– У нас в Годдарде такая традиция – космический аппарат и основная компьютерная программа часто получают имена.
– Но почему именно Дороти?
– Понятия не имею, откуда Шепард взяла это имя.
– Еще один вопрос: могла ли Шепард, находясь на больничной койке, войти в компьютерную сеть Годдарда и украсть или стереть программу?
– Я бы сказал, что это невозможно, но вообще программирование – не моя специальность.
– Кто-то еще имел подобный уровень доступа?
– Не думаю. Я ничего не понимаю. Сеть Годдарда надежно защищена.
– Вы не верите, что Шепард замешана в краже или уничтожении программы?
– Почти уверен, что она ни при чем.
– Расскажите мне о прорыве в создании искусственного интеллекта.
– Честно говоря, это выше моего понимания. Она создала новый подход в программировании. С использованием так называемой нечеткой логики.
– Нечеткой логики?
– Это неточная и быстрая логика. Способ решения трудноразрешимых задач. Программа «Дороти» была способна учиться на собственных ошибках и сама себя переписывать. Шепард прогнала ее через серию симуляций, и «Дороти» до такой степени изменилась, что уже никто, даже сама Мелисса, не понимал, как она работает. По всей вероятности, это и стало источником неприятностей.
– И это программное обеспечение работает на любой платформе?
– Шепард хотела, чтобы программа не зависела от аппаратной части. Требовалась лишь минимальная скорость процессора, а также объем оперативной и постоянной памяти.
– Почему вы загрузили программу, которую никто не понимает, в космический зонд стоимостью сто миллионов долларов, а потом опустили этот зонд в резервуар с жидким метаном?
Гровс долго молчал. Форд терпеливо ждал ответа.
– Это была колоссальная ошибка, – признал наконец ученый. – Теперь я это понимаю.
– Расскажите мне о Шепард – о человеке, а не о специалисте, – решил сменить тему детектив.
Энтони немного помялся:
– Честолюбивая. Сосредоточенная. Упорная. Абсолютно преданная делу. В мире много умных людей, но она не просто умная. Она – один из настоящих гениев. Послушайте, я знаю, что это слово стало разменной монетой, но в нашем мире не так много действительно гениальных людей. А Мелисса именно такая. Все очень просто – эти люди мыслят иначе, не так, как мы все. А еще она непростой человек. Обидчивая. Резкая. Несмотря на весь свой ум, в повседневной жизни могла вести себя как полная идиотка. Она разделила свою команду на группы. Никто не владел полной картиной. Такое впечатление, что она хотела держать их в неведении.
– Увлечения?
– Фитнес, бег, лыжи, альпинизм… – начал перечислять Гровс и умолк.
– А теперь плохое, – попросил Уайман.
– Это не в моих правилах.
– У нас расследование, а не вечеринка с коктейлями.
– Ну… она сквернословит. Не любит подчиняться правилам. Бунтарь. Не умеет общаться. Обижает людей, сама того не желая.
– Продолжайте.
– Понимаете, Шепард так и не смогла вписаться в здешнюю культуру. Как я понимаю, у нее были проблемы в прошлом. Мы с трудом получили на нее допуск от службы безопасности. И… – Тони вновь ненадолго замолчал. – У нее были отношения с несколькими людьми тут.
– Сексуальные отношения? – Брови Форда взлетели вверх.
– Да. После приезда она как следует пустила нам пыль в глаза, а потом успокоилась. Я не вмешиваюсь в личную жизнь своих сотрудников, пока она не мешает работе, но Шепард своими… свиданиями угрожала целостности команды. Кроме того, она была чрезвычайно предана делу, работала по семь дней в неделю. Но она спала с несколькими мужчинами, что всегда становится источником напряжения, особенно в таком маленьком коллективе, как проект «Кракен». Думаю, это могло происходить и на работе.
– Вы удивились, когда она исчезла?
– Нет. Единственная предсказуемая черта Шепард – ее непредсказуемость.
– Родственники у нее есть?
– Нет. Мать умерла, когда ей было четырнадцать, а отца, насколько я понимаю, она не знала. Потом ее воспитывали тетя и дядя из Техаса, религиозные люди, очень строгие. Думаю, она связалась с дурной компанией и сбежала из дома. Просто удивительно, что ей удалось изменить свою жизнь. У вас, вне всякого сомнения, есть ее резюме. Ее дипломная работа в Корнелле просто великолепна.
– Музыка?
– Тяжелый метал. Слушала, когда программировала. Коллеги иногда жаловались…
– Проблемы с деньгами?
– Мне об этом ничего не известно. В НАСА работают не ради денег. В частной компании Шепард получала бы в четыре раза больше.
– Есть ли вероятность, что она могла иметь намерение продать программу иностранному государству? – предположил Уайман.
Гровс удивленно посмотрел на него:
– Боже правый, только не говорите мне, что расследование рассматривает такую безумную версию!
– Именно так.
– Полная чушь. Я знаю Мелиссу. Она верна Америке. Думаю, причина ее бегства в том, что она в ужасе от произошедшего. Считает себя виноватой. Семеро погибших. И потом, они с Джеком Стейном какое-то время встречались. Она скорбит. Плюс еще сотрясение мозга… Одному богу известно – может, у нее слегка поехала крыша…
Форд кивнул и еще раз окинул взглядом помещение:
– Ладно, думаю, мы здесь закончили. Спасибо.
