Он прикоснулся губами к ее голове, а потом неспеша вытащил шпильки, которые все еще удерживали ее непослушные волосы в слабом пучке, неумело уложенном банщицей.
Ретт распустил ей волосы и снова окинул страстным, любящим взглядом.
— Боже мой, как ты прекрасна! Я люблю тебя, Скарлетт! Я очень тебя люблю!
— И я люблю тебя. О! Если б ты только знал, как я мечтала об этой минуте! И она, снова ощутив вкус своих соленых слез, крепко обняла его за талию, уткнувшись лицом в грудь.
Шершавая пуговица от рубашки впилась ей в щеку, и Скарлетт растегнула ее, а потом вторую, третью, четвертую… Она просунула руки к нему под рубашку и ощутила, как напряглись его сильные мышцы и прижавшись к нагой груди, стала ее целовать. И только подумать, ей совершенно не было стыдно!!! Страсть, охватившая ее, заслонила собой стыд и прочие подобные мелочи. Перед ней стоял Ретт, ее Ретт, и она его целовала, не в силах оторваться!
Он подхватил ее на руки и отнес на кровать, а потом стал раздевать, бросая на пол одежду. И она ощутила его горячие губы на своем теле, нежные и страстные, неистовые и возбуждающие!
Скарлетт открыла глаза, изнемогая от экстаза и ощутила как теплая нега разливается по всему ее телу. Голова Ретта покоилась на ее груди и глядя поверх нее на свое нагое тело, Скарлетт испытала неловкость. Она протянула руку, нащупывая одеяло, съехавшее почти на самый пол и стыдливо натянула его на себя.
Ретт приподнял голову и взглянул на нее. Его глаза светились счастьем!
— Нет, — сказал он, стягивая с нее одеяло, — я слишком истосковался по тебе и теперь не могу наглядеться.
— Но, Ретт! — Скарлетт стыдливо потупила глаза.
— Что? Ты замерзла? — он нежно собрал ее разметавшиеся по всей подушке волосы, а потом прикрыл ими плечи и грудь.
— Такое одеяло мне больше нравится! — Он прижался щекой к ее животу.
За дверью послышался шорох и через минуту в нее робко постучали.
— Кто там? — строго спросил Ретт, я же приказал, чтобы нас не беспокоили!
— Мистер Ретт, — виновато произнес Порк, — меня послал Джимми, чтобы сказать миссис Скарлетт, что парнишка с цветами снова явился и теперь он его не выпускает.
Ретт улыбнулся и многозначительно взглянул на Скарлетт.
— Ну что, любовь моя, какого цвета розы ты надеешься увидеть на этот раз?
— О! Ретт! — воскликнула она, — как же я сразу не догадалась!
— Порк, — крикнул Ретт, повернувшись к закрытой двери. — Вели Джимми отпустить мальчишку, а потом принеси посылку сюда и положи ее к порогу.
— Порк, слышишь, подожди, — воскликнула Скарлетт, — скажи Фердинанду, чтобы он немедленно отправлялся на фабрику, не дожидаясь моих писем, я завтра сама их отправлю!
— Слушаюсь, мэм.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
— О, Ретт, — воскликнула Скарлетт сквозь смех, — только ты мог меня так провести!
— И поверь, я испытал несказанное удовольствие, глядя со стороны на свою затею! Особенно когда ты вошла с цветами в столовую, нарочно стараясь выставить их напоказ передо мной!
— Ах, ты!!! — Скарлетт подняла руку, пытаясь на него замахнуться, а он перехватил ее в запястье и засмеявшись, нежно поцеловал.
— А теперь, признавайтесь, мэм, кто еще мог послать Вам цветы, кроме меня?
— Что?
— Как, что! Ты же подумала, что это сделал кто-то другой? Так кто же?
— Много будешь знать, быстро состаришься! — Скарлетт показала ему язык.
— В самом деле, моя прелесть?
— В самом деле!
— Ну что ж, придется мне отказаться от своего любопытства, разве я могу теперь быстро состариться!
И он нежно провел рукой по ее нагому телу.
За дверью снова послышался шорох и тут же затих.
— Это Порк принес тебе цветы, — сказал Ретт.
Скарлетт благодарно на него взглянула и поцеловала в плечо.
— Забери их, Ретт.
— Ни в коем случае! Я не могу отказать себе в удовольствии посмотреть, как ты сама за ними пойдешь.
— Ретт, пожалуйста!
— Нет!
— Ну, хорошо, хорошо! — и она, привстав, протянула, было, руку к платью, лежавшему на полу.
— Но, уж, нет! — Ретт, опередив ее, подхватил платье.
Если ты хочешь что-то надеть, любовь моя, возьми туфли.
— Ты просто деспот! — и она, выпрямив плечи, направилась к двери.
Пока Скарлетт втаскивала футляр с цветами в приоткрытую дверь, Ретт поднялся с постели и прикрылся простыней, повязав ее на талии. Увидев его в таком виде, Скарлетт возмутилась.
— Ах, вот как! Меня он заставляет бродить без одежды, а сам…
— Я, — это совсем другое дело, моя дорогая! — загляни-ка лучше в футляр!
Скарлетт опустилась на колени и открыла лежащий на ковре футляр.
— О, Ретт, как они прекрасны! — воскликнула она, увидев белые розы на пурпурном бархате.
— Не больше, чем ты, любовь моя! — Возьми их, и не поднимайся с коленей, я хочу на тебя посмотреть.
