Если вы думаете, что разыскать в груде бумаги, собранной всей школой, макулатуру, принадлежащую одному классу, — дело простое, вы глубоко ошибаетесь. Ребята успели десять раз вспотеть. Перемазались, как черти. Но зато…
— Есть! — закричал Витька. — Есть! Смотри! Вот еще страницы.
В пачке, между старыми газетами и журналами, вместе с обоями и картонкой от телевизора, лежали сложенные вместе страницы, написанные на машинке и исправленные знакомым почерком и чернилами.
— Никола, ур-ра! Я тебе что говорил? — Виктор захлебывался от восторга. Еще бы, едва ли не впервые операция, проведенная полностью по его плану, увенчалась успехом. — Может, Валерка и не взял ничего. Бежим домой…
Но Никола не слушал. Он молча взял бумаги и с новой яростью набросился на залежи мусора. Виктор присоединился к нему. Некоторое время тишина нарушалась только шелестом взлетавших в воздух растрепанных книг и старых журналов. Но вот, как раз в тот момент, когда Виктору повезло еще раз, у ворот двора послышался крик:
— Это что здесь происходит?
Мальчишки замерли. Сквозь створки ворот протискивался толстый живот дяди Васи. Бежать? Но куда? До лестницы далеко. Да и пока станешь взбираться, бдительное завхозово око непременно не только узнает друзей, но и откроет их путь… А за это… Решение в голове Виктора созрело мгновенно.
— Никола, ложись! Меня он и так уже заметил… — рассуждать и спорить было некогда… Двоим все равно не выкрутиться. А один, да еще Витька Молчанов…
Никола с размаху ныряет в бумажное море, и Витька старательно забрасывает его, загораживая от дяди Васи. В следующий момент он запихивает остаток найденных бумаг себе за пазуху.
— Ты что здесь делаешь? А? Постой, да это опять ты, Молчанов? А где же второй? — завхоз недоуменно оглядывается.
— Какой второй? — Голос Витьки чист и невинен, как архангельская труба.
И дядю Васю охватывают сомнения.
— Но ты же здесь был не один! Я ясно слышал два голоса из-за ворот.
— Ну что вы, дядя Вася. Ведь не улетел же он.
— Да, действительно, улететь трудновато. — На всякий случай завхоз еще раз подозрительно оглядывает двор с таким видом, будто потерял иголку. При этом он топчется на месте, тащит за собой Виктора, и тот замечает, как вслед за движением дяди Васи куча расползается, обнажая ногу погребенного Николы. Что есть мочи Виктор лягает ногу. Нога прячется.
— Ты чего дергаешься? Сам с собой разговариваешь, по ночам бродишь, теперь дергаешься… Придется тебе до прихода завуча в учительской посидеть. — Дядя Вася, в общем-то, был добрым стариканом. Все ребята это знали, и обманывать его считалось неприличным. Но такова жизнь. И Виктор решается. Незаметно поправив за пазухой шуршащие страницы, он говорит:
— А я, дядя Вася, червей хотел нарыть.
— Червей? — глаза завхоза широко раскрываются. — Ты что, за дурака меня считаешь? — Широким жестом обводит он асфальтированный школьный двор. — У тебя что, черви прямо на гудроне водятся?
— Нет, не на гудроне. — Витька знает про маленькую слабость школьного завхоза и постепенно начинает чувствовать себя хозяином положения. — Хотите покажу?
Дядя Вася колеблется. Черт бы побрал этих мальчишек. И откуда они обо всем пронюхают? В углу заднего двора у голой кирпичной стены у дяди Васи заложена небольшая плантация. Любовно поливает ее по утрам завхоз кефиром. Иногда ему удается достать у строгой супруги остатки супа или каши. На плантации живут и множатся червяки. Отличные красные червяки, на которых так хорошо ранним утром у Литейного моста клюет на Неве плотва. А однажды… Говорят, именно этот случай и совратил завхоза тридцатой школы. У моста поймали леща… Вот почему колеблется дядя Вася. Вот почему тащит он не упирающегося Витьку к тяжелым воротам.
— А черви разве твои? Ведь это воровство.
— Разве они кому-нибудь принадлежат? — Витька делает наивный вид. И дядя Вася попадается.
— Ну… школе. Это ведь в школьном помещении, во дворе. В инвентарном дворе… — Он замыкает ворота на большой висячий замок. — Да скажи ты мне, разве я не дам? Но потихоньку, как тать в нощи… — Дядя Вася скорбно качает головой. Покончив с замком, он вдруг спрашивает: — Ты куда хотишь пойти удить-то?
— На Кировские…
— А-а-а… — дядя Вася разочарован. Во-первых, далеко, а во-вторых, знакомое место. Но Витька уже задет.
— Что «а-а», что — «а-а-а», а вы знаете, да? Вы были?
— Был, был. Ничего путного там, одна уклейка.
— Да, а под мостом сейчас знаете окунь как идет? — Витька ясно слышит, как гудит под ногами Николы пожарная лестница, и стремится во что бы то ни стало заинтересовать собеседника, потому что тот тоже начинает прислушиваться.
— Окунь? — недоверчиво переспрашивает дядя Вася. Такой поворот дела его заинтересовывает снова. — Так куда, говоришь, под мост?
— Ага. — С радостью соглашается Виктор. Теперь Николе путь открыт.
— А как насчет… того, — завхоз делает неопределенный жест, но Витька понимает.
— Не, никто не гоняет. Там и милиционер-то тоже рыбак. И лодка у него… — добавляет он, чтобы уж окончательно соблазнить завхоза.
