«Нравится, Рома?»
«Ещё бы!»
«Это Соната Звёзд»
Мы сидим в пустоте. Именно так — мы сидим вдвоём в бескрайней пустоте космоса. Под ногами у нас Млечный путь, сотканный мириадами звёзд, превращённые расстоянием в светящуюся пыль. Над головой неистовым накалом сияет шар солнца, отнюдь не золотого — здесь, вне плотного фильтра атмосферы, местное светило светит ярче сварочной дуги, ослепительно-голубоватым светом, и даже ангельский глаз, приспособленный к прямому взору на солнце, с трудом выдерживает такое зрелище. Мощный тут телеэкран, натурально передаёт. А вот и Рай, маленький бледно-голубой шарик…
«Слушай, а здорово мы летим, за какой-то неполный час…»
«Так ведь всего трое суток на всё путешествие. Дорога в один конец занимает сутки. О, гляди, а вон и Холодная!»
Я вглядываюсь в крохотную искорку. Не впечатляет…
«Ничего, завтра утром впечатлит. А вон Несчастная звезда»
Да, вот это уже лучше. Даже на расстоянии в миллиард километров шарик заметный. Я уже знаю, что ангелы назвали так эту планету ещё до того, как поняли природу звёзд. Интуитивно, так сказать. Потому что планета эта, втрое тяжелее Юпитера, недобрала совсем немного, чтобы стать настоящей звездой, дарящей тепло и свет. Оттого она и несчастна.
«А вон Великая звезда» — я уверенно указываю на ночное светило, беря роль гида на себя — «Тебе будет любопытно узнать, что это парная звезда…»
«Издевайся, издевайся…»
— Между прочим, тут как-то зашёл разговор про ужин… — внезапно вспоминаю я.
— И низменные инстинкты взяли верх над тайнами Вселенной, — смеётся Ирочка. — Пойдём в кают-компанию, или ты стесняешься? Можно покушать тут, в каюте…
В каюте? Ха! Вот он, миг моего торжества. Я открываю маленький дорожный чемоданчик с разными мелочами, нужными в пути. Хозяйственная супруга захватила его с собой, и мне оставалось лишь замаскировать в недрах чемоданчика своё произведение.
— Мне нечего стеснятся, ибо я сражался за правое дело.
Ирочка заинтересованно блестит глазами. Да, она любопытна, и вполне может прочитать в моей голове, что именно я задумал. Но сюрпризы она любит больше.
Я не спеша разворачиваю тугой свёрток. Нет, не зря я вчера украдкой потел у синтезатора в подвале нашей башни. С тугим шелестом раскрывается веер радужно-белых перьев. Я сую голую культю в прохладную мягкость протеза, торжественно распахиваю огромные крылья. Мне не нужно зеркало, ибо в глазах моей супруги я вижу восторг.
— Всякая техника по сути своей протезы…
— Ты умник, муж мой! — Ирочка обнимает меня и целует. — Сам догадался?
— А то!
— Нет, ну какой молодец, правда!
— … Нет, разумеется, можно построить гравилёт любой формы. Но тогда при движении возникнет масса проблем — это же не висячие сады, годами торчащие на одном месте. Да и там немного другой принцип. А нормально летают только корабли в форме тел вращения, обычно это эллипсоид. Вон и у «зелёных» их корабли и суборбитальные аппараты имеют форму тел вращения. Но если к тому же требуется полностью компенсировать любые перегрузки, тогда аппарат должен иметь форму шара, иначе никак.
Взлетающая в зенит сочетает лекцию с работой, её пальцы порхают над виртуальным пультом, прозрачно светящимся в воздухе. Мы сидим на мягком пушистом ковре служебной каюты. Каюта устроена примечательно, кстати — все стенки обиты вот этим самым ковром, и гравитация в каюте направлена от центра к периметру, так что сидеть можно на любой из шести граней.
— Это Киу балуется, — смеётся Взлетающая. — Любит спецэффекты.
— А можно мне поуправлять вашим кораблём? — это Ирочка.
Сёстры переглядываются.
— Ну… вообще-то мыслеуправление… Понимаешь, он тебя не послушается, наш шарик.
— А ручное управление?
Сёстры снова переглядываются.
— Это можно.
Откуда-то выплывает шарик, размером с бейсбольный мяч. Подплывает к нам и замирает. Вспыхивает, одеваясь призрачными светящимися символами, висящими в воздухе.
— Попробуй, Иолла. Это ключ ручного управления.
Ирочка берёт «мячик», поворачивает его. Изображение на огромном экране-стене рывком проворачивается.
— Хорошо, что у нас такая хорошая гравикомпенсация, — смеётся капитанша — Не то нас уже размазало бы по стенкам. «Спокойный космос» повторяет все движения этого шарика.
Но Ирочка уже поняла, я это ощущаю. Мягко, плавно вращает шарик. За «окном» проплывают созвездия. Ага, а это Холодная… Смотри-ка, заметно выросла, уже не искорка — маленькая дробинка…
Ирочка наводит Холодную точно в центр «окна»-экрана. Плавно смещает шарик вперёд. Ничего не меняется.
— Сейчас продольное ускорение пять «же» — Взлетающая указывает на светящуюся в воздухе цифру — Можно добавить.
Ирочка ещё смещает шарик вперёд.
— Ого, он упирается!
— Разумеется. Вот тут предел — двадцать восемь «же».
