Размышления не отвлекали Сашку от дела. Он подошел к вертолету, отодвинул ветки и приподнял кусок маскировочной сети, открыв доступ к дверям грузового отсека. Внутри осталось все, как было, никто в кабину не заглядывал, а если и заглядывали, то положили все, как было. Сашка в первую очередь достал оружие и отдал его Волкову. Тот тут же завернув автоматы в брезент, взятый из кузова полуторки, убрал их в эмку. Ящики с патронами медикаменты и оборудование для связи, тоже погрузили в полуторку. Места в кузове машины осталось совсем мало, но Волков заглянув туда, сказал, что бойцы, потеснившись, поместятся. Сашка, закрыв грузовой отсек, начал возвращать маскировку на место, но Волков его остановил:
- Оставь, сейчас Тихонов с бойцами подойдет, они все сделают, у тебя все равно, как надо не получиться. Сашка, пожав плечами, отошел от вертолета. Не прошло и пяти минут, как появился Тихонов. Волков, отдав сержанту распоряжения, махнул Сашке рукой, чтоб он садился в эмку. – Давай переодевайся, и поедем, времени совсем нет.
Парень быстро сменил свой камуфляж на выданную ему непривычную гражданскую одежду. Серые шерстяные широченные брюки, белая сорочка с распашным воротом на пуговицах, надевающаяся через голову и какой-то бесформенный пиджак под цвет брюк. Видимо неизвестный Литвинов пожертвовал ему свой выходной костюм. Хотя Сашка прекрасно понимал, что такая жертва была не ему, а неизвестной пока Лене. Тем самым незнакомый парень, отдавший ему костюм, вызывал у Сашки противоречивые чувства благодарности за одежду и неприязни за Лену. Глупо, конечно, но парень ничего не мог с собой поделать. Вместо бушлата теперь на Сашке красовалось черное пальто ниже колен с огромным воротником и двумя рядами пуговиц. Шапку и обувь парень оставил свои. Ботинок просто не было, а вот шапка была, но надевать ее Сашка не стал, уж больно она была несуразная, какой то меховой пирожок.
Капитан посмотрел на Сашку, усмехнулся, шибко нелепо выглядел парень, и залез в машину. Александр, свернув свои вещи, положил их на заднее сидение машины и взгромоздился, путаясь в полах пальто и ругаясь себе под нос, следом за капитаном.
– Никифоров пока останется на аэродроме, под присмотром моих людей, его покормят и устроят, так что за друга своего не переживай. На базу твою, скорее всего, он полетит с нами, пока мы там будем, те, кому это положено проверят его, запросят личные дела из части и училища, а там уже переведем его к нам.
- К вам в НКВД? Он же летчик!
- К нам в НКВД, - «к нам» капитан особо выделил голосом, - я думаю, товарищ Сталин отдаст тебя под мое командование, а значит и летчика тоже. Но об этом пока говорить рано, вечером видно будет. Ты же не против?
- Буду только рад! Но я же не гражданин СССР и не комсомолец, разве мне можно в НКВД служить?
- Да, Саша, знатно вам там голову заморочили. Можно. Получишь советское гражданство, принесешь присягу и служи. Товарищ Сталин сам с тобой хотел на эту тему поговорить, это я поторопился с разговором. Просто хочу, чтобы ты обдумал, как видишь свое будущее до разговора с Иосифом Виссарионовичем. Теперь дальше. По приезду в Москву разгрузимся в Кремле и поедем ко мне домой. Для всех, включая мою семью, ты мой родственник с Украины, здесь в эвакуации. Родители погибли. Чтобы не путаться, можешь называть свои настоящие личные данные, кроме места и времени жительства. У меня пообедаем, поспишь и вечером нам с тобой нужно быть у товарища Сталина. Дальше, как прикажут.
- А может не надо к Вам? Что я Вам мешать буду? Я могу и у Вас в кабинете перекантоваться.
- Ерундой не занимайся, не помешаешь ты нам, у меня квартира большая, целых три комнаты и даже санузел есть - в голосе капитана прозвучала гордость, - да и не жить же ты у меня остаешься.
Сильно отнекиваться Сашка не стал, ему и самому было жутко интересно, как живут сейчас люди вне войны, да и, положа руку на сердце, очень Сашку заинтересовала дочка капитана, судя по всему его ровесница. Но и некоторая робость одолевала парня. Как себя вести, о чем говорить, а если его начнут расспрашивать о прошлом? Но тут Александр понадеялся на капитана, что тот сможет пресечь неудобные вопросы.
Обратная дорога прошла без приключений. Расстрелянная машина была вытолкнута с дороги в кювет, трупов советских командиров в ней уже не было, значит, капитан сообщил о находке кому надо и меры были приняты. Только вот когда успел? Наверное, поручил Тихонову, когда снимал его с охраны вертолета. На блокпосте у них все так же проверили документы, город тоже не вызывал никаких эмоций, дорога аэродром Кубинка – Кремль становилась для Сашки привычной и рутинной. Только усталость уже давала о себе знать. Все-таки почти сутки на ногах, на нервах – перелет, бой, разговор со Сталиным. Сашка буквально валился с ног.
Разгрузились в Кремле быстро, так же вдвоем, не подпуская к грузу посторонних и выставив у помещения, куда все сложили, охрану. Больше никаких дел в Кремле не было и они сразу же отправились домой к Волкову.
