ЧАСТЬ II.25 ЛЕТ СПУСТЯ
Я стал ждать писем, сигналов от «спецов». «Где же вы теперь, друзья-однополчане?» Где же вы, отчаянные московские мальчишки, в пятнадцать лет надевшие военные шинели? И вдруг зазвонил телефон...
Первым я услышал голос Владимира Дергачёва. Он учился не в моей спецшколе, не в пятой, что находилась у Абельмановской заставы, а во второй — на Кропоткинской улице.
Туда он меня и пригласил, на Кропоткинскую, 12.
В доме, где до войны была вторая артшкола, сейчас средняя школа № 29. Бывшие «спецы» в содружестве с учителями и учащимися этой школы решили создать в ней музей боевой славы и передать его нынешним пионерам и комсомольцам.
— Инициативная группа «спецов», или, как мы называем, оргкомитет, собирается каждый понедельник в шесть часов, — сказал Дергачёв. — Приходи. Будем ждать.
В понедельник я приехал на Кропоткинскую.
...В классе, увешанном географическими картами, стенгазетами и изомонтажами, сидели сорокалетние военные и штатские, делали на ватмане эскизы стендов, набрасывали проект панорамы артиллерийского боя. Вместе с ними за столом работал бывший военрук второй спецшколы Ефим Ильич Левит. В форме полковника, с планками наград. Орден Ленина, четыре ордена Красного Знамени, орден Суворова...
Последний раз до этого я видел военрука второй спецшколы в 1940 году в лагерях Военно-политической академии, где наши школы проходили лагерный сбор.
Поседел с тех пор Ефим Ильич. И его воспитанники, как и я, поседели.
Но седина не помеха, о ней забываешь, особенно тогда, когда бывший учитель командует в классе бывшими учениками, называя их по именам.
Тогда, давно, он обращался к ним: «Учащийся Иванов...» «Учащийся Петров...» Так требовал устав. Теперь: «Петя», «Вася». Нежнее.
А в общем, всё, как в прежние времена. И даже отчитывает он их, как тридцать лет назад: «Почему ты опоздал? Никаких оправданий...»
Курс учёбы и воспитания продолжается.
Экспонатов для музея было уже немало: нашли фотографии, письма, комсомольский билет, пробитый осколком. Прошедшие через фронты войны «спецы» отдали для музея самое бесценное и святое, что у них осталось от военных времён, — кусочки своей жизни: дневники, газетные вырезки, документы. То, что так долго и бережно хранили. Даже плащ-палатку один «спец» отдал. Плащ-палатку, в которой прошагал всю войну. Много документов, писем, орденов передали музею родители погибших спецшкольников.
Сидят за маленькими школьными партами сорокалетние люди, рисуют на ватмане экспозицию будущего музея боевой славы, и вдруг один из них говорит:
— А если бы мы пушку раздобыли, полковую пушку, на которой мы учились? Какой же артиллерийский музей без пушки?
Левит отвечает:
— Не первый раз, ребята, задаёте вы этот вопрос. Мы ведь давно ищем такую пушку. Но трудно её найти...
Легче отыскать древний клад, чем пушку нашего детства и нашей юности — семидесятишестимиллиметровое полковое орудие образца 1927 года. Может, где-то в других музеях попросить? Или на старых артиллерийских складах?
После встречи со своими ровесниками, бывшими «спецами» второй артшколы, я вернулся домой и смотрел по телевидению фильм о майском военном параде.
По Красной площади тягачи тащили огромные ракеты.
Далеко, очень далеко шагнула военная техника. Когда-то высшим её достижением были прославленные «катюши». Теперь — межконтинентальные ракеты.
Я смотрю на эту великую мощь и вдруг ловлю себя на мысли: думаю о другом. Я думаю о полковой пушке, о пушке нашей юности, потому что без неё не было бы и сегодняшних ракет.
Мы учились на ней, простенькой «семишостке». И в великую победу, которую одержал советский народ, одолевший немецко-фашистских захватчиков, внесли свой вклад тысячи московских комсомольцев, добровольцами пошедших в артиллерийские школы.
Теперь в армии служат их сыновья. Они стоят на посту у ракет, сидят за пультами электронных машин или у радиолокаторов.
А где же всё-таки найти полковую пушку старого, довоенного образца? Она очень нужна не как оружие, а как источник вдохновения для тех, кому сегодня пятнадцать.
Музея ещё не было, но в зале на втором этаже, где он должен был разместиться, уже висела мраморная мемориальная доска. Сначала на ней было высечено двадцать девять имён спецшкольников, погибших на фронтах Отечественной войны. Ниже оставлено белое поле. Шёл розыск живых и мёртвых...
Я ещё вернусь сюда, на Кропоткинскую, 12, и расскажу о музее, когда он откроется.
Первый звонок принадлежал Владимиру Дергачёву.
Второй...
— Здравствуйте, говорит брат Анатолия Белова...
— Белова?
— Да, да, бывшего спецшкольника Белова... Погибшего на фронте офицера... Вы ведь учились в пятой?
Белов... Белов... «Мушкетёр»! Товарищ Мамленова!
Сразу вспомнил: Гендриков переулок, библиотека-музей Маяковского... «Как у вас в спецшколе?» Потом фронт. Мы с Мамленовым и Исаковым сидим на скамеечке у штаба полка. «Как у вас на фронте?»
