истязаем друг друга. В данный момент наиболее частые поисковые запросы наряду с Проектом «Единство»: «Храм народов»[29], «Джонстаун»[30], «Пыль и звезды», «Ветвь Дави- дова» [31], «Рай». В этой дискуссии нет места для нюансов. Вступив в нее, мы ничего не выиграем.
– А если я все же напишу очерк как противоположную точку зрения? Вам нужен голос человека, думавшего о «Единстве» только плохое, но изменившего свое мнение. И это я. Так журнал «Вэнити Фэйр» помог своей статьей Монике Левински, а фильм «Тоня против всех» – Тоне Хардинг. Вам нужно лишь очистить имя Проекта…
– Я – искупитель.
Резкость в голосе Льва задевает, и я болезненно морщусь. Увидев это, он извиняется взглядом, смягчается:
– Я не буду искать искупления, не совершив ничего предосудительного. Я отвечу перед Богом, Ло. И Бог сохранит нас.
Я устремляю взгляд в окно, расположенное за письменным столом Кейси: на жутковатые в ночи силуэты сосен и скрытое за ними озеро. Потираю лоб.
– Не понимаю, зачем кому-то поступать так с вами.
– Статья написана для того, чтобы легшее на нас пятно позора положило конец благим делам. Без них не будет и Проекта, – отвечает Лев. – Это место – Царство Небесное. Вполне естественно, что кто-то хочет завладеть им. А если завладеть не получится – разрушить.
– Нужно дать опровержение, – замечает Кейси. – Без него разрешить ситуацию не выйдет.
Звонит ее мобильный. Она коротко и сжато отвечает на чьи-то вопросы, а потом с ее и так бледного лица сходят все краски. Нажав отбой, Кейси безучастно смотрит в одну точку.
– Кейси? – подходит к ней Лев.
– На нас подал в суд Артур Льюис, – объясняет она.
Лев уходит из кабинета, хлопнув дверью. Я поворачиваюсь к Кейси. Мы обе совершенно потеряны. Заплакав, она прячет лицо в ладонях. Мне тяжело видеть ее в таком состоянии, да и саму меня охватывает мучительная тревога. Полгода назад я и подумать не могла, что это место принесет мне что-то хорошее, не говоря уже о том, что, кроме него, у меня ничего хорошего и не будет. А теперь…
Кейси опускает руки и, сделав глубокий вдох, пытается совладать с собой – насколько это возможно. А потом признается:
– Не знаю даже, почему меня это так поражает.
– Что именно?
– Происходящее. Когда в мире появляется что-то хорошее, люди хотят его отобрать. Когда есть что-то чистое, они хотят его опорочить. – Кейси вытирает глаза. – Проект держит зеркало, в котором отражаются все мировые пороки, и мир хочет его разбить. Мы существуем вопреки миру, Ло, а не благодаря ему.
Происходящее не должно затрагивать некоторые вещи.
Укладывание на ночь Эмми – одна из них. Я теперь часть этого вечернего ритуала. Втиснулась в него, настояв на том, что мне необходимо пожелать Эмми спокойной ночи, поскольку ей нужно услышать от меня обещание, что утром я по-прежнему буду рядом. Но, возможно, это обещание гораздо больше нужно мне самой.
Мы располагаемся в кресле в углу ее комнаты. Стоя на моих коленях, Эмми проводит крохотными пухленькими пальчиками по корешкам иллюстрированных книг, находящихся на полке за мной, выбирает одну из них и дает мне. Надеюсь, она не чувствует моего напряжения. Не слышит волнения в моем голосе во время чтения. Не замечает дрожи в моих руках.
Сначала я очень стеснялась, и от моей неловкости истории, слетая с моих губ, умирали. Теперь я изо всех сил пытаюсь оживить их для Эмми, и она вознаграждает меня забавными, чудными и неожиданными вопросами. Она напоминает мне меня. Ребенком я ходила, до краев переполненная вопросами, которые боялась задать. Разница лишь в том, что Эмми не боится их задавать. Это у нее от Би. Иногда я сама спрашиваю ее о том, что мы читаем: «Кто это?», «Какой это цвет?» И она отвечает, причем всегда правильно, потому что внимательно слушает меня, и каждый раз, когда я останавливаюсь, чтобы это осмыслить, меня переполняют эмоции. Эмми обожает, когда я говорю, что ее ответ верный. Да я сама это обожаю! Я создаю наши совместные воспоминания, вплетаю себя в ткань ее жизни. Не позволю ни единой тени упасть на ее яркий свет.
– Завтра, – спрыгивает с моих коленей Эмми, – я буду рисовать.
– Да? – Я ставлю книгу на полку. – И что же ты будешь рисовать?
– Жуткие труселя![32]
Она заливается смехом, без сомнения вдохновленная прочитанным.
– Что еще за жуткие труселя? – спрашивает Лев, входя в комнату.
Эмми начинает рассказывать ему об их жутковатом зеленом свечении, но Лев подхватывает ее на руки и кружит самолетиком – к бешеному восторгу малышки. Потом бухает ее на подушки с аварийной посадкой, вытаскивает из-под нее одеяло и бережно укрывает. В уголке горит ночная лампа – Эмми, как и я в ее возрасте, боится темноты.