— Гм, лодка? А ты не врешь, Молчанов?
— Ну, дядя Вася…
— Ну ладно, ладно. Так ты… тово… ты дуй-ка домой. А ежели приспичит с червями, прямо ко мне приходи. Дам. Только один приходи. Понял?.. Так-то.
Получив легкий шлепок по затылку, Виктор со всех ног несется домой.
Итак… Никола оглянулся по сторонам. Все спокойно. Он не сомневался, что не пройдет и получаса, как его изворотливый приятель позвонит у входа. А пока… Он заглянул в комнату мамы. Варвара Федоровна мирно спала, не подозревая о событиях. Никола сбросил рубашку, брюки и тоже нырнул под одеяло. Из вороха сброшенных одежек он извлек стопку исписанных листков, разложил их на полу так, чтобы, с появлением мамы, можно было бы все быстро сунуть под кровать, и погрузился в чтение. Сначала ничего не получалось. Страницы были перепутаны, и между ними никак не находилась связь. Затем, восстановив в памяти прочитанный текст и смирившись с тем, что, очевидно, какой-то кусок рукописи оказался потерянным, он сложил листы по порядку.
Сначала шло примечание. Хорошо. Примечание как раз отвечало его мыслям. А потом…
ПРИМЕЧАНИЕ: Трудно предположить, что в наше время какое-либо крупное научное достижение может долгое время оставаться в тайне. Слишком далеко вперед шагнула мировая наука. Слишком хорошо известны основные направления, по которым движется прогресс. Идеи носятся в воздухе, не признавая границ. Сотни ученых, целые коллективы в разных странах бьются часто над одними и теми же проблемами, подгоняемые успехами соперников. Быстрее, быстрее. Открыть, разработать, запатентовать. Внедрить или спрятать под сукно. Любыми средствами извлечь максимальную прибыль — вот закон капитализма. Отогнать соперника-конкурента, перехватить инициативу, заграбастать рынок и диктовать свои условия.
Никогда еще, по свидетельству историков, в странах со свободной конкуренцией не был так развит научный шпионаж, как сегодня. Но никогда раньше наука и не играла такой роли в мировом хозяйстве. Наука стала оружием. Существует целая отрасль промышленности, обслуживающая бизнес подобного рода. Фотоаппараты с длиннофокусными объективами, подслушивающие устройства, кинокамеры, магнитофоны… Вооружаются глаза, уши. Под негласный надзор берутся крупные ученые. Наука и ее солдаты — слишком большая сила в современной жизни, чтобы ею пренебрегли политики. Государственный аппарат контролирует не только научные интересы ученых, но и их взгляды, их устремления, наконец, саму жизнь…
ИЗ ДОНЕСЕНИЯ АГЕНТА СЕКРЕТНОЙ СЛУЖБЫ ХТ-51/67
(Главное разведывательное управление)
21 января, 22 часа 40 минут. Машина профессора фон Хорна прибыла к загородной вилле в окрестностях Эйскирхена.
Доктор отпустил шофера и проследовал в помещение, имея при себе большой черный портфель, с которым уезжал в Париж на астрономический симпозиум.
23 часа 30 мин. На вилле профессора зазвонил телефон. Выйдя из ванны, фон Хорн поднял трубку.
Запись разговора, произведенная через подслушивающее устройство:
— Алло! Доктор фон Хорн? Полковник Штуттгарт. Добрый вечер. Примите извинения за столь позднее вторжение.
— Охотно, полковник, особенно если узнаю, чем обязан ему. Надеюсь, ничего срочного?.. Добрый вечер!
— Боюсь разочаровать. Через час двадцать минут у канцлера совещание чрезвычайной комиссии. Нам могут понадобиться ваши рекомендации.
— Мне очень жаль, но я только что из Парижа. Кроме того, двенадцать без двадцати, и я отпустил шофера.
— Комиссии понадобится консультация специалиста по дальнему космосу… Но, конечно, если герр доктор не в состоянии оказать услугу фатерланду… мы обратимся к Райновскому… Кстати, он просил нас о поддержке на предстоящих выборах в Академию наук… Вы, кажется, тоже собирались баллотироваться, господин фон Хорн?
— Хорошо, полковник, я буду.
…
22 января. 0 часов 10 минут. Машина доктора фон Хорна выехала из ворот виллы и взяла курс на Бонн.
ИЗ ДОНЕСЕНИЙ АГЕНТА СЕКРЕТНОЙ СЛУЖБЫ ХХ-15/61
(Главное разведывательное управление)
22 января. 2 часа 40 минут. У президентского дворца остановились пять машин. Из них две служебные с номерами бундесвера, литер WKL. Из машин вышли генерал М и генерал Т, оба прибыли в сопровождении офицеров ПВО и специалистов по космической связи. Следом за военными прибыли тайные советники Sch, G и К и двое профессоров: фон Хорн — университет и Бюлов — боннская обсерватория.
На состоявшееся совещание не был допущен ни один корреспондент, и информация о нем не появилась в газетах.
Согласно сообщению доверенного лица (агентурный шифр ХУС-22/40) на совещании шла речь о радиосигналах, принятых обсерваторией одной из великих держав из открытого космоса.
Референт канцлера по вопросам связи науки с национальной обороной полковник Штуттгарт — объяснил собравшимся всю опасность таких контактов со стороны потенциального противника, особенно если ему удастся наладить двухсторонний обмен информацией и держать ее в тайне.