Скарлетт стала осторожно вытаскивать из футляра розы одну за другой, а ее распущенные волосы, нисподающие с голых плеч при каждом наклоне, игриво цеплялись за белые лепестки цветов, создавая притягательный контраст черного с белым. И Ретт не мог налюбоваться этим прекрасным зрелищем.
— Что это? — спросила она, обнаружив маленький серебряный футлярчик среди цветов.
Ретт, обтянутый простыней, словно индеец в набедренной повязке, приблизился к ней.
— Это кольцо. Я купил тебе его в Чарльстоне.
— Ретт, — и она счастливо улыбнулась. — Выходит, ты снова делаешь мне предложение?
— Именно так, любовь моя! — и он надел кольцо ей на палец.
— А поцелуй?
— Поцелуй?
— Ну, да, ты сделал мне предложение, подарил кольцо и даже надел его на палец, а теперь непременно должен последовать поцелуй.
И она, забыв о розах, которые тут же одна за другой посыпались на ковер, протянула руки, чтобы его обнять.
Спустя некоторое время Ретт оторвался от ее губ и нежно потерся щекой о волосы.
— Взгляни — ка, под ноги, Скарлетт. Мы стоим среди великолепных белых роз и целуемся, совсем как в большом красивом романе. Даже смешно, черт возьми!
— Я не знаю, как там в романе, но Мамушка оказалась права!
— Мамушка?
— Да. Она сказала, что ты походишь, побродишь по белому Свету и непременно вернешься ко мне и что место твое только здесь, подле меня!
— Я всегда говорил, что Мамушка очень мудрая старуха, царство ей небесное!
ЭПИЛОГ
На улице хмурилось и холодный ноябрьский дождь накрапывал уже около часа, никак не решаясь разойтись всерьез. Скарлетт плохо себя чувствовала с самого утра. Едва встав с постели на нее навалилась тошнота, а потом, ни с того, ни с сего, заломило поясницу с левой стороны, ближе к позвоночнику. Да и ребенок вел себя беспокойно, он то и дело бил ножкой, словно эта противная погода не давала покоя и ему.
Ретт уехал в город по каким-то делам очень рано, еще до того, как она проснулась и ей пришлось завтракать в одиночестве, которое в добавок ко всему, усугубляло ее отвратительное настроение. А причиной такого настроения был ее вчераний разговор с Реттом относительно Фердинанда. Ретт уже не первый раз упрекал Скарлетт за слишком частое использование молодого человека в своих целях, отваживая, тем самым, от занятий с Уэйдом.
— Уэйду сейчас в самом начале учебного года необходимо как можно больше заниматься с Фердинандом, а ты крадешь у них время. Ведь помимо всего прочего Фердинанду следует самому перелистать немало книг, прежде чем он примется за занятия с ребенком, а откуда ему взять на это время? Ты же целыми днями заставляешь его заниматься своими делами!
— Но, Ретт, я же на седьмом месяце беременности! Разве ты разрешишь мне заниматься ими самой?
— Не говори глупостей, и не строй из меня дурака, пытаясь объявить безвыходным положение дел. У тебя, моя дорогая, есть два здоровых лоботряса, которые целыми днями просиживают в конторе, ничем не занимаясь.
— Но они ничего не смыслят в делах!
— Так зачем же ты их держишь?
— Им находит применение Герберт и в основном физическое. Он просто не может без них обойтись!
— Я думаю Герберту вполне хватило бы и одного из них, а второй мог заменить Фердинанда.
— Но, Ретт, я же сказала, что ни один из них не способен шевелить мозгами так, как Фердинанд и если поручить им что-то серьезное, они просто все испортят!
— А я думаю, что они больше притворяются и вполне выгодно пользуются репутацией никчемных людей! Ну в самом деле, зачем им шевелить мозгами и решать какие-то вопросы, когда гораздо интересней целыми днями дуться в карты, а между делом таскать туда-сюда тюки с хлопком и штуки материй!
— Ох, Ретт! Но Фердинанд мне просто необходим! — воскликнула Скарлетт взглянув на него с мольбой в глазах.
— Неужели ты думаешь, что легко вот так сходу найти хорошего помощника? Да если он сейчас уйдет в сторону, все мои дела налаженные с таким трудом встанут!
— Но Уэйду он тоже необходим именно сейчас! И не пытайся меня разжалобить, дорогая, пользуясь своим деликатным положением! Я-то знаю, что все твои дела уже вполне прилично откатаны и вовсе не нуждаются в таком ведущем паровозе, как Фердинанд.
— Но, Ретт!
— И никаких но! — он повелительно прикоснулся ладонью к ее губам, заставив замолчать, а потом самодовольно чмокнул в щеку.
Их разговор так и остался незаконченным, ибо Скарлетт знала, что теперь ей необходимо подойти к делу совершенно по — иному. И она как всегда решила подумать об этом завтра, после чего положила голову на плечо Ретту и постаралась заснуть.
А сегодня с утра Ретт уехал, и у нее появилась возможность побыть наедине и обдумать план предстоящей атаки по завоеванию Фердинанда. Но как назло ничего подходящего ей на ум не приходило. Она не могла придумать ни одного существенного довода, который заставил бы Ретта отречься от своего решения, — вернуть молодого человека на подобающее ему место, которое он и занимал в их доме. Промучившись два часа кряду, Скарлетт решила еще раз пойти на приступ тем же путем, что и вчера и если потребуется, даже всплакнуть!