Леночку Волкову с самого утра разбирало любопытство, вызванное странным звонком отца. Зачем ему понадобилась одежда Кольки Литвинова? Колька, конечно, без разговоров отдал Лене, к которой неровно дышал еще с начальных классов, свой выходной костюм и пальто. Отец забежал за вещами буквально на несколько секунд, буркнув на ходу, что на обед обязательно приедет и не один.
Нехитрый обед они с мамой давно приготовили – пожарили картошку и замариновали селедку с луком в уксусе. Готовить приходилось из того, что выдавали отцу на службе, и разносолов в доме Волковых давно уже не было. Продукты на рынке были очень дорогие, а в магазинах на полках было пусто. Да и сами магазины начали открываться только вчера и то не все. А до этого из-за возникшей в городе паники, связанной с эвакуацией предприятий и государственных учреждений, все было закрыто. Даже занятия в школе отменили. Правда, Колька утром сказал, что уроки начнутся завтра. Кстати, надо добежать до школы, разузнать все как следует, все-таки она комсорг их 9-го класса и должна быть в курсе происходящего. Наверное, надо прямо сейчас и сходить, заодно немного отвлечется от мыслей о неизвестном госте.
Вообще у них в доме редко бывали знакомые отца. Все его друзья остались на Дальнем Востоке, а в Москве отец почему-то близко ни с кем не сошелся. Зато их с мамой и папой однажды пригласил к себе в гости на дачу сам Сталин. Иосиф Виссарионович Лене очень понравился. Он много шутил, расспрашивал Лену про учебу и друзей. Только Лена очень стеснялась. Зато сколько потом разговоров было в школе.
Лена накинула пальто и вышла из дома, крикнув маме, что побежала в школу узнать, когда начнутся занятия. Школьный двор, обычно оживленный, был непривычно пуст. Лена зашла в здание, эхо ее шагов гулко разносилось по безлюдным коридорам. Девушка подошла к директорскому кабинету и осторожно постучалась в дверь, боясь громким звуком нарушить эту неестественную тишину. Из-за двери раздался невнятный звук, то ли вскрик, то ли всхлип. Лена постучала еще и, решившись, приоткрыла дверь. Их директор, Елена Петровна была в кабинете, она стояла у окна, опустив плечи, никак не реагируя на тихий скрип открывшейся двери.
- Елена Петровна, здравствуйте, можно к Вам? Учительница вздрогнула и, неестественно выпрямив спину, повернулась к девушке заплаканным лицом. – Елена Петровна, что-то случилось, с Вами все в порядке?
- Здравствуй, Леночка, все хорошо, ты что-то хотела? – слово «хорошо» вырвалось из груди Елены Петровны полузадушенным то ли вздохом, то ли всхлипом, при этом она попыталась прижать руки к груди и Лена увидела в руках женщины серый квадрат похорнки. Девушка бросилась к любимой учительнице, обняв ее, и сквозь слезы повторяя:
- Как же так, Елена Петровна, как же так?! – она обхватила женщину за плечи и, подведя к рабочему столу, усадила на казенный деревянный стул. – Подождите, Елена Петровна я Вам воды дам, - Лена бросилась к графину. Он оказался пуст. – Сейчас, сейчас, я быстро, подождите, - и девушка бросилась бегом к туалету. Набрав из-под крана воды, она вернулась в кабинет. Учительница сидела в той же позе, не шевелясь и не выпуская из рук проклятую бумажку. Лена налила в стакан воды и подала женщине, та даже не пошевелилась, глядя пустым взглядом прямо перед собой. – Елена Петровна, попейте, пожалуйста, - женщина бездумно потянулась к стакану с водой, но рука все так же сжимала похоронку, Лена аккуратно взялась за край извещения, - давайте ее сюда, а сами попейте вот водички. Елена Петровна, наконец, выпустила из рук бумажку и, взяв стакан, начала, не торопясь пить. Все ее движения были неестественные, механические. Лена помогала учительнице, придерживая стакан с водой, а сама краем глаза глянула на текст: «Ваш муж старший политрук Лапин Вениамин Игоревич 1902 года рождения погиб в боях за Украину, похоронен около села Подгавриловка, Днепропетровской области…» Лена хорошо помнила высокого улыбчивого военного, часто встречавшего Елену Петровну, когда она засиживалась допоздна за тетрадками своих нерадивых, но горячо любимых учеников. Наконец, учительница немного успокоилась:
- Спасибо, Леночка. Так, что ты все-таки хотела?
- Извините, Елена Петровна, - девушке было неудобно о чем-то спрашивать эту убитую горем женщину, но выяснить, когда начнутся занятия, было необходимо, - я хотела узнать, когда начнутся занятия?
- Завтра начнутся, Леночка, по расписанию, я сама хотела сообщить тем, кто поближе к школе живет, а там они бы уже передали другим ребятам, но тут видишь, вот, - и учительница опять всхлипнула. Девушка порывисто обняла ее, хотя бы так пытаясь утешить женщину. – Ничего, девочка, ничего. Мне уже лучше, спасибо тебе. А теперь иди, - Лена хотела было возразить, что не оставит учительницу в таком состоянии, но та уже более настойчиво, тем самым тоном от которого терялись самые отъявленные школьные хулиганы, повторила: - Иди, все нормально со мной будет, просто мне надо побыть одной, а ты сообщи всем, что с завтрашнего дня начинаются занятия. Неделю поучитесь, а там каникулы.