И лишь когда Земля отойдет в абсолютно безопасную зону, космолайнеру будет дан старт!
Тихо сидят мальчишки. Перед ними на листе белой бумаги рисунок будущего корабля. А в глазах звезды, туманности и безграничная романтика дальних полетов. Но вот снова голос Петра Алексеевича:
— Конечно, такой космолайнер еще не скоро возьмет старт с околосолнечной орбиты. Пока есть только идея. Идея и масса трудностей. Но если бы не было затруднений, неинтересно было бы жить, правда?..
Никола первым сосредоточенно кивает головой. Виктор колеблется.
— Я бы хотел строить такой звездолет. Все равно — конструктором или сварщиком… — Никола смущен. Желание стать конструктором — такое заветное, о котором редко говорится вслух.
Но Виктор выручает:
— Ну, строить… Вот путешествовать! Я бы хотел стать космолетчиком. Астронавигатором на фотонном корабле.
— И двадцать пять лет мчаться в черной пустыне? Без встреч и потасовок, без дворовых приключений и фантастических выдумок? Не верю! — Петр Алексеевич смеется, хватает сына за нос… Впрочем, тут же другой рукой он ворошит Николкин ежик. Потом стаскивает обоих ребят с кресел и кружит, кружит по каюте, как на центрифуге. «Славный отец достался Витьке, — думает про себя Никола, — такого что не любить…»
— Нет, пацаны. Чтобы стать космонавтами, надо с детства начинать воспитывать в себе необходимые качества. Почитайте, как тренировались наши космонавты, — вот пример! А для многолетнего полета и этого, пожалуй, маловато. Так-то.
Глава XIВ стане врагов
— Ур-ра! На абордаж! — Пиратская бригантина ткнулась в нос купеческого фрегата. Волна яростных головорезов хлынула, и на юте и на полубаке завязалась кровавая битва. Высокая стройная фигура молодого атамана мелькала то там, то здесь, подбадривая нападающих. Его верный ятаган разил налево и направо. Мгновение — и палуба очистилась от вражеской команды. — Капитана на рею!..
— Стой, Витька, кончай толкаться! — Никола вытер потный лоб и поправил рубаху. «Ракета», коротко прогудев сигналом, остановилась у пристани.
— Давай выходить.
Короткая схватка на борту отняла часть накопившейся энергии, и на берег Центрального парка сошли уже не враждующие ценители моря, а прежние друзья до гроба.
На аллеях тишина. Сонно стоят неподвижные пруды. Народ сюда собирается больше по вечерам погулять, пройтись на Стрелку. Днем — никого. Впрочем… Вдалеке протрубил горн.
— Вот что, — сказал Петр Алексеевич, — у меня есть предложение: сейчас на пляж. Поваляться. Потом — пообедать. И к семнадцати тридцати подрулить к лагерю. Возражений нет?
Но возражения были.
— Понимаешь, па, нам надо тут кое-что еще сделать. Тут наш председатель совета отряда… — Голос Витьки был скучен до невозможности. Весь его вид показывал, что он обременен поручением, которое с радостью свалил бы на кого угодно другого. Но вот… Никола притворяться не умел и стоял рядом молча, следя взглядом за яхтами, разворачивающимися в заливе.
— Ну что ж, дела так дела. Только помнить — в шестнадцать обед. Встречаемся у ресторана.
И, повернувшись, обе группы разошлись в разные стороны, вполне довольные сложившейся ситуацией.
В лагере у ворот дежурные сказали, что на территории никого нет. Все отряды в парке на военной игре, посвященной празднику. Путем долгих дипломатических переговоров Витьке удалось выяснить номер отряда, в котором числился Валерка Шустов. И после непродолжительного блуждания по аллеям оба приятеля наткнулись на группу ребят, окружавших красный треугольный флажок на тоненьком прутике. На флажке стояла цифра «3».
Здесь пришлось объясняться еще дольше. Лишь когда Витька пригрозил, что он тут же уедет домой и увезет отца, им показали направление, в котором следовало искать Шустова.
Снова они ходили по аллеям и берегам каналов и прудов, заглядывали под легкие ажурные мостики и взбирались на деревья, низко склонившиеся над спокойной водой каналов. Валерки нигде не было.
— Знаешь, — Никола махнул рукой, — так мы его все равно не найдем. Подождем до вечера. На празднике, наверное, увидимся, а сейчас, — и он выразительно постучал себя по животу. Витька согласился.
— Ладно. Давай еще разок покричим и побежим обедать.
Он приставил руки рупором ко рту и заорал во всю глотку;
— Валерка-а-а! Шустов!
Зашелестели кусты, и сдавленный шепот произнес:
— Чего орете? Айда сюда.
Ребята оглянулись. В кустах возле старой ивы торчало лицо Валерки Шустова. Виктор удивился.
— Во здорово, ты что здесь делаешь?
— Тс-с. Тише. Я в секрете. А вы чего?..
— Приехали, просто так, — ответил Никола, подавая знак Витьке не вдаваться в подробности. Зачем Шустову знать о них раньше времени?
Однако Валерке было не до обычной подозрительности. Он потянул обоих приятелей в кусты и жарко зашептал:
— Слушайте, у нас военная игра: «Красные и синие». Нужно разведать штаб противника. Вас никто не знает. Валяйте проберитесь, а потом мне скажете. Мы как нагрянем! А?..
