко.
Итак, когда Сюй решил броситься в озеро, за его спиной вдруг прозвучал голос:
— Юноша, отчего ты не дорожишь жизнью и гонишься за смертью? Если тебя преследуют беды, почему не обратишься ко мне?
Сюй Сюань обернулся — рядом стоял монах Фа Хай с посохом в руке. За спиной у него висело свернутое в узел монашеское платье и патра — чаша для подаяния. Как видно, он только что подошел. Если бы Фа Хай появился минутою позже, Сюя не было бы в живых. Но судьба распорядилась иначе.
— Спасите меня, учитель! — взмолился Сюй и поклонился монаху в ноги.
— Где сейчас этот оборотень?
Сюй рассказал.
— Я сегодня приходил в храм просить у вас помощи, учитель,— добавил он.
Фа Хай достал из рукава чашу для подаяний и протянул Сюй Сюаню.
— Когда вернешься домой, незаметно накрой жене голову этой чашей. И уж тогда не отпускай — держи крепче, не бойся. А теперь иди.
Сюй поблагодарил монаха и отправился домой. Красавица Бай ждала на пороге. Едва завидев мужа, она обрушилась на него с упреками и угрозами:
— Хотела бы я знать, кто это подбивает моего мужа против меня! Только бы дознаться — уж я бы свела с ним счеты!
Но правильно говорят люди: если замысел созрел, остается только выбрать удачный миг. Сюй ни словом не ответил госпоже Бай, с притворным спокойствием зашел ей за спину — и патра опустилась на голову оборотня! Сюй изо всей мочи давил на патру, и мало-помалу женщина скрылась в ней целиком.
— О, жестокий! Сколько лет мы прожили вместе! Освободи меня, дай хоть руку выпростать! — послышалась мольба.
Сюй не успел ничего ответить, как раздался голос зятя:
— Тебя спрашивает какой-то монах. Говорит, пришел ловить оборотня.
Сюй крикнул зятю, чтобы тот поскорее вел гостя в комнату. Монах вошел.
— Помоги своему ученику, отец! — промолвил Сюй, увидев Фа Хая.
Монах что-то прошептал и приподнял патру. И что же? Красавица Бай съежилась и сделалась похожа на куклу. Эта куколка длиной в семь или восемь цуней лежала на полу комнаты. Глаза ее были закрыты.
— Оборотень, злая сила, говори, как и почему ты опутываешь людей?
— О, учитель! По природе своей я змея. Однажды ветер и волны прибили меня вместе с Цинцин к берегу озера Сиху. Тут я внезапно увидела Сюй Сюаня, и в душе у меня разлилось весеннее чувство. Я не смогла сдержаться и нарушила законы Неба. Но я жизни человеческой не губила. Смилуйся надо мною, учитель!
— А кто такая Цинцин?
— Цинцин — это синяя рыбка уклейка. Многие тысячи лет томилась она в озере Сиху под третьим мостом. Я повстречала ее и сделала своею подругой. В жизни своей она не видела ни одного светлого дня, сжалься и над ней, учитель!
— Вот мой приговор: тысячу лет ты будешь нести кару за свой поступок. Я оставляю тебя среди живых, но ты вернешься в истинный свой облик.
Однако же красавица Бай не хотела смириться со справедливым приговором монаха. Тогда учитель в величайшем гневе проговорил вполголоса какие-то таинственные слова, а потом громко крикнул:
— О, Являющий Правду, внемли моей воле! Верни прежний и подлинный вид оборотням — белой змейке и синей рыбке!
Не успел он договорить, как в комнату ворвался страшный вихрь, грянул оглушительный гром, и вдруг откуда-то из-под потолка упала рыбина длиною более чжана. Сперва она билась и высоко подскакивала на полу и вдруг вся сжалась и стала крохотной рыбкою — чуть побольше одного чи. Красавица Бай тоже приняла свой настоящий вид: она обернулась белою змейкой в три чи длиной. Змейка подняла голову и пристально смотрела на Сюй Сюаня. Фа Хай посадил обеих тварей в патру, прикрыл ее полою монашеского халата и направился к храму Громового Пика. Там он поставил патру на землю и приказал сложить над нею башню. Повинуясь его приказу, люди стали сносить к тому месту кирпичи и камни, а впоследствии Сюй Сюань на собранное подаяние воздвиг семиярусную башню, под которой на долгие годы заключили белую змейку и синюю рыбку.
Наказав оборотней, монах Фа Хай изрек следующие стихи:
Две пленницы свободу обретут,
Когда озерные иссякнут воды,
Когда речное обнажится дно,
Когда обрушится внезапно башня!
После этого прорицания Фа Хай произнес еще стихи в назиданье потомкам:
Советуем людям:
Страшитесь погибельной страсти.
Попался к ней в сети —
Сумеешь ли их разорвать?
Лишь твердые духом
Осилят любые напасти.
