— На туалетной бумаге? Это что, шутка? — холодно осведомился Тримейн.
Вибрирующий вой в очередной раз разнесся над долиной, и в темном небе мелькнул тусклый светящийся шар.
— Еще один! — воскликнула Тельма. — Хотела бы я знать, что это такое!
— Посмотрите наверх, профессор, — поддержал ее Джонс. — Вам известно это явление? Не может ли случиться, чтобы кто-то крайне интересовался вашей базой и вашими экспериментами?
— Понятия не имею. — Тримейн пожал плечами. — А вам что-то известно?
— К сожалению, нет. Пока нет. Но ведь не я собираюсь взрывать эту бомбу.
— Все это чушь, — отрезал Тримейн. — Что вы мне бормочете о какой-то сейсмической активности, да еще ссылаетесь на знамения с неба? Молодой человек, вероятно, начитался научной фантастики, но вы-то…
— Хорошо, — вздохнул Джонс, начиная терять терпение. — Но ведь можете же вы подождать, пока мы не добудем вам другие доказательства?
— Я-то могу подождать, Джонс, но прогресс ждать не станет. У него свое расписание.
— И вы готовы рискнуть жизнями всех этих людей ради прогресса?.. Ага, Тримейн, я вижу, в вас проснулась совесть. Как ни странно, у вам подобных почти всегда есть совесть или, по крайней мере, какие-то понятия о порядочности. Вечная дилемма: ученый и война. Архимед, Леонардо, Оппенгеймер и… Тримейн. Я угадал?
— Я не стану останавливать обратный отсчет, сэр. С вами я только теряю время. — Тримейн с разочарованным видом повернулся и зашагал к воротам.
Уинстон тоже был недоволен и обеспокоен. Люди позади него начинали терять терпение; на холоде многие успели протрезветь, и на смену эйфории пришла угрюмая подавленность. Британские солдаты нервно ощупывали оружие, не зная, как будут разворачиваться события дальше.
— До взрыва осталась одна минута! — донеслось из громкоговорителей системы наружного оповещения. — Повторяю, до взрыва осталась одна минута. Начинаем посекундный отсчет. Пятьдесят девять… Пятьдесят восемь…
Джонс бросил взгляд на часы.
— Одна минута до полуночи!.. Как символично, что кто-то решил вскрыть могилу дьявола в канун Дня всех святых!
— Что будем делать, Джонс? — спросила Тельма.
— Нам нужна дополнительная информация. Где здесь ближайшая библиотека?
— В Ньюкасле, я думаю. А что?
— Возьмите Уинстона и поезжайте туда. Найдите мне все, что только можно, по геологии района, в особенности сейсмические данные, отчеты, графики и прочее. У Уинстона есть свои собственные сейсмограммы за несколько лет — захватите и их тоже. Кроме того, меня интересуют сообщения, легенды, сказки об этих Гренделях. Словом, все, что попадется, все тащите сюда.
— И как, интересно, мы попадем отсюда в Ньюкасл, да еще в такую поздноту?
Уинстон ухмыльнулся.
— Я что-нибудь придумаю.
— После того как эта проклятая бомба взорвется, у нас, я думаю, будет еще полтора часа, прежде чем оно — что бы это ни было — отреагирует. Постарайтесь вернуться до этого срока.
— Полномасштабный исследовательский проект — и всего-то за девяносто минут минус время на дорогу? — пробормотала Тельма. — А что в это время будете делать вы, Джонс?
— Я останусь здесь и постараюсь собрать как можно больше информации на месте. То есть придется каким-то образом проникнуть на эту идиотскую базу, точнее — в бункер.
— Но, Джонс…
— Не тратьте время, отправляйтесь! — И Джонс, скрываясь в тени, побежал следом за удаляющимся Тримейном. Почти сразу он услышал, как кто-то окликает его по имени, и узнал голос Клер. Она бежала быстрее и догнала его почти сразу.
— Тримейн, именем закона остановитесь!
— Ноль! — донеслось из репродуктора.
Грохот ядерного взрыва был похож на хлопок двери где-то глубоко под землей.
2
1 ноября 1960 г.,
понедельник,
00:12
Джонса и Клер провели между наземными постройками базы (Джонсу показалось, что он различает в полумраке даже корт для софтбола) и заставили спуститься по длинной железной лестнице в подземный бункер — огромную стальную пещеру, между толстыми стенами которой метались звуки сирен и звонков, вздохи тяжелых механизмов и глухое эхо недавнего взрыва. Типичное противоядерное убежище, подумал Джонс, шагая вслед за провожатыми (конвоирами?) по длинным, хорошо освещенным коридорам. Наконец их ввели в какую-то небольшую комнату с голыми стенами, и Бакс Грейди встал у дверей, положив руку на кобуру.
Джонс вздохнул.
— Веселенький Хэллоуин получается. Эй, у кого-нибудь найдется пирог с тыквой?
— Не лезьте на рожон, Джонс, — предостерег его Грейди.
Тот хотел что-то ответить, но тут в комнату вошел рослый офицер — коммодор, судя по обилию золотых нашивок и прочих знаков различия. За ним появились Тримейн и незнакомый американец в форме.
— А-а, Тримейн! — окликнул ученого Джонс. — Кто это с вами? И чего ради этот парень навешал на себя столько золотой мишуры? До Рождества, кажется, еще далеко.
— Это коммодор Годвин. Он здесь всем командует, так что держите ваши шуточки при себе, Джонс.