Ирочка отпускает шарик, и тот немедленно возвращается на прежнее место.
— Мы прибавили ещё полкилометра в секунду, — снова указывает Взлетающая в зенит. Щелчок пальцев, и разом гаснет виртуальный пульт, а мячик куда-то улетает. — Но ручное управление используют редко. И вообще в открытом космосе всегда ходят на автопилоте.
— А можно сделать невесомость? — это уже я.
— Да пожалуйста, — щёлкает пальцами Взлетающая.
Я разом теряю вес, ощущая свободное падение, длящееся, длящееся… Мы все плаваем в каюте, только в отличие от людей у ангелов есть крылья, и вообще для летучих существ невесомость — не проблема…
— Хватит?
— Да, спасибо.
— Ничего, ребята, — подаёт голос вторая сестра. — Это в открытом космосе полёт — рутина. Завтра мы прибудем на Холодную, там куда интереснее.
— Хороший какой вечер, — старшая сестра потягивается. — А давайте споём, а?
Я выжидательно смотрю на Ирочку.
— Я не люблю петь, девчата. Извините.
— Глупости, — сёстры переглядываются. — Все любят петь, только многие этого не знают.
— И тем не менее.
— Да ладно, ладно. Никто ведь тебя не заставляет. Но, может быть, вы оба послушаете, как поём мы с сестрёнкой?
— Да ещё как послушаем! — встреваю я, разряжая лёгкую напряжённость. Все смеются.
Сёстры вдруг разом становятся серьёзными.
Такой песни я ещё не слышал. И сопутствующий видеоряд ничего себе… Словно исчезли толстые стены корабля, и мы повисаем в бескрайней пустоте. Я уже нутром ощущаю её, эту пустоту — бессчётные кубические километры, какое там — световые годы пустоты. И маленькие, маленькие искорки звёзд в этой бескрайней пустыне мрака, который и ледяным-то назвать нельзя — просто вакуум, ничто. А вокруг одной из искорок-звёзд неощутимо кружатся по своим орбитам совсем уже крохотные пылинки планет, и на одной из них живут ангелы…
«Это Песня Пространства»
Пение стихает.
— Понравилось?
— Здорово! — это я. Действительно, ангельское пение на два голоса — это что-то…
— Вы молодцы, — серьёзно, негромко говорит Ирочка.
— Когда-то мы хотели стать знаменитыми певицами, — говорит младшая сестра. — Но увы… Зато на нашем милом шарике всегда поём, если есть хоть какие-то слушатели.
Все смеются.
— А люди поют песни? — вдруг спрашивает старшая сестрица. И спрашивает конкретно меня.
— Ну, вообще-то поют, как и все разумные существа, наверное…
— Неправда. Вот «зелёные», к примеру, песен никогда не поют. И не пели изначально — у них такой голосовой аппарат… — это Ирочка.
— А у людей?
— Вообще-то тоже не очень, — Ирочка смеётся. — Но всё-таки не напильником по стеклу.
— А ты знаешь людские песни? — опять подаёт голос младшенькая.
— Знаю, и притом много, — Ирочка смеётся. — Но петь вам не буду. Ап!
— Да ладно, девушки… — встреваю я.
— Неправда, мы замужем! — и опять все смеются.
— Ну хорошо, уважаемые дамы. Я вам спою, лично. Устроит?
— Да ещё как устроит! — и снова смех. Весёлый-таки народ эти ангелы.
Я откашливаюсь, как оперный певец, встаю в позу. В глазах народа искорки, но они терпят, не смеются. Ждут концерта. Ладно…
* * *
Ночь пришла
будто прошла боль
Спит Земля
Пусть отдохнёт, пусть
у Земли,
Как и у нас с тобой
Там впереди
Долгий как жизнь путь
Я возьму
этот
большой
мир
Каждый день
и каждый его час
Если что-то
я забуду
Вряд ли звёзды примут нас
Если
что-то
я забуду
Вряд ли
звёзды
примут нас…
Они слушают. Они слушают внимательно, и смех уже улетучился из их глаз.
…Я возьму
Память земных
рос
Буду плыть
в спелом густом сне
Там вдали
Там, возле синих звёзд
Солнце Земли
Будет светить мне…
Они слушают. Они слушают меня, и я улавливаю их чувства. Удивление? Почтение? Не то, не то!..
Песня стихла, но все молчат.
— Слушай, Ди… Это же… Слушай, разве люди уже летают к звёздам?
— Да нет, конечно, — смущённо улыбаюсь я. Приятно производить впечатление… — Только-только поднялись над атмосферой. Ну там к Луне своей слетали несколько раз… Так что это всё полет воображения.
— Иолла, можно, мы расцелуем твоего мужа? — это младшая.
— Ну уж нет! — Ирочка решительно привлекает меня к себе, обхватывает крылом, как плащом прикрыла, — Уж лучше я тогда спою. Из двух зол выбирают меньшее!
— Ага, поймали на слове! Ап! — это младшая из сестёр.
И снова все смеются.
Ирочка внезапно становится очень серьёзной. Я давно знал, что ангелы могут вытворять со своим голосом невероятные вещи. Я и сам теперь могу немало, но сейчас…
Ирочка поёт низким, «медным», чуть вибрирующим голосом. Эту песню я хорошо знаю, потому как родилась она в моей стране.
… Что-то с памятью моей
стало
То, что было не со мной
помню…