– До завтра? – Мой голос предательски надламывается.
Лев замечает это. Эмми – нет.
– До завтра! – кивает она.
– Ложись, – просит ее Лев, присаживаясь на край постели.
Я медленно покидаю комнату, слушая его пожелание спокойной ночи. Я помню его наизусть. «Мир…»
– Мир оставляю вам, мир Мой даю вам…[33] – Его голос ничем не выдает тяжесть последних дней. Не знаю, как у него это получается. Лев при Эмми, как обычно, спокоен и тверд, он не позволит творящейся снаружи мерзости коснуться ее.
Я закрываю за собой дверь с последними словами молитвы Льва:
– Ложись и спи, ты снова проснешься, ибо Господь защищает тебя[34].
Он выходит из комнаты Эмми и находит меня плачущей, пытающейся не задохнуться под гнетом будущих потерь, когда я еле пережила потери прошлого. Я говорю, что хочу присоединиться к Проекту.
– О, Ло. – Лев притягивает меня к себе.
Артур вряд ли выиграет иск о доведении до самоубийства, но что-то сильно цепляет в убитом горе отце, появляющемся на телевидении с криво повязанным галстуком и фотографией погибшего сына, оплакивающем утраченную возможность примирения и украденные у них годы, говорящем, что он с самого начала знал, чем все закончится, знал, что мы несем зло. Он подливает масла в разгоревшийся огонь. Проект «Единство» подтолкнул Джереми к краю: его подвергали неописуемым зверствам и заставляли смотреть, как издеваются над другими, что и привело его на вокзал и заставило броситься под прибывающий поезд. Я знаю, насколько убедителен Артур, так как сама ему верила, сидя в баре Маккрея напротив него.
Все это вдохновляет «Вайс» на новую серию статей-интервью с теми, кто когда-либо вращался в Проекте, особенно тех, кто посещал публичные проповеди и у кого есть что рассказать.
Общественность считает нас монстрами.
Пресса обращается к губернатору Куомо с вопросом, как он относится к действующему на территории штата Нью-Йорк «культу». Одна за другой рвутся связи центров «Единства». «УБИЙЦЫ» кроваво-красной краской выведено на здании центра в Мореле. Мир требует от Льва ответить за все его преступления, но он по-прежнему непреклонен: он не совершал ни единого. Лев не дает никаких объяснений, но соглашается, что нужно добиться опровержения.
Однако для опровержения ему нужно имя того, кто написал статью для Пола.
Я с гулко стучащим сердцем проскальзываю в комнату раздумий. Атара пытается протиснуться за мной, но я отгоняю ее и закрываю за собой дверь. После долгого полуденного блуждания по коридорам дома я обнаружила, что эта комната – единственное место, кроме гостиной, где ловится хоть какая-то связь. Встав у окна, звоню Полу. Он отвечает после третьего гудка. Знакомый голос вызывает дурноту. Я слышу в нем победные нотки и живо представляю себе небрежный вид Пола, какой у него бывает всегда, когда случается что-то хорошее и ему становится не до себя. Не удивлюсь, если он ночует в офисе, пытаясь удержаться на вершине славы и подольше покупаться в ее лучах.
– Денэм, – приветствует меня Пол, и мне кажется, что я больше не знаю этого человека. – Спасибо, что перезвонила. Я не видел тебя в городе, хотя искал. Ты прячешься?
– Где я, не имеет никакого значения.
Получается зло, и Пол молчит. Я стискиваю в ладони мобильный.
– Ты права, – наконец произносит он. – Поверь мне, я прекрасно понимаю, что любое количество времени, которое ты готова уделить мне, – это больше, чем я заслуживаю.
– Намного больше. – Я делаю паузу. – Как у вас там?
– Напряженно. – Замаскировать удовлетворение у него не выходит. Сейчас Пол в своей стихии, вцепился в «Единство», как собака в кость, и не отпустит. – Невероятно. Уверен, ты видела, что статья в Твиттере вошла в топ самых актуальных тем. И сутки возглавляет их. Веб-сайт уже один раз повис, не выдержав наплыва посетителей. И Артур… Тут все серьезно. Сегодня чуть позже я свяжусь с Си-эн-эн. Для «СВО» это великий момент, и каждый раз, переступая порог офиса, я думаю, что ты должна быть частью происходящего.
Я смотрю в окно на серые небеса.
– И кто же виноват в том, что я не являюсь его частью?
– Ты не должна была бросать все вот так, за секунду, – говорит Пол. Совсем не то говорит. Он вздыхает. – Слушай, я понимаю, насколько это было непрофессионально. Это случайность. Я никогда себе такого раньше не позволял. И понимаю, как это, должно быть, выглядело.
– Да ну?
– Понимаю. У нас с Лорен серьезные отношения, и завязались они только после ее повышения. Она подумала, что тебе важно это знать.
– Как много она обо мне думает.
– Да, много. И я тоже.
Чушь собачья. А он продолжает городить ерунду:
– Я расцениваю тебя как потерю, Денэм. И хочу все исправить.
– Не поняла!
– Возвращайся на работу.
Не знаю, что я ожидала услышать от него, но уж точно не это.
– Я больше не хочу делать тебе кофе, Пол.