У Виктора загорелись глаза. Он подмигнул Николе.
— А где их штаб?
— Чудак, если б я знал…
Никола заколебался. С одной стороны, ему хотелось побыстрее уладить дело с бумагами, но с другой — он не знал, как к нему подступиться. Предложение Валерки открывало эту возможность. Но Никола не был убежден, что поступит честно, если, не участвуя фактически в игре, возьмет на себя роль лазутчика. Зато Витька не сомневался ни минуты. Плюс ко всему, в просьбе Валерки он усматривал реальную возможность побегать…
— Ладно, ты здесь будешь?
— Ага.
— А как мы узнаем, кто «синие»?
Валерка протянул левую руку и показал красную повязку.
— У них повязка на рукаве синяя. Только вы не очень долго. Через сорок минут — жду.
— Договорились.
Валерка снова зарылся в середину куста, а Виктор побежал к главной аллее разыскивать родителей, чтобы сообщить им о своем превращении в красного лазутчика, чтобы те обедали пока без них.
На берегу канала возле бездействующих качелей с разноцветными лодочками торчит длинный шест. На макушке синий вымпел с красными буквами «ШТ». Это штаб «синих». Под раскидистым деревом стоит легкий алюминиевый столик и несколько стульев с брезентовыми спинками и сиденьями. Сейчас стулья пусты. Все члены штаба — на операции.
У стола возится невысокий паренек, прикручивая провода к клеммам полевого телефона. Здесь же рукописные карты, планы и прочая документация.
— Стой! Сюда нельзя!
— Чего? — Ребята даже не заметили, как рядом с ними выросла фигура часового.
— Поворачивай, говорю.
— А ты что, купил здесь участок?
— Купил не купил, а поворачивай. Других аллей мало?
В живот Виктора, как более длинного, упирается ствол деревянного ружья. Не больно грозно. Но если часовой, забыв правила обращения с огнестрельным оружием, треснет прикладом, мало не будет. А вид у пацана с деревяшкой весьма решительный. Никола тянет приятеля в сторону.
— Ладно, брось связываться. Не видишь, здесь детский сад в солдатики играет.
Провожаемые подозрительным взглядом, оба друга отходят на почтительное расстояние.
— Ну что, бежим к Валерке? Теперь понятно, где штаб.
Но Виктор не отвечает. Взгляд его рассеян. В голове зреет очередная гениальная идея.
— Слышь, Никол. Штаб-то пустой… Карты, планы…
Но Никола и слушать не хочет.
— Не, это не наше дело. Мы ведь не «красные». Это будет не по-честному. Может, будь мы в игре, нас и близко сюда не допустили…
Витька продолжает соблазнять:
— Да чего ты, боишься, что ли? Это же военная хитрость. А их всего двое: часовой и вон — парень с телефоном. Я возьму на себя часового, а ты жми туда. Вся документация будет захвачена. Дела на минуту, а двух зайцев сразу убьем. Тут уже Валерке вовсе нечем крыть будет. И пожалуйста, простой обмен: бумага на бумагу.
Никола скребет затылок, потом поднимает глаза на приятеля и медленно моргает.
— Айда!
Комната похожа на класс. Доска, график дежурств на стене. Только вместо обычных парт — столы со стульями. В углу накрыта чехлом какая-то конструкция. В помещении сумрачно. Впрочем, это и неплохо. А то слишком ярко выделялись бы непредусмотренные природой украшения на лицах приятелей. Губа у Витьки распухла, ухо похоже на горячую-горячую оладью. А у Николы болит плечо и густой синевой наливается под глазом фонарь. Оба молчат.
Гремит снаружи ключ. Дверь распахивается. В комнату арестованных влетают двое мальчишек.
— Ну что, долго еще нам здесь сидеть? — бурчит Виктор.
Мальчишки не обращают никакого внимания ни на слова, ни на присутствующих. Они снимают чехол и вытаскивают из-под него маленький, но тяжелый ящик. Глаза у Николы широко раскрываются, даже, кажется, выскочат вперед, как у рака. Он весь подается вперед.
— Ребята, вы куда это?..
Мальчишки не отвечают. Они заняты и деловиты. Ухватившись с двух сторон за ручки ящика, тащат его вместе с длинной бухтой тонкого провода к двери.
Уже скрываясь, один из них все-таки поворачивается и мимоходом показывает приятелям крепкий кулак. И снова гремит ключ в замке.
— Видал?
— А что это они поволокли?
— Эх ты, лопух. Это же подрывная машинка. Где-то что-то будут взрывать.
Виктор подходит к окну. За стеклом на большой поляне суетятся ребята. Центр площадки расчищен от травы. Утрамбован и даже залит вроде бетоном. Тут же на двух столбах приколочена вывеска: «Полигон КЮК».
Те же таинственные буквы висят и над классной доской: «КЮК».
— Никол, а что такое КЮК?
Никола не отвечает. Во-первых, он сердит на Витьку за то, что тот сагитировал его напасть на штаб «синих». Конечно, поблизости оказалось полно ребят — и незадачливых диверсантов скрутили, предварительно намяв им бока, и доставили на территорию лагеря, где и заперли в этом КЮКе до вечера, до конца игры.