Лев почти касается губами моего уха:
– Потому что не слушаешь.
– А может, Его зов слишком тих?
– Но как ты можешь услышать Его, не веря в Него? Ты вся – сплошное неверие. Ты веришь лишь в свою ярость, свою нужду и свою боль. Твое одиночество обусловлено всем тем, что ты отвергаешь. Но знай: если мы отвергаем Бога, Он тоже отвергает нас.
Я отстраняюсь от него.
– Тебя столько всего ждет за твоей нуждой, твоей болью и твоим одиночеством, Ло! – Под взглядом Льва, скользящим по моему телу, я чувствую себя маленькой и беззащитной. Он словно видит сквозь плоть и кровь мою душу. – Неужели ты не устала отвергать себя?
Я наблюдаю за возвращающимся в дом Львом через лобовое стекло машины.
На улице темно, немного дождит, как обычно перед мокрым снегом. Мне успеть бы вернуться до того, как он пойдет. Я завожу машину, и урчание двигателя вибрацией проходится по телу. Встряхиваю руки и несколько раз прочищаю горло, будто могу откашлять сдавившую грудь тяжесть. Затем отъезжаю от дома и выруливаю на длинный отрезок дороги, ведущий к шоссе. Нервно жуя губу, слышу в голове голос Льва и пытаюсь не представлять, как прямо сейчас Бог зовет меня к себе и единственное, что мне мешает его услышать…
Я сама.
Звонит мобильный, лежащий на приборной доске. Бросив на него короткий взгляд – незнакомый номер, снова смотрю на дорогу. Я подъезжаю к перекрестку одновременно с фурой. Меня бросает в холодный пот. Мобильный продолжает звонить, и я с дури жму на газ, но тут же даю по тормозам.
Ничего не происходит.
– Боже!
Снова жму на тормоз, и снова ничего.
Резко кручу руль в сторону. Дорога уходит из-под колес, и всего через миг происходит внезапная остановка. Но в этот миг я слышу.
2013
До этого времени еще ни один человек не покидал Проект.
Лев созывает собрание в чапмэнском доме, в комнате для гостей. Пока все прибывают и устраиваются, по гостиной плавает тихий гул замешательства. Только Лев, Би и Кейси знают, по какому поводу этот сбор. Би покорно сидит у ног Льва, Атара – рядом с ней. Лев возвышается, стоя к ним лицом. Кейси возле него внимательно наблюдает за собравшимися. Лев хочет позже услышать от нее, какую реакцию вызвало известие. Би находит взглядом Фостера, сидящего в дальнем конце комнаты, и он вопросительно смотрит на нее. Она едва уловимо качает головой. Не ей отвечать на его вопросы.
В конце концов Лев вскидывает руки, молча призывая всех к порядку.
В комнате воцаряется тишина, и Лев выделяет взглядом каждого из присутствующих. Что он видит в них? Так же уверен в них, как и раньше, или отмечает теперь лишь возможность нового предательства? Со своего места Би ясно читает затаенную в его глазах боль. Так много отдать и получить отданным по лицу!
– Я хочу поговорить с вами о рае, – произносит Лев.
Би прикрывает глаза.
– Рай, – продолжает он, и его голос омывает ее, – не место, куда вы попадете. Это место, которое я ношу в себе. Бог вверил мне этот дар. И пока вы рядом со мной, пока вы живете в вере, вы все владеете ключами от Царства Небесного. Его стены защитят вас. Но эти стены укрепит ваша вера.
Би распахивает веки.
– Предательство этой веры, – говорит Лев, медленно обходя их, – ослабляет эти стены. Мир за Проектом «Единство» прогнил. Ты с этим согласен, Фостер?
– Да, – отзывается тот.
– Мир снаружи настолько погряз в грехах, что в нас уже при рождении больше грешности, нежели благодати Божьей. Но вам – всем вам – она возвращена. Вы приняли дар искупления. – Лев распахивает руки. – Вы были наставлены на истинный путь.
– Аминь, – выдыхает Би.
– Аминь, – вторят ей остальные.
– Мы предлагаем спасение тем храбрецам, кто ищет его, – продолжает Лев. – Когда никто больше не изъявит желания обрести свое место рядом с нами, мы закроем наши двери. Не забывайте свой обет: мир падет вокруг нас, но мы уцелеем, ибо не случится зла под моими крылами. И когда мир рухнет, когда неверующие сгорят, останется лишь наш рай. Это мой обет вам.
Порой Би кажется, что она уже в раю, но, когда Лев говорит так, она понимает, что ошибается. Если сегодня она счастлива, то завтра будет блаженствовать.
И Лев приведет их в это завтра.
– Но можно встать на путь искупления, а можно и свернуть с него, – замечает Лев. – И то, что вы сейчас здесь, в Проекте, не означает, что вы невосприимчивы к греховным страстям и порокам: вещизму, гордыне, зависти, жадности и сомнениям. Вы должны быть – обязаны быть – сильнее их, поскольку ваша слабость станет нашей слабостью и ваша порочность затронет нас и подвергнет наш рай опасности. Я этого не допущу! Я делаю все возможное и невозможное, чтобы взять вас с собой. И я должен вам кое-что сказать: Роб Эллис оказался слаб, и его слабость вредила нам. Я разглядел ее в нем, увидел угрозу нашей работе и нашему совместному будущему и попросил его уйти. Он более не член Проекта «Единство». И вы все снова в полной безопасности.