— Майор Джозеф Краун, армия США, — сказал американец. — Представитель американского командования на Олдмурской базе. А вы, сэр?
— Это доктор Чепмен Джонс… — сказала Клер.
— Из Восьмого отдела Министерства обороны, — закончил Джонс.
— И что вам здесь понадобилось? — поинтересовался Годвин.
— Я намерен выяснить, что вы затеваете, коммодор, — сказал Джонс. — И если понадобится, остановить ваши испытания.
Тримейн немедленно ощетинился.
— По какому праву, доктор?! — спросил он.
Коммодор покачал головой.
— Достаньте оружие, сержант, — велел он Грейди.
Бакс заколебался.
— Но, сэр, его удостоверение в порядке…
— Не рассуждать. Делайте, как вам приказано.
Бакс бросил быстрый взгляд на Крауна.
— Выполняйте приказ, — подтвердил майор, и Грейди нехотя достал пистолет.
— В этом нет необходимости, коммодор Годвин, — вмешалась Клер. — Я представляю британскую полицию. Доктор Джонс задержан мною по обвинению в нарушении общественного порядка.
— Такая необходимость есть, — парировал Годвин. — Этот человек только что во всеуслышание признался в намерении помешать нормальному функционированию вверенного мне военного объекта.
— Я полицейский, — повторила Клер, — и не позволю вам угрожать гражданскому лицу.
— Милая девушка, на территорию базы ваши полномочия не распространяются, так что отойдите в сторонку и не мешайте. В противном случае мне придется арестовать и вас тоже.
— Не вмешивайтесь, Клер, прошу вас, — сказал Джонс.
— Я никуда не пойду, — упрямо возразила она.
— Отведите обоих в камеру, — резко скомандовал Годвин, теряя терпение.
И снова Грейди заколебался, но Краун кивком подтвердил приказ.
— Все в порядке, Бакс, исполняйте.
— Прошу прощения, доктор Джонс, извините, Клер… — пробормотал Грейди. — А теперь следуйте за мной.
У порога комнаты Джонс обернулся.
— Похоже, у нас с вами есть о чем поговорить, коммодор. Буду с нетерпением ждать вашего визита.
— Вы превысили свои полномочия, Годвин! — воскликнул Тримейн, когда входная дверь командного пункта затворилась. — Я вынужден буду доложить об этом своему руководству в министерстве.
— Ваше право, — равнодушно пожал плечами Годвин. — А сейчас меня ждут другие дела.
Тельма Беннет никогда в жизни не ездила на мотоцикле, и пока тяжелая машина с грохотом неслась по темной дороге, она прижималась к Уинстону, словно младенец к матери.
— До Ньюкасла еще минут пятнадцать! — крикнул Уинстон, оборачиваясь через плечо. — Как вы там, Тельма? Нормально?
— Не очень. Кто научил вас водить полицейский мотоцикл?
— Клер когда-то дала мне несколько уроков. Теперь она мне голову оторвет, ведь я угнал ее служебную машину.
— Вы с ней очень близки?
— Клер для меня слишком хороша.
— Напрасно вы так говорите. Кстати, неужели это Клер научила вас запускать двигатель без ключа зажигания?
— Не совсем.
— Как это понять? Впрочем, я кажется, догадываюсь… Вы непростой человек, Уинстон…
— Жизнь не простая штука, вот в чем дело. Ой!..
Мотоцикл резко вильнул в сторону, всего на несколько дюймов разминувшись со встречным грузовиком, и Тельма ахнула.
— Смотрите лучше на дорогу, Уинстон!
— Извините, мисс.
— Куда мы поедем в первую очередь?
— Ко мне домой, в Гейтшед. Это на другом берегу Тайна. Я должен забрать свои бумажные рулоны. Заодно познакомлю вас с мамой.
Вокруг базы все как будто успокоилось, хотя Филлипс видел, что демонстранты так и не разошлись. Стремительно трезвея, они собрались небольшими группами и стояли, время от времени дыша в замерзшие ладони.
Вытаскивая на ходу сигареты, к Филлипсу подошел Бакс Грейди.
— Это вы, сержант?
— Да, сэр. Здесь все в порядке?
— До известной степени. Не угостите сигареткой, сержант? Благодарю. — Филлипс вынул сигарету из пачки Бакса, нашарил в кармане спички и с наслаждением закурил. — Отлично! Свои-то я раздал, чтобы немного задобрить местных. Здесь по большей части собрались подвыпившие фермеры, чужих почти нет, но я считаю, они имеют право волноваться. А как вы думаете, сержант? Все дело, по-моему, в ощущении собственного бессилия и невозможности что-то изменить, хотя формально проект осуществляется под британским контролем.
— Да, я уже заметил, что янки в ваших краях не очень-то жалуют.
— Ну, я-то этих предрассудков не разделяю — помню войну с Гитлером, — хотя кое-что меня беспокоит. Те двое гражданских, которые прорвались на базу…
— Я прослежу, чтобы им не причинили вреда, — пообещал Грейди.
— Именно это мне и хотелось услышать, сержант, спасибо. А сейчас спокойной ночи.
— Надеюсь, ночь действительно будет спокойной для нас обоих, капитан.
Джонс расхаживал по камере из стороны в сторону, и звук его шагов эхом отдавался от стен. Это была именно тюремная камера — крошечная комнатка с алюминиевыми стенами («Все-таки космический век на дворе», — заметил Джонс) и массивной дверью, но вот замок на ней был не слишком сложным.