Вскоре ко мне приехали брат Анатолия — Николай Иванович и сын — Борис Анатольевич.
Белов женился сразу же после окончания спецшколы, и, когда он был в Одесском училище и на фронте, у него рос сын.
Сейчас Борис — специалист в области морской геологии. А вот давняя фотография, фотография с пометкой «29 августа 1943 г.». Стоит гордый трёхлетний малыш, и у него на груди орден Красного Знамени.
Приезжал отец с фронта в Москву в отпуск на несколько дней и сфотографировал сына со своим орденом.
Он видел его в последний раз.
...Боевое крещение Анатолий Белов принял под Лугой, дрался за прорыв ленинградской блокады.
Незадолго до прибытия на передовую, 7 декабря 1941 года, он писал отцу: «...B скором будущем вы уже письма от меня будете получать из действующей армии. Скорее хочется испытать свои знания и потягаться с немецкими офицерами, думаю, не уступлю гадам по спецделу (артстрелковой). Трудно пока ещё, папа, на Ленинградском фронте, но надеемся скоро прорвать кольцо и вместе, соединившись с вами, покончить с мерзавцами. На этом они и найдут своё место — могилу!»
«...испытать свои знания и потягаться... не уступлю... по артстрелковой...» Так наивно-запальчиво и деловито мог написать только недавний «спец»! Если учащийся спецшколы получал тройку по общеобразовательным предметам, ему сочувствовали. Но схвати скверную оценку по артстрелковой подготовке — и ты будешь окружён презрением товарищей. Скажут, слабак. К военному делу ребята относились сознательно, высокими отметками в журнале гордились, артиллерию ставили превыше всего, готовились быть в ней профессионалами.
Анатолий Белов воевал под Ленинградом и на Украине. О том, как проявил он свои знания и свои личные качества, рассказывают пожелтевшие листки ежедневной красноармейской газеты «Гвардия». 2 марта 1943 года она писала: «Бесстрашно громили врага прямой наводкой артиллеристы капитана Белова — командиры орудий: старшина Тишин, сержант Кобелев... Меткой наводкой они из своих орудий разбили шесть вражеских дзотов и блиндажей...»
12 июня газета поместила фотографию группы артиллерийских офицеров, и среди них — Анатолий Белов. Подпись: «Лучшие командиры-артиллеристы, показавшие в недавних боях образцы мужества, отваги и умелого руководства своими подчинёнными».
Хранят в семье Белова и письмо, полученное от командования:
«Дорогой товарищ Белов! Разрешите передать Вам и Вашей семье гвардейский привет и самые хорошие пожелания от имени 60 гв. КАП и его личного состава. Мы очень признательны Вам за то, что Вы вырастили и воспитали замечательного патриота нашей Родины, достойного воина Красной Армии — Анатолия Ивановича Белова.
С первых же дней формирования полка Анатолий Белов горячо взялся за обучение бойцов и подчинённых ему командиров и сумел сколотить боеспособный коллектив... Вот боевая работа батареи, где командиром является Ваш сын Белов. Батареей подбиты два танка, уничтожено 35 огневых точек и 7 дзотов противника, уничтожено большое количество живой силы немцев, автомашин с грузом шесть и т. д. ...Анатолий Белов пользуется любовью и уважением бойцов и командиров всего полка. На днях партийная организация полка приняла Анатолия Белова в ряды ВКП(б).
За отвагу и мужество, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, командование полка представило Анатолия Белова к правительственной награде — ордену Красного Знамени...
Командир 60 гв. КАП гвардии майор Гущин.
Военком 60 гв. КАП гвардии батальонный комиссар Иофин».
К ордену Красного Знамени Белов был представлен за бой, в котором он не только отразил атаку вражеских танков, но и обратил противника в бегство.
У артиллеристов есть выражение «преследовать врага огнём и колёсами». Тем и отличился в этом бою Белов.
Старший помощник начальника штаба артиллерии 20-го танкового корпуса майор Анатолий Белов погиб 1 октября 1943 года под деревней Белкино, Запорожской области.
Полк, в котором служили Мамленов и я, в то время тоже вёл бои в Запорожской области. «Мушкетёры» были недалеко друг от друга.
После гибели майора Анатолия Белова его боевой товарищ привёз в Москву его шинель, фуражку, кобуру от пистолета, пропуск на стадион «Динамо», книжку «История Одесского артиллерийского училища» и полевую сумку — ту самую полевую сумку, с которой он ходил в спецшколу и с которой он был, когда я впервые его встретил...
— Вот папина сумка... — говорит Борис.
...Так четверть века спустя я узнал о судьбе Анатолия Белова.
Встретился я и с родными Александра Мамленова — с матерью Марией Николаевной и сестрой Антониной Георгиевной. Не сразу нашёл их: мне была известна только фамилия, и я даже не знал, кто из Мамленовых живёт в Москве.
И вот я в их доме на Большой Филёвской. Я читаю письма Саши матери и сестре — «треугольнички», в которых он рассказывает о себе, беспокоится о домашних, сообщает, что выслал деньги, спрашивает, не нужна ли в чём-либо маме и сестре его помощь.