Известие шокирующей волной проходится по собравшимся. Роб ушел. Одним своим присутствием он подрывал их работу. Как близки они были к тому, чтобы потерять все построенное? Би рассматривает потрясенные лица, отражающие одинаковые чувства. Где-то в самой глубине – мысли о предательстве. На поверхности – ярость. И ощутимое чувство облегчения.
– Спасибо, – благодарит Фостер с другого конца комнаты.
Би тут же эхом вторит ему, а остальные – ей, и вскоре гостиная заполняется благодарственной песней. Лев сглатывает, явно тронутый их сплоченностью.
– Я должен вам кое в чем признаться, – произносит он, как только все затихают. – Мне не верилось, что я могу потерять веру в наших стенах. Мне казалось: раз Бог наставил вас на этот путь, то вы уже не сойдете с него. Я наивно полагал, что поставленная передо мной задача проста. Мы здесь по собственной воле и потому в любой момент можем утратить виˆдение своей судьбы. Я верую, что Бог послал Роба, чтобы я не расслаблялся. Он напомнил мне о бдительности. И я больше никогда ее не потеряю. Я никогда и ни за что не потеряю даже одного из вас. Если могу спасти вас, то всегда выберу ваше спасение.
Лев надолго прикрывает веки.
Открыв глаза, просит встать.
Часть 3
Январь, 2018
Я слышу лязг и протяжный скрежет мнущегося металла.
От столкновения тело бросает вперед, голова ударяется о руль. Ранний вечер пронзает громкий автомобильный гудок.
Я медленно выпрямляюсь на сиденье, подношу дрожащую руку ко лбу.
На пальцах кровь. Безвольно роняю руку на колени. Лязг и скрежет металла. Все еще ревущий автомобильный гудок.
– Ммм… – вырывается сквозь сжатые губы. Хватаюсь за грудь, нашариваю ремень безопасности, оттягиваю, продолжая издавать странный звук – не то стон, не то зов о помощи. «Бьюик» Пэтти разбит. Я потеряла контроль.
Как это случилось?
Помню противное ощущение внизу живота, когда дорога ушла из-под колес машины.
Лязг и скрежет металла. Удар головой о руль. Гудок – все еще ревущий. Щурясь, смотрю в растрескавшееся лобовое стекло. Капот «Бьюика» смялся о дерево, растущее внизу канавы.
Я подъезжала к перекрестку перед шоссе. Приближалась фура. Тормоза… Дело в них? Или во мне? Гудок обрывается. Открывается дверца машины. Поворачиваю голову.
– Ло! Что случилось, Ло?.. Боже, у тебя идет кровь. Ло, ты слышишь меня?
Лев нагибается ко мне, его кулон поблескивает на свету, и я неосознанно тянусь к нему. Хватаю его и держу. Сознание уплывает.
Как тихо.
– Ммм…
– Ло?
Открываю глаза. Не помню, как закрывала их. Лев касается пальцами моего лба, рассматривает порез. Не знаю, что он там увидел, но, удовлетворившись осмотром, он перемещает руку к моему подбородку, чтобы заставить посмотреть себе в глаза.
– Посмотри на меня, Ло, – просит он.
Я смотрю куда угодно, только не на него.
– Ты пострадала? Что-нибудь болит?
Поднимаю руку ко лбу, но эту рану он уже видел.
– Еще где-нибудь? – Лев оборачивается. – Фостер, я хочу, чтобы ты ее осмотрел.
– Что случилось? – шепчу я. Не могу ни с мыслями собраться, ни восстановить дыхание. Оттягиваю душащий грудь ремень безопасности, желая избавиться от удавки. – Я не знаю, что случилось…
– Ты попала в аварию. Ты…
«Ло. Моя сестра. Тебе тринадцать лет».
Сердце подскакивает к горлу, невозможно дышать. Чьи-то руки расстегивают ремень безопасности. Высвободившись из его силков, я вылезаю из машины и успеваю сделать всего несколько шагов. Ноги отказывают, и я падаю на покрытую снегом землю, хватая ртом воздух. Не могу дышать. Я попала в аварию.
– Кто я? – спрашиваю, сама не зная зачем.
«Ты…»
– Ло.
«Моя сестра. Тебе тринадцать лет».
– Ло, – повторяет Лев.
– Все… погибли…
Лев опускается на колени возле меня, его джинсы темнеют, промокая на снегу. Я стою на коленях на той же земле, моя одежда тоже, должно быть, промокла и, холодная, липнет к коже. Но я ничего не чувствую.
– Кто я? – спрашиваю снова.
– Ло, – отвечает Лев, и я мотаю головой, после чего он уже тверже просит: – Ло, посмотри на меня! Сейчас же.
Лев обхватывает мое лицо ладонями, и по ним текут мои слезы. Он нежно касается моего шрама большим пальцем, и я вдруг снова оказываюсь там: в больнице с ее резким ярко-белым освещением, подростком на больничной койке, с капельницами и аппаратом искусственной вентиляции легких, потрясенная от насильственного возвращения в тело, а в изножье моей постели стоит мужчина.
– Кто я?
– Ло.
Тело сотрясает кашель – воздух выходит из легких и вновь заполняет их, и я давлюсь им. Я на карачках отползаю от Льва. Лицо в холодном поту, к нему липнут волосы.
Помню только, как мне помогли подняться на ноги, а потом внезапно оказываюсь в фермерском доме.
Между тем и другим – пустота.