Пока они шли по засыпанной мусором лужайке, сыщик думал об имени программы – Дороти. Интересно было бы выяснить, откуда оно взялось.
14
Лансинг любил назначать деловые встречи в баре «Харрис», к югу от Центрального парка. Расположенный довольно далеко от Уолл-стрит и заполненный беспечными туристами, он был достаточно шумным, и тут можно было поговорить без помех. Кроме того, бармены тут готовили отличные коктейли.
С момента атаки прошло тридцать шесть часов. Паркер удалился в свой пентхаус в Трамп Тауэр и ждал, пока Моро проведет расследование. Это были самые долгие тридцать шесть часов в его жизни. Делать он ничего не мог – ни есть, ни спать, ни следить за новостями рынка, ни даже читать «Уолл-стрит джорнал» – а только гадал, сумеет ли Эрик выследить негодяев, укравших его деньги. Лансинг был так поглощен этой мыслью, что утром у него даже не было никакого желания общаться со своей подружкой. Люди, которые с ним так поступили, должны дорого заплатить, и чем больше он об этом думал, тем больше укреплялся в мысли, что наказание должно быть примитивным. Самым примитивным. Это побудило его заняться поисками, и в конечном итоге миллионер вышел на двух братьев из Киргизии, которые оказывали такого рода услуги и, по слухам, были мастерами своего дела.
Наконец позвонил Моро. И вот они сидят в баре, на лучших местах у окна, и любуются закатом над Центральным парком и зажигающимися огнями на Пятой авеню.
Подошла официантка. Лансинг заказал коктейль и повернулся к напарнику:
– Тебе какую отраву?
– Программисты не пьют. – Эрик откинул волосы с лица длинными грязными пальцами с обкусанными почти до крови ногтями. – Это убивает клетки мозга.
– Но сегодня ты сделаешь исключение.
Моро и правда заказал двойной мартини с личи, безо льда.
– Итак… Что ты можешь мне сообщить? – спросил Паркер.
– Сначала выпьем.
Когда принесли напитки, Эрик откинулся на спинку стула, поднес бокал на высокой ножке к губам, вытянул их и громко отхлебнул. Лансинг наблюдал за ним, стараясь сдержать нетерпение.
Программист поставил бокал, завел прядь сальных волос за ухо, сжал пальцами нос, потер его и фыркнул. Дж. Паркер давно уже научился терпеть плебейские манеры партнера. Когда дело касалось Моро, ему приходилось со многим мириться, но, как ни странно, несмотря на все это, Лансинг любил парня.
– Есть хорошие новости, есть плохие, – сказал наконец Эрик. – Что сначала?
– Как всегда, плохие.
– Я еще не нашел этих ублюдков. Но выяснил, как они это сделали. Примерно десять дней назад они проникли прямо в наши компьютеры и скачали «Черную мамбу». Должно быть, они распотрошили ее и сумели написать программу, которая так ловко нас натянула.
– Как им удалось проникнуть сквозь нашу защиту?
– Эти парни умны. Реально умны. Они использовали дыру в подпрограмме ввода-вывода низкого уровня, о которой никто не знал. Теперь я поставил заплатку, но это все равно что запереть сарай, когда из него все уже вынесли.
– И никакого намека, кто это?
– Они замели следы с помощью такой сети прокси-серверов, что для выявления источника понадобится не один год.
– А хорошие новости?
– Ты помнишь тот взрыв в Годдарде, космическом центре управления?
Лансинг кивнул.
– У меня есть давний приятель по «Джондоу», который трахал программистку из Годдарда, занятую в этом проекте, и от своей цыпочки он узнал кое-что о-о-очень интересное, – начал рассказывать Моро.
Его напарнику пришлось подождать, пока он еще раз шумно отхлебнет из бокала, уменьшив его содержимое на треть.
– Так вот, этот мой приятель трахал девицу по имени Патти Меланкур, которая работала в команде, писавшей программу для проекта. Руководила командой некая Мелисса Шепард. Она настоящая легенда в программистских кругах. Похоже, в программе для того проекта ей удалось совершить серьезный прорыв. Это открытие века, Святой Грааль программистов. Она создала новый язык. И сильный искусственный интеллект. Если нам удастся понять, как она это сделала, Уолл-стрит будет у нас в руках.
– Серьезное заявление.
– И я за него отвечаю.
– Что же это за прорыв? Я считал «Черную мамбу» искусственным интеллектом.
– Но не «сильным искусственным интеллектом», как мы выражаемся. По словам моего приятеля из «Джондоу», эта программа из НАСА мыслит, как человек. Она автономна. Учится на своих ошибках. И не привязана к конкретному железу. Она может выполняться на чем угодно. Самая близкая имитация бестелесного человеческого мозга, которая только возможна в чисто электронном виде.
– И как это поможет решить нашу проблему? – с сомнением спросил Паркер.
Эрик тряхнул головой, и его длинные волосы взметнулись вверх.