Лишь чистые плотью
Себя не дадут запятнать.
Но юного Сюя
Безумная страсть ослепила,
И с горем отныне
Бок о бок соседствует страсть;
Когда б не монах,
Не его чудотворная сила,
Попал бы несчастный
В змеиную жадную пасть.
Вот какие стихи произнес учитель Фа Хай, и все разошлись.
Сюй Сюань принял твердое решение удалиться от мирской суеты. Он упросил Фа Хая взять его в ученики, принял постриг и стал монахом в обители Громового Пика. Много лет совершенствовал он свои желания и помыслы, и наконец настал день, когда душа его отлетела. Монахи купили гроб и сожгли тело Сюй Сюаня, а в память о нем поставили невысокую башенку. Перед своей кончиной Сюй Сюань начертал стихи, долженствующие вразумить близких и далеких наших потомков. Вот они, эти стихи:
Спас меня старец великий,
Извлекши из красной пыли.
Вновь цветет железное древо,
И вновь весна предо мною.
Множество кальп[325] существует
В этом изменчивом мире.
Одно порождает другое,
И новое возникает.
Ты цену любовной страсти
Хочешь узнать, несчастный!
Сколь часто мы попусту страждем,
Но страсть — пустота, не боле!
Наказанный сластолюб[326]
Жесток в сраженье богатырь надменный,
Разгонит войско
И разрушит стены.
Но перед ликом нежной красоты
Смягчатся вдруг суровые черты.
Мы помним о Сян Юе и Лю Бане[327],
Их клич врагов разил
На поле брани,
Но перед Юй и Ци,
Блиставшими красою,
Теряли мужество великие герои.
Эти стихи принадлежат глубокой древности и написаны мудрецом. Любовная страсть во многом определяет течение человеческой жизни — вот смысл и содержание этих стихов... Все вокруг считают тебя смельчаком, все думают, будто сердце твое не знакомо с жалостью, будто ты способен убить человека не моргнув глазом,— но вот ты увидел девицу с нарумяненным личиком и блестящими, напитанными маслом волосами — оболочку из кожи, налитую кровью и набитую костями,— и ты становишься податливым и мягким, как воск. Вспомните геройские подвиги чуского Бавана и ханьского императора Гаоцзу. Они боролись за власть во всей Поднебесной, и что же — первый из них даже в смертный час всеми помыслами своими был с наложницею Юй, а второго даже хмель не мог заставить забыть о возлюбленной — госпоже Ци.
А если уж и такие герои дали любовным чарам нераздельную над собою власть, что говорить о простых смертных? Удивительно ли, что легкомысленный юноша с горячими чувствами, опьяненный любовью, забывает все на свете и, как говорится, теряет свою душу. Если человек скромен и целомудрен, он гнушается блудодейства, ценит женскую чистоту, и со временем ему воздастся по заслугам. У него появится наследник, он получит высокую ученую степень, разбогатеет, а его потомки станут знатными вельможами. Подобные примеры часто встречаются в различных жизнеописаниях.
И напротив того, если кто растрачивает душу и плоть свою в любовных страстях и не щадит доброго имени мужних жен, он рано или поздно лишится должности и богатства или все возмездие падет на его детей, и даже в загробном мире не найдет он покоя. С ним произойдет то же, что случилось с неким сюцаем по имени Лю Яоцзюй из округа Шучжоу, который жил на исходе годов Чуньси[328] в династию Сун. Другое имя этого ученого мужа было Танцин. Жил он с отцом, служившим в Пинцзяне. Наступила пора осенних экзаменов, и Танцин, пользуясь высоким положением отца, нанял лодку и отправился в Сючжоу на экзамены. Когда лодка отчалила, Танцин взглянул на корму и замер от изумления: у кормового весла он увидел очаровательную девушку лет шестнадцати или семнадцати. Вдоль шеи девушки вились тонкие локоны, в глазах таились прелесть и обаяние. Даже простое платье и грубые украшения не могли скрыть изящества ее стана. Стройная, словно ветка мэйхуа, она стояла у весла и смотрела на воду. Танцин не мог оторвать от нее взгляда, сердце его затрепетало. Вскоре он с сожалением узнал, что девушка — дочь хозяина лодки. «Правильно говорит пословица: ясная жемчужина родится в безобразной раковине,— вздохнул Танцин.— Так оно и есть». Он очень хотел перемолвиться с красавицей хоть несколькими словами, но ему мешал старик-лодочник, стоявший рядом с дочерью у кормового весла. Боясь, как бы старик не разгневался, Танцин принял вид безразличный и скромный и отвернулся. Но время от времени взоры его снова обращались к красавице. Чем больше он смотрел на нее, тем более привлекательной она ему казалась. Он был уже не в силах сдержать нахлынувшее чувство, и вот что он придумал. Он подошел к старику и велел ему тянуть лодку волоком.